Подходить и отдёргивать шторку было дико невежливо, но что оставалось делать? Рэм подкрался, качнул шторку, и она бесшумно втянулась в потолок.
Сосед неподвижно лежал на спине. Бледный, руки вытянуты вдоль тела. Неужели так спят?
Рэм дотронулся до спецбраслета, переключая его в медицинский режим. Занёс руку над лицом Ченича, опустил чуть ниже…
Браслет никак не мог уловить дыхание, и Рэм решился: быстро прижал запястье к шее юриста. Это был самый лучший способ в считанные секунды поставить диагноз, но и разбудить — тоже.
Сосед подскочил, как ужаленный, запутался в страховочных ремнях…
И Рэм отпрыгнул, успев прочитать на экранчике про его температуру тела, фазу сна и количество выдыхаемого углекислого газа.
— Ты чего? — захлопал глазами разбуженный Ченич.
— Вы очень тихо спали, — смущённо пробормотал Рэм.
— Что, совсем не храпел? — удивился юрист.
— Совсем, — выдавил Рэм. Он и обрадовался, и растерялся.
— На-а-до же… — протянул сосед и сообразил наконец отстегнуться. — Давно я так крепко не спал. И никаких снов — как отрезало. А сколько сейчас времени?
— Ш-шесть, — улыбнулся Рэм. — Мы очень рано вчера уснули, вот я уже и выспался.
Дерен всегда вставал в шесть, а то и раньше. Рэм же на крейсере просыпался с сиреной, а бывало и под сердитое: «Хватит спать!» старшего.
Это ж надо было вырваться на свободу, чтобы подскочить в шесть.
К счастью, попутчик не рассердился на Рэма за ранний подъем и ушёл плескаться в санузел. Потом вышел в халате, весь такой свеженький, пошарил в столе и вынул чёрную коробочку с тремя золотыми полосками.
Открыл, достал три тонкие чёрные палочки, и Рэма осенило. Да это же кхарга!
Эту заразу курил врач в госпитале на Джанге, когда кэп там лежал! Вот почему этот запах кажется таким знакомым!
Рэм фыркнул, Ченич обернулся и едва не выругался.
Утро после прыжка так хорошо начиналось: без кошмаров и головной боли, что он совершенно забыл про мальчишку с непереносимостью посторонних запахов!
— Давай уже это как-то проговорим? — начал юрист осторожно. — Кхарга не наркотик. Это…
Рэм мотнул головой.
— Я знаю, что это за дрянь, — сказал уничижительно. — Она запрещена имперской торговой хартией.
— Запрещена, пока мы на территории Империи, — попробовал улыбнуться Ченич. — А часов через пять мы пересечём условную границу Содружества, и...
На лице его было написано: не будешь же ты на меня жаловаться? Ты же знаешь, что в Содружестве курение кхарги — совершенно обычное дело?
Рэм знал. Отца интересовал этот бизнес. Он надеялся, что после войны запрет на курение кхарги в Империи снимут.
— Не буду, — вздохнул он.
Теперь понятно было, что выгнать соседа курить в кафе или специально отведённую для курящих каюту возможности пока нет. Вот когда корт пересечёт эту самую «незримую границу Содружества» — дело другое.
Но что делать сейчас? Терпеть эту дрянь в каюте?
Стучать Рэм не стал бы, даже окажись сосед курильщиком хинга, признанного наркотиком везде, включая Э-лай. Не в его это было правилах.
Но поощрять курение непонятно чего? А если кхарга ещё и похуже наркотика?
Мало ли что они там, в Содружестве, курят? Там больше сотни дурацких религий и столько же околонаркотических снадобий. Их проще запретить скопом, чем разбираться.
— Кхарга не наркотик, а нейролептик, — продолжал оправдываться сосед. — Ничего опасного в ней нет. Я с ней легче переношу это всё. — Он обвёл рукой каюту. — Я понимаю, что тебе, наверное, нельзя курить, ты же пилот…
Рэму очень хотелось ответить: «Нет, я — игрушечный ташип с зашитой в задницу батарейкой от спецбраслета», но он смолчал и нехотя кивнул:
— Вообще-то, курить мне можно.
— Даже в Империи? — удивился сосед.
— Даже хинг. Поймают — всего сутки карцера, это не причина, чтобы не курить, — пояснил Рэм.
