Так, хватит. Всё его беспокойство, паника, паранойя — это просто выдохся трианг. Пока Крайт выворачивал их джип вслед за знающим дорогу Азатом — и Палашом с автоматом наперевес рядом с ним, — Домино поспешно достал инъектор. Через секунду озабоченность сменилась в нём предвкушением битвы. Будет весело.
Покинув Велену, они завернули к подножию Дракона, спустя десяток километров углубившись ещё дальше в лес, проглядываемый только благодаря фонарям над дорогой. Домино напряжённо всматривался вперёд, надеясь увидеть поле боя раньше, чем они выйдут на него, но вокруг был лишь всё более темнеющий лес и незыблемая громада угрюмых гор.
Через пятнадцать минут чаща расступилась и осталась позади — они выехали на пустошь, уводимые Азатом точно к горам. За очередным «когтем» дорога вильнула вправо, и показалось ущелье — зияющая тёмно-синяя молния в чёрном бархате горы. И тут же послышались выстрелы и крики; вытянувшись, Домино разглядел несколько машин в ярком свете фар, одна из которых, небольшой глухой фургон, окопалась в окружении внедорожников у самого входа в ущелье. Остальные огрызались вспышками из автоматов — всё реже и реже.
Азат ударил по газам, и Крайт, повторив, пошёл вровень с ним. Захваченных врасплох гэшээровцев, только и успевших что со своих позиций у машин обернуться, Домино и Палаш расстреляли как мишени в тире, после чего, как только обе машины остановились, спрыгнули на землю. Быстро проверив, не остался ли из них кто живой или в автомобиле, они вслед за Азатом и Крайтом поспешили к своим.
Из зебастиановцев, оказалось, отстреливался один Юстис, остальные, общим количеством десять человек и соответственно пять машин сопровождения, уже вышли из боя — причём насовсем. При виде Домино и Азата Юстис с облегчением опустил оружие и кивнул на открытую кабину фургона.
— Отца тяжело ранили, — переводя дыхание, проговорил он. — Вы вовремя успели.
— Это да, — усмехнулся Азат и из уже вскинутого пистолета выстрелил ему в голову. Когда тело хетта осело на землю, аурис в нависшей над полем боя ошеломлённой тишине переступил через него и приблизился к фургону.
От следующего выстрела Домино болезненно дёрнулся. Азат, чуть ли не насвистывая, вытащил мёртвого Орельена из кабины и сбросил рядом с Юстисом.
— Жили как дерьмо и сдохли так же, — зачитал он эпитафию и повернулся к одеревеневшим товарищам. — Ну что, посмотрим, что у них там за ценный груз?
— Зачем ты это сделал? — едва слушающимися губами спросил Крайт, и Азат кивнул в сторону Домино.
— А вот он знает. Всё ради карьеры. И вы, кстати, соучастники, так что советую держать рот на замке. Как тебя там… Ярый?... Возражения есть?
— Ты решил форсировать события? — позволил себе улыбнуться Домино, хотя внутри бесновался хаос.
— Тебе не надоело быть шестёркой? Я уже веду слишком много дел, Орельен мне ни в хрен не упёрся. Теперь и для тебя место найдём, да, брат? Твой лучший друг и верный наместник нас поддержат?
Домино перевёл взгляд на Крайта, и тот торопливо закивал — по его лицу уже читалось восхищение. Палаш только пожал плечами. Азат прищёлкнул пальцами.
— Вот и чудненько. Идёмте глянем внутрь и будем звонить Зебастиану. Никто же понятия не имеет, куда теперь ехать.
Он сунулся в кабину и нажал кнопку, открывавшую дверцы фургона. Они заглянули туда все вчетвером одновременно и отступили на шаг под разочарованный возглас Азата.
— Рабы? И ради них стоило класть двадцать пять человек?!
Сидящих в кузове было трое: мужчина, женщина и ребёнок, мальчик лет девяти, все трое рейтеры, и, глядя на их непривычного оттенка волосы — дымчатые, серо-голубые, серебристую кожу и яркие синие глаза, которыми они напряжённо изучали распахнувших створки, Домино всё пытался припомнить, где уже слышал про такой тип рейтеров, — а вспомнив, схватил Азата за рукав прежде, чем тот закрыл машину.
— Мне отец про них рассказывал. Это синайцы.
— И? — закатил глаза Азат. — Как дельфийцы, только синайцы?
— Не совсем. Синая — закрытая территория, о ней и знают-то ограниченное число человек. Они под особой защитой ГШР, неудивительно, что Орельена погнали как шелудивого пса…
— И что в них такого особенного, я не понимаю?
— У них особая кровь, Азат. Раны на них затягиваются почти мгновенно, и не всякий яд берёт. Их спрятали по многим причинам, но по большей части потому, что они способны чем-то опасным заразить любого человека, кроме своих непосредственных родственников… И мне очень интересно, как Зебастиан вообще умудрился их похитить, если учесть, что они всегда под неусыпной охраной…
— Мда, — Азат задумчиво кивнул, — знаешь, Орельен, кажется, давно этим занимается. С кем-то из ГШР договорился, что ли? Ну да ладно, наше дело маленькое. Поехали.
— Ты и ребёнка им на растерзание отдашь?! — вспыхнул Домино. — Мы же вообще не знаем, зачем они Зебастиану, может, над ними какие-нибудь бесчеловечные эксперименты проводят?!
— Ты мне предлагаешь отпустить его в степи? Чтобы он всем и каждому рассказал, что тут видел, да?
— Палаш его спрячет, — Домино мотнул головой в сторону хаена, а тот согласно оскалил белые острые зубы, напружиненный и готовый драться за ребёнка в любой момент.
— Иди сюда, — Азат решительно отвёл Домино от фургона и преувеличенно ласково спросил: — У тебя трианг, что ли, выдохся? Что за безумное благородство? Это — товар! Причём не наш даже!
— Наш в том числе! — яростно выдохнул Домино. — Никогда детьми не торговали, и начинать не стоит! Это — грань уже, не видишь? Черта! Переступишь — и всё! Хватит того, что…
Он не успел договорить. В тишине степи вдруг прогремел выстрел — со стороны окружения Генштаба, откуда-то снизу, неточно, и Домино задохнулся от резкой, обжёгшей его живот боли. Он рухнул на колени и дальше, на бок, хватаясь за рану и чувствуя толчками выходящую из-под пальцев кровь. Палаш уже стремглав бросился в сторону того, единственного выжившего, а Азат посмотрел на Домино сверху.
— Проблема решилась сама собой, — улыбнулся он. — Сейчас ребята отвезут тебя в больничку, а я — товар на базу…
Трианг не дал Домино потерять сознание. Забыв о боли, он свободной рукой, которой не опирался на землю, выхватил из-за пояса пистолет и наставил его на Азата.
— Освободи его. Быстро.
— Ты издеваешься? — Азат выглядел потрясённым до глубины души.
— Ты меня тоже не спрашивал, когда убил Юстиса и Орельена. Не заставляй стрелять в тебя. Неужели ребёнок дороже?
Он едва дышал: силы утекали сквозь дыру чуть выше пояса, и на губах как будто тоже ощущалась кровь, но лучше было сдохнуть, чем позволить Азату совершить непоправимое. И тот дрогнул.
