Вопящий голос понесся навстречу, приближаясь и усиливаясь. Но новый выстрел оборвал улюлюканье сухим хлопком.
— «Это — за ошибку. Они не должны дополнять Ее. Не должны осквернять. Больно. В голове больно. Знаю, что это странно, но не могу убедить себя, что не прав».
Выстрел. Раньше, чем чей-то визг бросился вперед.
— «Говорит командир Санрас. Да, я убираю гниль. Психика как воск, пластична под любые воздействия, пригодна для изменений и иногда вязка как жижа, если ее передавить слишком сильно. Она может сгнить, лопнуть ядовитым фоном, заражая ближайших сумасшедшей идеей. Психика податлива. Особенно когда размята и нестабильна. В нее может влиться любая гниль».
Выстрел. Голос командира не дрогнул.
— «Психика влияет на душу. Пока та не осквернена, ее надо изъять. Разделить одно от другого. Нечего спасать в психике и личностях. Болезнь не спасают. Но можно спасти души».
Выстрел. Щелчок смены магазина. Звук затвора. Пружинный механизм встал обратно на свое место.
— «Это не мой экипаж. Но мой экипаж внутри. В душах. А я зачищаю гниль на их застоявшейся психике».
Выстрел. Другой. Третий.
— «Не приходите на Ланию. Тут никому не место».
Запись прервалась. Резко выключенная с оборвавшимся шуршанием. Но не успели полиморфы решить, что на этом всё, в эфир прокралась последняя запись с одиноким мелодичным напевом.
Все тот же командирский голос. Но спокойный, перекатывающий на языке монотонную странную песенку. Не веселую, не резкую. А успокаивающую, чуть протяжную, качающую абсолютно трезвое сознание на баюкающих волнах мелодии. Долгая песня. Не понятная и местами сползающая на странные слова незнакомого языка. Что-то пелось сквозь улыбку. Пальцы автоматически набирали быстрые команды на клавиатуре.
«Отсек 10 — открыт» — вкралось звуковое системное сообщение.
Песня продолжилась.
«Отсек 12, 9, 6 — открыт. Внимание. Опасность полной разгерметизации».
Колыбельная тихого напева даже не прервалась.
«Отсек 2 — открыт. Внимание. Отсек 3 поврежден. Рекомендуется восстановить герметичность».
Короткая усмешка. Скрипнувшая ткань скафандра, потертая о подлокотники кресла. Тихое шипение стравленного воздуха и слабый звук уложенного на пол шлема.
«Внимание. Отсек 3 поврежден. Рекомен-…»
Голос автоматики был отключен. Он мешал напеву. Где-то тихо продолжал посвистывать стравливаемый воздух. А командир тихо мурылкал под нос умиротворяющие слова.
И так — до конца. До тишины файла. Пока музыка не утихла до шепота и не оборвалась уснувшим дыханием. Оставив лишь затихающий свист уходящего из отсека воздуха.
Полиморфы невольно дождались конца файла. Минуты тишины, растянувшиеся вакуумом чужих мыслей. Поначалу даже не было страха. Только завороженное и заторможенное прислушивание. С полным погружением в оборванную историю жизней. Когда даже против воли сознание продолжает вариться в истории, замкнувшись в ней, как в кольце, бегая и переваривая каждый факт. В попытке зацепиться за свой реальный мир, чтобы выбраться обратно.
— Отсек 3 — это ведь мостик, верно? — первым спросил Джас, неуютно поддавшись назад.
— Да, — ответил Марин.
Программист повернулся камерами к командирскому креслу и впервые со времен их прихода присмотрелся к телу внимательнее. На мгновение Джасу показалось, что он вновь услышал его песню. Если бы не смотрящие почти в упор камеры и не фокусировка на спокойном, расслабленном промороженном лице, то программист решил бы, что это тело вновь начало напевать безумную мелодию.
Марин же пододвинулся ближе к одному из тел, прикованных ремнями безопасности, и аккуратно повернул сидение. В голове человека зияла дыра от пули.
— И он усадил всех обратно? — осторожно спросил Джас, стараясь не пятиться.
— Похоже на то, — сказал Вайон.
— Да он же сошел с ума! — воскликнул, искря сигналами программист.
— Нет, он остался адекватен и полностью осознавал, что делал, — заключил мрачно Марин. — Возможно, обезумел немного, но не более.
