Учитывая, что в увольнительную Рэма отпускали Хэд знает когда, а духи у девушки были тем ещё биологическим оружием, он ощутил неловкость и два противоречивых желания сразу: послать эту дуру подальше от ресторана и пойти за ней следом.
— Доброе утро! — так громко произнёс Ченич, что его вежливость слегка походила на хамство.
Девушка даже не повернулась.
— Ну? — она слегка наклонилась к Рэму, но тут же отпрянула, словно бы оступилась неловко. Её пародия на «магнитные» ботинки была на высоченной платформе. — Ты же пилот? Эти криворукие простую платформу не могут запрограммировать. Ты же умеешь, да?
Рэм проводил глазами внезапно удалившийся вырез. Зрение у него было очень хорошее, но ближе-то — интересней.
— Конечно, умею, — сказал он. И добавил нахально: — А что мне за это будет?
Детство у него было уличное, и нужная манера разговора вспомнилась легко.
Да и говорить легче, чем думать. Парень не понимал, чего больше хочет: чтобы наглая девица поуговаривала ещё или чтобы разозлилась и отвалила.
Блондинка покусала губу и оценивающе посмотрела на Рэма.
Она была умеренно симпатичная, но с какой-то шальной искрой в глазах, придающей ей шарма. Видно, привыкла рисковать.
— Если настроишь, я тебя… поцелую! — выдала она и уставилась на Рэма так, что отступать ему было себе дороже.
Он хмыкнул и встал.
— Ну, если не врёшь, то показывай! Чур, не меньше минуты!
Он и сам не понял, зачем ей это сказал. Вырвалось.
У него на Кьясне была Амаль, но было и военное детство в городских развалинах. И девчонки, которых они с приятелем покупали за карманные деньги, выданные родителями на еду.
Рэм был из богатой торговой семьи, а приятель, его звали Ули, — из семьи бандита, и у него тоже водились эрго. А девчонкам с окраин было совсем нечего есть.
За прошлое Рэм себя не ругал. Шестнадцатилетним парням всегда хочется секса и приключений. Но сейчас-то что за Хэд его за язык дёргал? Ну и ташип…
Блондинка без лишних церемоний взяла Рэма за руку и потащила к сцене.
Рабочие кое-как высвободили платформу из трещины в полу и колдовали с голоменю.
— А ну, разойдись, — скомандовала девица. — Я вам спеца привела.
— Да ну! Чё он знает-то! — забурчал один из рабочих и привлёк внимание кемарившего у сцены певца.
Парень протёр глаза и взвился:
— Галка, ты дура? Если он испортит арендованное имущество!..
— Это вы его уже испортили! — огрызнулась девушка со странным именем Галка. — А ну, откачнулись все! Это пилот, он точно умеет управлять платформами!
Рэм отодвинул плечом одного из рабочих, взял у него из рук пульт и открыл тестовую часть голоменю платформы.
Горел зелёный — платформа была исправна, уже хлеб.
— Разойдитесь, — попросил он. — По технике безопасности вам нужно отойти на два метра.
— А если ты её уронишь?! — Певец прямо-таки негодовал взапас.
— Не уроню. У неё гравикомпенсаторы есть, они должны были на автомате сработать. Я вообще не понимаю, как вам удалось её уронить. Тут же элементарный голоджойстик, всего четыре положения!
Рэм скопировал из меню джойстик и подвесил отдельным окном, чтобы рабочие сами увидели.
Платформа оказалась простецкая, и ни в каком программировании не нуждалась. Только в правильной активации.
Дальше ей смог бы управлять и ребёнок. На джойстике были фигурки четырёх распространённых символов: вперёд-назад, вверх-вниз.
Активировав режим левитации, Рэм проверил, работает ли домагнитный контур, поднял платформу, выровнял по окружности сцены и спросил у блондинки:
— На какую высоту поднимать?
Увидев, что платформа слушается Рэма, певец заткнулся и обиженно нахохлился.
— Два метра, — сказала Галка. — Только ты покажи потом этим снупам, как ей управлять. Не тебя же звать вечером.
— Да можно и меня, — рассмеялся Рэм.
Он закрепил в меню нужную высоту, объяснил рабочим, какой символ на джойстике что означает.
