— Красивее? — мрачно вздохнул Ашир, сидя глубоко в мягком диванчике кают-кампании в окружении подушек и с чашкой травяного напитка. — Не знаю. Не хочу лишнего внимания. Не хочу, чтобы запоминали. Не хочу вызывать у других интерес. Так проще. Для меня любое лицо неприятно, потому что оно не мое. Любое тело имеет подобные формы. Тогда какая разница, каким меня сочтут со стороны. Но странно, что ты называл меня… красивым. Это… ложь.
Острый нос мужчины снова презрительно сморщился при этих словах. Сам бы о себе он такого не ляпнул.
— Нет, дядя, я предельно честен! — улыбаясь, ответил Кири, возлегая боком на диване напротив. — Ты мой ближайший родственник. Ты не можешь быть для меня не красив. К тому же, я могу видеть тебя настоящим. Я знаю, каким ты являешься. Ты красив здесь, — парень указал пальцем на свой висок. — И здесь.
Еще один жест, теперь указавший на грудь. Где-то там всегда по их знанию теплилась искра души.
Ашир на это только тихо и обезоружено фыркнул.
— По крови я тебе даже не родственник, — обреченно парировал мужчина. — Твой отец лишь был мне как брат. А мать — местная. Не моя сестра.
— От местной матери во мне ничего не осталось, я не могу отнести ее к Роду. Зато отец посвятил меня во всё. И позаботился, чтобы я помнил его настоящую супругу, а не свою родительницу, — невинно хлопая глазами, ответил Кири.
— А твоя родительница…
— Я ее уже пережил, — развел руками юноша и потянулся за чашкой на столе. — У отца с ней был простой уговор. Она хотела вернуть себе здоровье и прожить до старости. Он же хотел потомка. На том и договорились. Отец излечил ее смертельный недуг, а потом, когда она родила, забрал меня у нее и оба разошлись довольные. Недавно, кстати она скончалась. Успела написать на свой век много чувственных книг.
— И никогда не заботилась природой этого «чудесного излечения»? А как же врачи? Медицинские карты? — изумился Ашир, считая, что это слишком явное проявление их сил.
Кири иронично хмыкнул и покачал головой, отводя глаза.
— Там откуда она родом, медкарту на нее даже не заводили.
Ашир заметил, что для племянника это не самая приятная тема и решил о ней больше не спрашивать без надобности.
— А где тебя растили?
Вот этот вопрос попал явно в цель. Медовые глаза юноши сверкнули огоньками азарта, и он тоненько улыбнулся.
— Здесь. На Фарэе.
У Ашира мысленно вся шерсть встала дыбом.
— Но там же…
— Яркие люди, — пожимая плечами и гибко потягиваясь как змея, ответил парень. — Сочные эмоции. И никто ни за кем не следит. Планета полна порочных желаний и суеверий во все, что только можно вообразить. А уж после бокала пива… им, что только не кажется. То мир цветными красками поплыл. То силы резко иссякли. А то и вовсе какой-то кошмар вместо прохожего увидится. Никак потом не докажешь, что в тот миг был трезв как при рождении.
Ашир понял, что первая ассоциация про мелкого хищника была у него самой верной. Вот что может вырасти при свободном ненасильственном воспитании из такого существа. Вот какими они должны быть! Сильными, коварными, чуткими и держащими свои угодья со слабыми видами под покровительственным контролем. Они ведь даже остаются добрыми в душе. Правда, исключительно к тем, кто готов их принять.
А ведь он, правда, сильный. Сильнее даже, чем его отец. Его природное очарование подействовало даже на Ашира при первых секундах встречи, заставив его смутиться своего внешнего вида. И это был только легкий фон. На что же парень способен, когда применяет свое обаяние в дело? Каков он… в охоте?
— Признаюсь, твое письмо и лексикон меня поначалу…
— Напугали? — наугад спросил Кири.
— Отвратили, — поправил Ашир. — Почему именно сайт знакомств? Почему эта слащавая любвеобильность?
Вспомнив и представив, как их встреча выглядела со стороны, Ашира еще раз мелко перетряхнуло. Видовые особенности, конечно, мощное оружие, но действуют они, как правило, только на жертву. А вот со стороны все смотрится зачастую тупо. А то и вовсе противно.
Кири тоненько улыбался, дожидаясь пока дядя прекратит мысленно плеваться ядом на созданный образ.
— Тэнэ Аэссаш, — ласково обратился юноша. — Ты ведь хорошо видишь мое лицо?
