в основном мои умения нелепые, вроде прикрыться от стрел, ну, черепаха [97], если в строю, ну, бортовка щитом и дать в грызло краем щита, и всё. В былые годы мне было проще сделать за раз в одиночку двух неплохих щитников в сочетании меч — кинжал, а после и вовсе двоих с одним мечом, чем бодаться с тем же щитником один на один в сочетаниях меч — щит против такого же оружия. Это просто разные системы боя, разные психологии и рисунки боя. Пришлось ломать свою психику и осваивать новые грани мечника.
Сколько раз за эти дни я узнал, что я косорукая обезьяна, сопля, раззява, и услышать прочие малоприятные эпитеты, которые лучше не перечислять [98]. Забегая вперед, скажу, что малоприятные слова я слышал только на тренировках, но после них старик вполне свободно и вежливо разговаривал со мной.
Старик учил меня в первую очередь работать по смертельным зонам и по прорехам в доспехах. Если в реконструкции запрещены колющие удары и некоторые удары в опасные зоны, то тут только на опасные зоны упор и делался. Высший пилотаж — это в спарринге загнать клинок в смотровую щель шлема, но мне столь радикальные меры в спаррингах с дружинниками ещё не разрешали. Разучивал всё это на манекене.
На манекене я простенько отрабатывал удары под мышку, в пах, горло, шею, колени, когда удар заходил за защитные чашки наколенников, и прочие важные удары. Само собой, удар надо нанести сильно, быстро и при этом не подставиться под ответный удар. Если не успевал, по мнению наставника Элбы, уйти с линии удара, то получаешь палкой по хребту, а с учётом того, что в первое время тренируешься на голый торс, то это чувствительно. Всё как и у Антеро, боль — лучший стимулятор, чтобы быстрее научиться.
Поначалу я почти не получал удары по себе, что тут сложного ударить в уязвимую зону со всей дури по неподвижному манекену и успеть отскочить, поставленный удар на силу отрабатывать мне не пришлось, сложности начались в другом. На втором этапе я должен был научиться останавливать смертельные удары, а это очень не просто. Никогда бы не подумал, что хлюпики с ролевок, которые гнут пальцы, что они великие мечники и умеют останавливать удары в сантиметре от тела, чтобы оправдать своё неумение, трусость и слабость, в чём-то будут правы. Останавливать удар — это тупость и трата инерции удара, но тут этим занимаются вовсе не для того, чтобы все удары были как у беременной бабы и твой противник не жаловался на синяк или царапинку, а чтобы ты тупо не поубивал своего спарринг-партнера на смертельных ударах.
Кстати, на ролевках и реконструкции то, что мне показывает старик, запрещено в принципе, независимо, тормозишь ты удар или нет. В общем, пришлось долго и упорно отчасти переучиваться, иначе спарринга не видать. Пару дней у меня ушло только на то, чтобы я случайно не покалечил партнёра по спаррингу. Парень использовал специальные кожаные подкладки на местах, обычно слабо защищенных доспехами, но не везде же эти заплатки можно поставить. Бить в глазницу старик мне запретил, поняв, что я никогда не смогу остановить удар, поздно уже переучивать, так рука поставлена.
Элба был мной недоволен, но его ухмылки и недовольство срезались спаррингами просто на мечах. Я прикипел душой к фальшиону, а он — к каролингу, и потому нам было чем друг друга порадовать, из тех радостей, что воют чёрными синяками [99] на местах, что плохо прикрыты броней. Так вот за спаррингами, тренировками на физуху и ворчанием Антеро пролетели три моих дня. События четвёртого дня были переломными для меня. Утро, тренировка, завтрак…
* * *
Слуга нашел меня у озера. Между тренировками я ходил по камням у озера, благо меня выпускали из замка. С другой стороны, а чего им опасаться? Что я сбегу куда-то? Куда мне бежать из долины, если я плохо представляю, куда бежать, да и пешком уйти от конной погони нереально, тем более что каждый мой шаг отлично виден для наблюдателей из замка. В перерывах между тренировками я, наплевав на слова барона о том, что в озере нет рыбы, закидывал удочку. Понятно, что ничего не ловил. Как можно что-то поймать, когда день [100], и тем более в озере, в котором нет рыбы. Глупость, конечно, ходить с удочкой на озеро, где нет рыбы, но хоть какая-то релаксация. Кинул удочку на берегу и следи, как поплавок болтается на воде.
— Сэр Ваден, вас ожидают, — тихо подкрался со спины слуга, но под его ногами скрипел песок, и я его ещё за пять шагов слышал. — К вам гость.
— Гость?! — переспросил я удивленно. И в самом деле, какие тут у меня могут быть гости? — Хорошо, я сейчас иду…
Я смотал снасти и пошёл вслед за слугой. Ворота, флейта, ещё одна флейта, донжон. У донжона я привычно скинул оружие у охраны. Тренировки — это одно, а в самих внутренних покоях мне никто с оружием ходить не позволял. Первый, второй, третий, четвёртый этаж, коридор, пара сквозных комнат, и вот. Когда я зашел в комнату, то я, готовый ко всему, обалдел.
Сидит кто-то за столом и пьет. Рыжая борода до пояса, волосы на голове такие же рыжие, обрезаны под горшок. Нос картошкой, маленькие глазки, широкие плечи, зеленый кафтан и довольная рожа, расплывшаяся в улыбке. Твою мать, гном! Поначалу я его перепутал с Дарином, уж больно похож, но потом, спустя секунду, понял свою ошибку. Похож, но не Дарин. Плечи поуже, и когда он встал мне навстречу, то видно, что чуть поменьше ростом.
— Сэр Ваден, рад знакомству. Я Далин, брат Дарина, — расплылся в улыбке гном, идя ко мне навстречу. — Брат мне много от вас написал…
— А где пиво?! — на шоке рефлекторно произнес я, и гном поморщился.
— Не наливают гады! Говорят, что без воли барона не будут наливать мне, сволочи! — Гном разразился длиной тирадой на своём языке, и я его невольно зауважал. У меня самого матов хватало секунды на четыре, ну на шесть, когда я маты клал пулеметом, а тут целых полминуты гном крыл словами пусть и непонятными, но с характерными интонациями.
— Ну, это поправимо! — Выслушав гнома, я высказался: — Мне барон не запрещал наливать. Сейчас дела поправим.
Я выскочил в коридор и поймал за рукав кафтана слугу, что проводил меня до этой комнаты и стоял у двери.
— Пиво неси! И
