— Это что за самодеятельность? — вскинул брови Цезарь, и вельк пренебрежительно усмехнулся.
— За неё и поплатился. Ты прав, Цезарь, я зарвался. Хорошо, что всё до чего покруче не докатилось. Я просто водитель и охранник. Да, умелый, профессиональный, способный защитить, если что. Но надо знать своё место. Простите все за резкие слова. Особенно ты, — он резко повернулся к Сэре. — Я не видел, какая ты. Прости.
— Ничего, всё в порядке, — деревянно отозвалась велька.
— Удачно поговорили, — хмыкнул Цезарь. — Запрошу шефа о дальнейших действиях. Отдыхайте пока.
Он поднялся и вышел. Энгельберт же стянул Сэру за руку на свою кровать и, винясь, крепко обнял, не дав вставить и слова. Растаявшая в его руках велька разом простила ему всё пренебрежение и ранее обидное и с воодушевлением решила, что, пожалуй, тоже дождётся Иная.
* * *
Дядя отсутствовал два с половиной дня, и Брутус успел по нему соскучиться. Когда под утро Инай наконец вернулся — Брутус видел его из окна своей комнаты, где приходилось спать, пока дяди не было, — и сразу прошёл к себе, аурис выждал десять минут, чтобы дать ему принять душ, и заторопился к нему — наконец опять почувствовать себя любимым и нужным.
Только рассветало, и на улице было холодно. Не накинув ничего поверх футболки, Брутус промёрз быстрее, чем дошёл до домика Иная, и к нему захотелось ещё больше. Он бесшумно отворил дверь — как же без сюрприза для обожаемого дяди! — и почти было устремился к нему в комнату, как расслышал доносящиеся оттуда звуки и замер в сенях.
Инай часто водил к себе женщин их посёлка — как незамужних, так и прочно состоящих в браке, — и Брутус не особо возражал: Инай ведь не любил ни одну из них, по его словам, он вообще не любил по-настоящему никого, кроме Брутуса, и там, на периферии, родного брата с его женой. Именно мать Брутус и узнал по частому придыханию, слышимому в комнате Иная, и так и застыл, не веря своим ушам и случившемуся предательству.
Ещё полминуты, и они закончили: издавшая блаженный стон Элиша, и довольно рыкнувший Инай. Брутус сжал кулаки, вне себя от злости готовый ворваться туда и разметать их по стенам, своих новообретённых врагов, но они вдруг заговорили, и он остался подслушивать.
— У меня новость для тебя. И для Рогеро тоже, — часто дыша, сказал Инай. — Как он, кстати? Ни в чём тебя не подозревает?
— Как будто когда-то он видел что-то, кроме работы, — презрительно фыркнула Элиша и жадно спросила: — Что за новость?
— Берссов больше нет. Мне их сдали, и я разнёс всю семейку из крупного калибра. Скоро нас попросят обратно, будь уверена. Наконец вернёмся домой! Ну, разве не здорово? Что ты молчишь?..
Судя по звукам, Элиша вскочила с кровати и тут же закричала на него:
— У тебя совсем крышу снесло?! Что ты творишь? Они нас позовут, да! Чтобы расстрелять у стены! Слишком много совпадений, Инай! Чем ты думал, идиот?!
— Ну тихо, тихо, — в голосе ауриса появились металлические нотки. — Никто и не свяжет. Сливший мне информацию утоп вместе с ними. Ни свидетелей, ни зацепок. Как с Зориными тогда. Мы в выигрыше, Элиша.
— О, про Зориных даже не вспоминай, мразь! Зря Рогеро тебя покрыл, когда тебя подозревали! Мы всё доверие потеряли — ты потерял, Аспитис тебя насквозь видит! И сейчас разглядит твою мерзкую душонку, понятно? Хоть бы спросил! Сколько можно резать всех направо и налево?..
— Успокойся, окей?
— Успокоиться? — Элиша задохнулась, и Брутус услышал звук звонкой пощёчины. — Вали отсюда на все четыре стороны, подонок! Чтобы духу твоего здесь не было! Рогеро я во всём признаюсь, и он всё равно меня поддержит! Вали, нет у тебя больше семьи! Не тяни нас за собой в болото!
Повисла мёртвая тишина, которую нарушил срывающийся голос Иная.
— Я же для вас стараюсь… Я вас из этого самого болота на своём горбу вытащил! Я отобрал всё у Зориных — для вас, и только ваша бездарность выделила Берссов! Я нашёл вам трианг, деньги! Как ты смеешь мне это всё говорить?!
— Ещё не то скажу, если не уберёшься!.. Отпусти меня, понял, а то весь посёлок тут соберётся! Отпусти, сволочь!..
Брутус не выдержал — он влетел в комнату, и Инай при его появлении перестал заламывать Элише руки. Он спал с лица, видно, осознав, сколько услышал и понял его племянник.
— Вон, — прошипел Брутус. — Предатель. Ненавижу. Убирайся отсюда, пока я отцу всё про нас с тобой не рассказал. Ты, мама, кстати, лучше обо всём молчи. Что стоишь, Инай? Меня плохо слышно?
Инай отпустил Элишу и начал одеваться. Он совсем посерел, сник, а в глазах, которые перед уходом он последний раз вскинул на Брутуса, стояло безумие — мрачное, тягучее, глухое, так не подходящее ему.
— Прости, — одними губами проговорил он и исчез за дверью.
Когда он уже был на крыльце, с незнакомого номера ему позвонила Дарси, и, внимательно выслушав её, Инай остервенело швырнул телефон в стену своего бывшего дома. Вот теперь всё точно кончилось. Его семья отреклась от него, его смысл жизни — вся жизнь, — его Брутус назвал его предателем и выгнал, а они — живы. Последний Берсс, Дарси-подстилка, с младых лет готовая пасть куда угодно низко, лишь бы подняться чуть выше своего паршивого плинтуса, — они будут ходить и дышать, когда для него всё кончилось? Жить, когда ему хочется просто лечь и сдохнуть?
Она всё ещё любит его и потому дала наводку. Через пять часов максимум они зальют своей кровью весь пол того дома, который помог им выжить. А потом…
Как там иногда поговаривал Брутус: «…и очистит всё священный огонь»? Лучшее избавление от боли — это просто ещё большая боль…
Самолёты в Канари летали чуть ли не каждый час из ближайшего к ним крупного города, так что уже спустя час Инай сидел в салоне, не чувствуя ничего, кроме жажды крови. Его перекосило в чёрную тоску, и за её душным туманом едва-едва проступали важные мысли о подготовке будущего убийства. Схрон оружия — всё там же. Не забыть бензин. И удостовериться, что нет оцепления дома, — вдруг Дарси всё же вызвала помощь? Хотя тогда она не стала бы предупреждать его. Влюблённая идиотка, источник его новостей — а теперь проблем. Её можно отблагодарить за верность и убить побыстрее.
Тёмный, как будто всё ещё спящий дом, хотя уже перевалило за полдень, Инай нашёл быстро: коттеджный посёлок располагался в двух километрах вниз по реке от сейчас закрытого из-за взрыва моста. Ливень припустил с новой силой, когда аурис приблизился к дому, — гимн органных труб, антураж для торжества мести, чтобы всё было чин по чину. Инай обошёл особняк по периметру — свет горел в задней комнате, и там сидел Алан. Работающий телевизор мельтешил картинками, брюзжал звуком — интересно, его вообще было слышно за шумом стучащего по крыше дождя?
