Он плюнул в лицо Тамуке.
Зарычав от гнева, мерк ударил Тобиаса по лицу и сломал ему челюсть.
Вскочив в седло, Тамука подъехал к Хулагару.
Хулагар прикоснулся к его плечу:
– После того как закончишь с ним, приходи ко мне. Теперь, когда ты снова стал щитоносцем зан-карта, нам надо о многом поговорить.
Тамука кивнул:
– Надеюсь, я буду недолго занимать эту должность. Хулагар вопрошающе посмотрел на него.
– Не беспокойся, друг мой, – сказал Тамука. – Но если ты хочешь, чтобы твои молитвы были услышаны и чтобы мы вновь увидели Баркт Нум, нам надо быть более настойчивыми в достижении своих целей.
Не оглядываясь на оставшийся позади город, оба носителя щита тронулись с места.
Тобиас не почувствовал боли от удара и не поморщился, когда его, голого, привязали к седлу. Подняв голову, он мог видеть Суздаль и синюю колонну солдат. До него долетали возгласы горожан, знаменующие их триумф.
Кто был триумфатором, Кин? Да, конечно, Кин, и Ганс, и другие – сотни, тысячи, все они были триумфаторами. По щекам Тобиаса текли слезы, но ему хотелось смеяться. Что ни говори, а он тоже был среди триумфаторов.
Эмил вошел в президентский кабинет и обессилено рухнул в кресло. Все смотрели на него в тягостном ожидании.
– Ну как он? – наконец решился спросить Эндрю.
– У этого рыжего забулдыги здоровье быка, – ответил Эмил. – Температура спала. Час назад он проснулся и первым делом потребовал виски.
– Хвала Всевышнему! – воскликнул Винсент и с облегчением вытер пот со лба.
К своему изумлению, Эндрю увидел, что Ганс вытащил носовой платок и шумно высморкался.
– Обычный насморк, – тихо произнес он в ответ на недоуменный взгляд друга.
– Ты совершил чудо! – сказал Эндрю, хлопнув Эмила по спине.
– Просто повезло на этот раз, – отмахнулся доктор. – Тут сошлось много факторов. Он скинул свой заляпанный дерьмом мундир еще до того, как в него попала пуля, – иначе, уверен, его бы ничто не спасло. К тому же Пэт почти целый день ничего не ел и его вырвало в канализации, поэтому его желудок был пуст. Пуля закупорила стенку желудка, не давая соку выливаться из него, так что мне всего-то и надо было прочистить и зашить рану. – Эмил потер ладони. – Думаю, что карболовая кислота убила инфекцию, но она ужасно жжет руки, – заметил он. – Пожалуй, в будущем надо будет защищать их какими-нибудь перчатками.
– Впервые в жизни слышу, чтобы человек выжил после такого ранения, – восхищенно произнес Джон.
– Я тоже, – скромно ответил Эмил. – Раньше считалось, что в подобных случаях даже нет смысла делать операцию. Но не мог же я позволить ему умереть!
– Что с другими? – спросил Эндрю.
– Буллфинч с повязкой на глазу будет сильно смахивать на пирата. Да еще эти шрамы на лице… Но, по крайней мере, он выжил, и мне удалось спасти ему один глаз. Многие раненые страдают от сильных ожогов, но если вспомнить, каким адом обернулась эта кампания, то в конечном итоге все могло закончиться гораздо хуже.
– И все же почти две с половиной тысячи убитых и три тысячи раненых – это очень много, – вздохнул Калин.
Все грустно склонили головы, соглашаясь с этими словами.
Калин помолчал и бросил взгляд на покрытую кровавыми отметинами стену с множеством дырок от пуль.
– Что ж, он заплатил за это, – жестко произнес президент.
– Ладно, давайте закругляться, – бодрым голосом развеял мрачную атмосферу собрания Эндрю. – После того как я вернулся, у меня даже не было времени толком поговорить с Кэтлин. Джон, доложи обстановку.
Майна ухмыльнулся, ткнулся носом в свои записи и поднял глаза на Эндрю:
– Мы поднимем «Оганкит», а может быть, и все остальные затонувшие броненосцы. Если нам это удастся, у нас будет неплохой флот. Тогда мы сможем снять с наших кораблей рельсы и двигатели. Они принесут нам больше пользы на суше. Через пару недель я нагружу суда всем необходимым и отправлю их в Рим. С помощью Марка мы за три месяца восстановим железную дорогу, которая будет доходить прямо до Рима. По морю мы доставим несколько грузовых вагонов и паровозных станин сюда, в Суздаль, и уже через двадцать дней у нас будет возможность отправлять отсюда оборудование и материалы. К сожалению, мы лишились свыше восьми тысяч ружей и почти всего запаса пороха. Пороховой завод уже работает и производит полтонны пороха в день.
– Когда ты пустишь в ход оружейные мастерские, мы возместим эти потери. После этого мы будем делить продукцию поровну между нашей армией и римской.
Марк довольно улыбнулся.
– А если вы дадите им в руки оружие, вам придется предоставить им и право голоса, – тихо заметил Винсент, и все рассмеялись.
– Ганс, что говорят наши разведчики?
– Мерки разрушили несколько блокгаузов и отошли к холмам в ста милях к югу от нашей линии обороны. Это все, что мы знаем. Эндрю, это наша главная проблема. Они вернутся, это вопрос времени. Если они нападут до того, как мы успеем заново вооружиться, нам придется нелегко. Подняв со дна «Оганкит», мы хотя бы поставим на их пути барьер, а с этими захваченными карфагенскими броненосцами мы будем контролировать всю реку.
– Что с карфагенянами? – обратился Эндрю к Винсенту.
Он осмотрительно доверил переговоры с побежденными врагами именно Винсенту. Карфагеняне были объектом ненависти и римлян, и суздальцев, и Эндрю оставалось только молиться, чтобы эта вражда со временем прошла.
– Сэр, мы взяли в плен почти четырнадцать тысяч человек, в том числе их предводителя Гамилькара. Я сделал ему такое же предложение, как и вы тогда на берегу, и они были поражены. Гамилькар попросил у нас несколько галер.
– Скажи этому ублюдку, что он ничего не получит, – воскликнул в сердцах Марк.
– Зачем ему галеры? – негромко спросил Калинка.
– Гамилькар сказал, что они не могут вернуться домой, так как мерки убьют их. Он говорит, некоторые из них хотят попробовать спасти свои семьи.
– Дайте им корабли, – распорядился Калин.
– После того, что они натворили? – поразился Марк.
– Марк, мы договорились, что все захваченные вражеские галеры будут вашими. Я покупаю шесть из них – назовите свою цену. Но во имя Перма и Кесуса я хочу дать им шанс. Пусть сначала это будут шесть галер. Если они вернутся сюда, как обещано, я дам им больше. Эти люди могут оказаться полезными для нас, но даже если бы это было не так, я помог бы каждому, кто хочет спасти свою семью от убойной ямы.
Марк покачал головой.
– Чокнутые идеалисты, – проворчал консул, и переводивший его слова Винсент расхохотался. – Ладно, будь по-вашему.
– Кто-нибудь еще хочет выступить? – поинтересовался Калин.