Он намекал, что дело не в запретах, и надо быть идиотом, чтобы подсаживаться на идиотские привычки.
— Но кхарга действительно не наркотик, — не сдавался Ченич. — Йилан же в Империи пьют? Разница небольшая. Хочешь, я распечатаю состав?
— Продукты горения, канцерогены и нейролептик — фейри 147, официально запрещённый для торговых операций на территории Империи в рамках хартии 2073 года от начала колонизации, — процитировал по памяти Рэм.
— Ого! — рассмеялся Ченич.
— Отец хотел, чтобы я стал торговцем, и до шестнадцати пришлось учиться в торговом колледже.
— А после?
— Ты не поверишь.
— И всё-таки?
— Воевал.
— После шестнадцати?
— Ну да.
Ченич сощурился. Похоже, его догадки совпали с реальностью, и это тот самый Стоун. Надо же, пилот в шестнадцать лет. Хоть историю для дэпа пиши.
— А как так вышло, если не секрет? — спросил он осторожно.
Лететь предстояло вместе ещё больше двух суток, а курить хотелось ужасно.
Если парня разговорить, может, и успокоится? Похоже, что непереносимости дыма кхарги у него нет, только юношеская уверенность, что это наркотик. А такое можно слегка подвинуть.
Рэм пожал плечами. Особой тайны из биографии он не делал, в крыле её знали все. Но рассказывать не хотелось. Не было там ничего хорошего, в этой хэдовой биографии.
— Не секрет, но я бы лучше поел, — признался он.
— Тогда давай пройдёмся. Вдруг кафе уже работают? — предложил Ченич и достал коммуникатор, чтобы посмотреть рекомендованное время завтрака. — Обещали с семи, но неужели тут нет круглосуточных точек?
Рэм нехотя кивнул.
— Только мне надо умыться, — предупредил он.
Корт наконец-то был тих и пустынен. Измученные двумя прыжками с переполяризацией пассажиры спали без задних ног.
Кафе оказались закрыты, а вот самый большой ресторан, где обещали бесплатный завтрак, обрадовал распахнутыми дверями. На его страничке в дэпе было указано, что заведение работает круглосуточно с перерывами на проколы и швартовку.
В ресторане тоже было практически пусто. Тенями бродили заспанные официанты, а на сцене такие же заспанные рабочие пытались смонтировать левитирующую платформу. Наверное, вечером ожидалось шоу.
Руководила рабочими юная блондинка в комбинезоне, стилизованном под пилотский. Только излишне вычурном и с обилием лишних деталей. Рядом с ней томился тощий патлатый певец, мечтающий опробовать микрофон.
Официант начал было нудеть, что бесплатный завтрак с семи, но Рэм потребовал обычное меню, и слуга общепита сдался.
Рэм заказал запечённое мясо, суп и салат. Потрясённый бодростью его пищеварения официант едва не забыл принять заказ у Ченича. Самый простой — омлет, салат из водорослей и томатный сок.
— Красота! — сказал Рэм благостно оглядываясь в ожидании еды. — Наконец-то тут тихо!
Именно этот момент выбрали криворукие монтажёры, чтобы упустить уже собранную платформу.
Радужно мигающий блин взлетел над сценой, потом его повело, он выскользнул из плохоцентрированного силового кокона и рухнул, воткнувшись ребром в пол.
Раздался хлопок, визг домагнитки и жалобная нецензурщина сразу на четырёх языках — экзотианском, имперском, алайском и пайсаке.
Рэм быстро поискал глазами алайцев (напугали, полиглоты хэдовы!), не нашёл и с облегчением рассмеялся.
Блондинка обернулась, сердито уставившись на него.
А потом вдруг размашистыми шагами направилась к столику, где Рэм и Ченич ждали свой завтрак.
Впереди неё летел аромат апельсина, корицы и ещё чего-то терпкого и свежего.
— Смеяться-то все умеют! — заявила блондинка и вперилась круглыми глазищами в Рэма, невежливо повернувшись к его соседу крепкой аппетитной кормой. — А помочь?
Рэм тоже округлил глаза. Только смотрел он не на девушку, а в вырез её комбинезона.
Во-первых, никаких вырезов в пилотских комбинезонах отродясь не было, это же бред какой-то, зачем там вырез?
А во-вторых, из выреза торчала наполовину голая женская грудь!..