Вопрос был неожиданный, и Ашир невольно согласно кивнул.
— Скажи, разве могу я с такой внешностью сойти за предприимчивого миллионера?
Поганец, как назло, милейше улыбнулся, демонстрируя все свое сочное очарование на красивом округлом лице с тоненькими ямочками на щеках.
— Или может быть я похож на беззаботного сына какого-нибудь миллионера? Или сына конструктора? Инженера? Нового поставщика нейролита? В любом случае, тэнэ Аэссаш, для посторонних было бы крайне подозрительно увидеть за моим лицом какую-либо важную деятельность. Все, кто постоянно следит за вами стали бы сразу искать у меня хвосты тех миллионов. Компаний. Флота…
С каждым услышанным высказыванием Ашир вынужденно признавал, что племянник прав. И от такой правды становилось уныло. Хуже то, что условия постоянной слежки вынуждали… поливать себя дерьмом, чтобы смешаться с толпой.
— У меня не стали бы искать эти «миллионы» только в том случае, если бы я обратился к тебе… в частном порядке. Не по работе. А зная твой затворнический образ жизни, я просто не мог назваться тебе ни старым знакомым, ни тем более родственником. Вариант напросился только один. Тем более, мой дорогой… дядя, — издевательски смаковал слова племянник. — Представь, с каким отвращением вся твоя слежка будет кривить нос и морщиться, когда поймут, что ты действительно приехал на встречу к незнакомцу, желающему… развлечься с тобой и доставить самые приятные моменты в жизни.
Кири плавно выпрямился и сел на диване, склонился вперед и томно состроил глазки.
— Согласись, дядя, вид на работающие доки и строящийся личный флот действительно доставит тебе массу приятных впечатлений, а мы с тобой неплохо «развлечемся» за обсуждением твоих планов по возмездию…
Красавчик юноша еще какое-то время нежно улыбался в стеклянные и растерянные глаза Ашира, а потом сбросил любвеобильную маску и звонко, заливисто расхохотался.
— Отец приучил меня не лгать прямо, — продолжил уже спокойным тоном Кири после искреннего смеха. — Такие как мы или твои хозяева это прекрасно распознают. Так что может быть более обманчиво, как неверно понятая правда? Только подумай, тэнэ Аэссаш, как быстро за тобой прекратят слежку после такого убедительного спектакля. Ведь это отвратительно со стороны, не так ли?
Юноша задумчиво посмотрел в переливы почти прозрачного травяного напитка в двойной стеклянной чашке.
— А если ты вернешься к себе в офис корпорации счастливым и удовлетворенным, то все решат, что ты окончательно тронулся на почве работы и одиночества. Про твою личную жизнь начнут пускать скабрезные шуточки и никого… абсолютно никого не удивит, что ты снова и снова будешь отбывать в гости «инкогнито» к красивому парню. Извини, но в партнершу девушку тебе не поверят. Я бы и сам не поверил. Да и… какая девушка согласится с тобой на роман? Прости, дядя. Пусть лучше я сойду в их глазах за больного извращенца, чем они будут пытаться узнать, за что тебе запала в душу какая-нибудь красотка или чем ты ей заплатил.
Едкий цинизм и расчетливость в словах старшего племянника Ашира пугала, но он вынужденно признавал, что родственник прав. Его хозяева скорее уныло отвернутся как все, чем будут лезть в его личную жизнь. Даже канцлер, по слухам давно прикупил себе где-то на дальних колониях личный потомственный гарем. Одной ему всегда мало. Минимум три-четыре для удовлетворения природной потребности в энергетике.
Какой кошмар…
Ашир схватился за голову и опустил взгляд. До чего же пришлось дойти, чтобы просто делать свою работу и вылететь на некогда личный завод.
— Тебя будут искать и изучать, — устало протянул мужчина.
— Найдут. Изучат, — флегматично пожал плечами Кири и сделал большой глоток чая. — У меня есть имя. Рокконианская фамилия. Наследство от погибших в катастрофе родитилей, которое я слепо и бездумно трачу. В частном доме фотографии со мной от хозяйственной матушки. Коммуникаторы отца хранят записи моих детских первых шагов. Я существую. Проучился в университете, одногруппники меня помнят и поголовно считают пустоголовой бестолочью. Не отличник. Веду тухлый бизнес с химическими батарейками. Люблю быстрые связи, шумные вечеринки, изредка страдаю спонтанной благотворительностью. В целом — типичный молодой человек, не заботящийся о завтрашнем дне. И главное, дядя, все это на самом деле.