— Ну, так без разницы.
— Разница как раз есть, — тихо ответил Вайон. — И большая. Сумасшедшие непредсказуемы и хаотичны, их действия не поддаются логике. В отличие от безумцев, чья логика порой кажется странной, но она есть. Они не останавливаются перед гранью жестокости, если считают, что своими действия сделают лучше. Безумие не лечится. И оно не всегда… вредоносно. Иной раз с выводами безумных можно согласиться. Их взгляд на мир всегда даст понять что-то новое. Такое, что не замылено привычной моралью и страхом перед общественным мнением.
Джас недовольно и с опаской покосился на Вайона, а тот продолжил не спеша изучать окружение на мостике. Теперь детали приобретали новый вид. Ведь если знать, что произошло, то становится понятно, почему люди так аккуратно посажены на мостике, в свои кресла и развернуты к панелям. Это можно было догадаться сразу. Ведь не умирают в ровных позах при крушении корабля. Да и это было всего лишь падение. Штатное, грубое приземление, от которого на нормальных кораблях есть защита для экипажа. Это не смертельно. Есть же скафандры, есть же система гравикомпенсации, продивоударные рессоры. Да много чего есть. А случись тут мгновенная вытяжка воздуха — народ в любом случае начал бы метаться, отстегиваться, бросаться к двери.
Возможно, они и начали. Позже. Но командир перестрелял всех одичавших и неадекватных. А ведь если присмотреться, то у кого-то можно заметить вывернутые из суставов руки. Сломанные ноги. И даже торчащие из под скафандра ребра. Но командир старательно усадил всех обратно. Возможно, он вышел потом из рубки, чтобы проверить состояние всего остального экипажа, но… их мозги не выдержали воздействия странного «прорыва» и на корабле начался хаос. Тогда командир принял решение стравить весь воздух и добить оставшихся. Найдись кто адекватный, они бы все равно не починили корабль. Не спаслись бы. Связь вовне не проходит сквозь аномалию. Спасательные капсулы были повреждены при падении. Единичные шаттлы… а куда они улетят без прыжкового двигателя? Экипаж в любом случае не прожил бы и месяца. В таком случае лучше кончиться быстро, чем медленно и мучительно, сходя при этом с ума.
Удивительно, что аварийный сигнал еще работал. Но это мог быть неотъемлемый протокол самого ядра.
— А ведь оно до сих пор ведет запись, — задумчиво изрек Марин, присматриваясь к светящимся энергоцентралям корабля.
— Да.
— Слушайте, может, свалим отсюда побыстрее?! — сжимаясь еще больше, взмолился Джас. Отцепив все свои щупы, он старался больше ничего лишнего не трогать. А тут еще опять паника начала накатывать. Теперь ему казалось, что за ними следит весь корабль.
— Нам нужны запчасти. Чем быстрее добудем все необходимое, тем скорее покинем планету, — напомнил Вайон.
— Я не хочу ничего отсюда откручивать. Ну нахер! — взбрыкнул Джас.
— Но тебе придется, — чуть резче сказал Вайон и тут же сбавил тяжесть сигнала. — Без деталей мы не уйдем. Марин, будь с Джасом. Проводи его к технической зоне. Ролу, Кайр?
— На связи, — отозвались бойцы из коридора.
— Будете принимать у них детали и поможете с физическим доступом в отсеки. Коридоры узкие, будете на подстраховке. Если случатся проблемы — можете выламывать что угодно. Вся информация уже у нас.
— Принято!
— А ты? — спросил подозрительно Марин.
— Я осмотрю здесь все необходимое, — ответил по-деловому Вайон. — Отсканирую номерные знаки, возможно, подключусь к ядру и заберу остатки файлов.
Марин уходить не спешил. Продолжал вопросительно пялиться на друга.
— Меня не нервирует вид промороженных людей, — от Вайона повело легким раздражением в эфире. — За мной приглядывать не придется. Головой я не тронусь. А вот он близок к панике. Ему нужна компания.
— Я не в панике! Я в ужасе! — ответил нервно и злобно Джас.
— Еще лучше, — согласился Вайон. — Хотите, ждите пока я закончу здесь. Но я могу задержаться с файлами надолго. Промедление не идет нам на пользу, поэтому я предлагаю вам заняться запчастями и если говорить конкретно, быстрее занять Джаса работой.