Парни стали записывать его пояснения в коммуникаторы, и Рэм догадался, в чём был прикол.
Символы оказались из экзотианского дежурного набора. В Империи те же самые вправо-влево обозначались иначе. А техники, судя по акценту, были местные, с Аннхелла.
Это Рэм в силу знакомства с техникой врага даже не заметил разницы, он одинаково хорошо знал оба набора символов. А рабочие, как выяснилось, не знали.
Это тоже натворила война. Дети имперцев и экзотов больше не играли общими игрушками, и в ступор молодёжь вводил обычный, но «чужой» джойстик.
— Спасибо тебе, — серьёзно сказала Галка. — И чмокнула Рэма в щёку.
— Остальное — в долг? — Он посмотрел на неё испытующе и облизал губы.
Галка вдруг покраснела и покосилась на мрачного певца, сердито дующего в микрофон.
— Вот! — она вывела с коммуникатора голограмму радужной наклейки. — Копируй. По ним вечером будут пускать. — Она чуть наклонилась к Рэму и прошептала: — Долг — после концерта.
Парень чуть заметно кивнул, показывая, что услышал.
Ну, вот зачем он начал настаивать? Из упрямства? Или, если Амаль далеко, то тело думает, что можно и оторваться?
«Совести у него нет!» — подумал Рэм.
И тело согласилось, подсовывая хозяину картинку упругой груди в вырезе комбинезона.
— Ну, поцелуй-то был символический, — пошутил Ченич, когда Рэм вернулся за столик.
— Пообещала вечером продолжение, — рассеянно ответил парень.
— А ты не рад?
— У меня девушка есть на Кьясне. Мы уже пятый год дружим. Я сам не знаю, что на меня нашло. Не хочу я с ней целоваться. Амаль не поймёт.
— Да как же она узнает? — развеселился юрист.
Ему было приятно смущение Рэма. Значит, не перевелись ещё в Галактике нормальные парни, которым хотя бы стыдно изменять девушкам.
— Сердцем узнает, — пояснил Рэм. — Амаль — из эйнитской общины. Она всегда знает, что будет. А уж что было... Да и я ей соврать не смогу.
— И что будешь делать?
— Просто никуда не пойду.
Ченич посмотрел на Рэма с уважением. Вот тебе и современная молодёжь.
— Значит, и на концерт не пойдёшь? — уточнил он.
Рэм вздохнул. На концерт ему очень хотелось. Он вообще не помнил, когда был на настоящем концерте.
— На концерт пойду, — решился парень. — А целоваться не буду. Ну её, эту Галку!
Ченич кивнул, понимая, что если Рэм пойдёт на концерт, то может не уберечься и от остального. Но осуждать парня не собирался. Раз совесть есть, то он и сам с собой как-нибудь разберётся.
Тут наконец принесли заказ, и юрист, посмотрев на Рэма, уплетающего мясо, тоже рискнул заказать добавку к омлету.
Голова у него этим утром была на редкость ясной, желудок работал без сбоев.
Неужели парень был прав, когда сказал, что одно сознание служит в проколе якорем для другого? Знать бы раньше, можно было бы так не мучиться. Среди знакомых Ченича имелись весьма устойчивые к космическим прыжкам.
Он накрутил на вилку салат из зелёных водорослей, ожидая кусок бифштекса.
— Пардóну прошу, уважаемый! — раздалось над ухом басовитое, как удар колокола. — Я в радости от того, как смачно вы кушаете, но нам позарез нужна ваша помощь! Ещё два часа, и мы без вас просто погибнем насмерть! Не можете же вы дать погибнуть целому корту?
Глава 8. Ил и Ила
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»
Здоровенный седой мужик с бульдожьими щеками, похожий на охранника на пенсии, втиснулся за столик рядом с Ченичем, и, игнорируя Рэма, начал гипнотизировать юриста взглядом.
— Я, — он ударил себя в грудь растопыренной ладонью, — Ором Кифара, главный менеджер компании «Алькатрана» — грузовые и пассажирские перевозки, а вы…
Ладонь была занесена, но груди юриста не коснулась. Потому что тот поднял голову от своих водорослей и холодно уставился на неожиданного гостя.
— Юнмар Ченич, глава «Ченич и сыновья», — произнёс он тоном, которого Рэм от него ещё не слышал.
