— Думает… старый дурень, — старший из братьев-мутантов заухал, довольный тем, что Демир не смог ответить на вопрос, и повторил: — Думает…
Стоян, сняв с ремня динамитную шашку, пихнул локтем Жива и показал ему взрывчатку.
— Чиво думать? Поджигай, бросай, — он повернулся к Тодору. — Вот так.
Щелкнул пальцами и достал из кармана меховых штанов зажигалку, чтобы запалить фитиль.
Тодор опустил тесак, уставился на брата, морща бугристый лоб. Он был младшим среди Верзил и вообще разговаривать не умел.
— Заткнись, Стоян, — ответил ему старик. На его блестящих от масла волосах играли сполохи костра. — А вы, молодые, чего ухи развесили? Самоходка та была броней обвешана, взрывом не возьмешь. Видали, сколько воинов Чембы там полегло?
Младшие братья закивали. Крум хмыкнул, дернув плечами, не прекращая возиться с рукоятью ножа.
— Глупые потому что, — продолжал Демир, — лезли на рожон. Мозгов совсем нет, как у Стояна.
Старший Верзила побагровел.
— Самоходку было не взять, — заключил старик.
Он закрыл банку, завинтив крышку, передвинул со спины на живот походную суму, пошитую из мочевого пузыря маниса, и стал бережно складывать в нее свои вещи: точильный камень, моток веревки, оптическую трубу с треснувшей впереди линзой, пружинный самострел. Хорошо наточенный кинжал Демир сунул в ножны на поясе и добавил:
— Дурни мы, что за Ханом пошли. Не надо было с Крыма уходить.
— Чиво-о?! — проревел Стоян, поднимаясь. — Хан — вождь нашего племени. Чемба — великий вождь всех племен!
Верзила перешагнул костер, протягивая ручищи к старику. Вот теперь пора было вмешаться. Крум сделал кувырок, оказавшись в круге света, встал между Стояном и Демиром, выставив перед собой нож. И все это одним плавным движением.
— Понеслась, — бросил Жив.
Крум, как и Демир, предпочитал штанам короткую меховую юбку, а плетеным из лозы сандалиям, которые носили большинство кочевников, — кожаные мокасины на мягких подошвах, те долго не снашиваются и на камнях не скользят, в них по горе Крым удобней лазать.
Острие ножа едва не коснулось выпяченного подбородка Стояна. Зарычав, Верзила выбил нож, занес кулак над головой Крума, который был вдвое ниже ростом. И тому ничего не оставалось, как двинуть коленом противнику между ног.
— О-о-о! — вырвалось из глотки здоровяка.
Его лицо исказилось, глаза выкатились из орбит, взревев, он схватил Крума за шею. Тот врезал ему ладонями по ушам, и Стоян, разжав пальцы, с громким воем повалился спиной в костер.
Пыхнуло, затрещали ветки, во все стороны полетели искры, запахло паленым мехом. Стоян перекатился на живот. Безрукавка на спине занялась синим пламенем. Демир обошел присевшего Крума и плеснул из фляги Верзиле на спину.
Жив, подпрыгивая от возбуждения, что-то лопотал, не умевший говорить Тодор от переизбытка чувств несколько раз стукнул себя кулаками по высокому бугристому лбу. Оба предвкушали зрелище и не спешили вмешиваться, надеясь, что Стоян быстро поднимется и накостыляет наглому низкорослому Круму по полной. А уж потом братья вместе с Демиром полезут их разнимать, чтобы один другого не прибил ненароком, если дело зайдет слишком далеко.
Стоян сел, тряхнул головой, разинув рот. Отыскал взглядом Крума, пожевав губами, сплюнул в костер и не спеша встал на ноги. Крылья его носа раздувались, как жабры катрана, глаза безумно сверкали. Он пригнулся, сжав кулаки, хищно ощерился и уже хотел двинуться на следопыта, когда из темноты донеслось.
— Да вот же они. Эй!
Все повернулись на звонкий голос. Тодор с Живом растерянно переглянулись, Демир и Крум разом нахмурились, а Стоян выпрямился и протяжно выдавил из себя:
— Притащила нелегкая… Кальмарку им в зад.
Он метнул колючий взгляд на Крума, мол, продолжим, когда люди уйдут. Низкорослый следопыт кивнул и отвернулся.
К костру шагали трое, у одного на поясе загорелась карбидная лампа. Ее яркий слепящий свет озарил пространство на много шагов вперед. Крум заслонился рукой, пытаясь разглядеть, кто к ним пожаловал. Одного он узнал по голосу: это был одноногий пацан, который приходил к следопытам три дня назад в сопровождении охранников из отряда Чембы и долго разговаривал ни о чем, расспрашивая про Крым и что мутанты знают о Московии.
Судя по силуэту, первым шел Чемба, в свете лампы виднелся торчащий над его плечом трезубец из арматуры. На голове вождя слабо мерцал намазанный маслом катрана шлем, искусно выточенный из черепа пятнистого маниса.
Крум потянул носом и понял, что за вождем следуют два человека. Запах брезентовых курток и давно не чищенной кирзы, из которой люди так любят шить сапоги, разносился на всю округу. А еще оба давно не мылись. Странные все-таки люди существа, ведь ясно же, что в Пустоши любой мутафаг их на большом расстоянии почует и спрячется, а может, наоборот, начнет охотиться за ними.
Одноногий, у которого ниже левого колена была приделана необычная блестящая железяка, заменявшая ему стопу, шумно пыхтя, тащил в руках большой холщовый мешок. Рядом с ним шел чернявый широкоплечий незнакомец, похожий на старателя. Крум ощутил на себе его цепкий, как у шамана, оценивающий взгляд и насторожился. Внутренне весь напрягся, не понимая пока, что не так. Демир придвинулся к нему и шепнул:
— Впервые вижу, чтобы Чемба с двумя людьми и без охранников по лагерю ходил.
— Ну конечно, вот что не так!
— Чембу не слушай, — шептал Демир, — следи за чернявым.
Обескураженный Крум повернулся к старику, спросив одними губами: почему? Но тот не успел ответить — троица подошла к костру и остановилась. Незнакомец погасил лампу.
Братья Верзилы сгрудились в двух шагах от Крума с Демиром. Стоян подобрал ружье, поставил его прикладом на землю, взявшись за ствол. Жив и Тодор стояли за спиной старшего брата, склонив головы.
— Эти? — Чернявый повернулся к Ежи.
Пацан, лицо которого блестело от пота, бросил мешок на землю, утершись рукавом, выдохнул:
— Они, Владыка.
При этих словах Демир едва заметно вздрогнул. Что его так напугало? Крум скосил взгляд на старика, лихорадочно соображая, в чем тут дело.
— Ты уверен в них?
В голосе незнакомца, которого назвали странным именем Владыка, промелькнуло сомнение.
— Чемба, может, стоит других антропов подыскать?
Вождь окинул взглядом пятерку следопытов, сдвинул трезубцем шлем на затылок и наморщил лоб, как это часто делают братья Верзилы, когда у них начинается мыслительный процесс.
— Они лучшие, Владыка, — снова заговорил Ежи. — Я беседовал с сотней мутантов, но среди всей армии, — он слегка поклонился в сторону Чембы, приложив руку к груди, — армии великого вождя Чембы… не найдется таких умных, способных по-людски разговаривать и ясно выражать мысль кочевников.
