Ксапа выжидает, пока все затихнут, и говорит:
- Дождь кончится, пойдем крытый ТУАЛЕТ строить. А если кто еще в хызе насрет, на улице жить будет! Без штанов из хыза выброшу.
Я бы треснул ей по затылку, да рука болит. А Мудр поддержал.
ВОЗДВИГАЕМ ТУАЛЕТ на склоне холма. Бревен на него нужно... Ксапа не думает, что через два-три года, когда дичь выбьем, нам отсюда уходить придется. На века строит, чтоб внукам осталось.
Почему-то Ксапа хочет, чтоб охотники заходили с одной стороны, бабы с другой. Мы по дурости даже перегородку поначалу из веток сплетаем. Потом убираем, конечно. На крышу и стены самые старые шкуры пускаем. Но дождь держат. А что, неплохо получается. Мокрая трава задницу не щекочет, есть, с кем словом перекинуться. Девки смотрят, у кого из охотников хозяйство больше. Мы на них - у кого попка симпатичней. Намекнешь - и титьки покажут. Давно надо было такое место придумать, где оголяться не стыдно.
Только Ксапа недовольна. Говорит, это вне ее КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ. Говорит, ТУАЛЕТ - это, наоборот, место уединения. Если один на все общество - какое же тут уединение?
Я по ее словам давно замечаю, что в обществе чудиков накопилось много устаревших обычаев и пережитков. Ксапа к ним привыкла, не замечает. Но человеку со стороны они глаз режут. Взять хоть место уединения. Сама же говорит: "Сюда не зарастет народная тропа!" И - уединение... Так не бывает. Или тропа, или уединение.
Заканчиваем ПЕЧЬ. ПЕЧЬ - это такая пещерка, в которой Ксапа костер запалила. Лежак делаем пока только один. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ, как говорит Ксапа. Дым долго не хочет идти туда, куда надо. То есть, в нору под лежаком и дальше - сквозь дырку в стене и наружу. Ксапа говорит, ТЯГИ нет. Выбегает из хыза, наскоро с девками из жердей и шкур сооружают ВРЕМЕННУЮ трубу. Появляется ТЯГА. В смысле, дым куда надо идет. Я на лежак ложусь. Он как был холодный, так и сейчас. Ксапа говорит, надо ждать, пока прогреется.
Бабы спорят, как в печи готовить. Ксапа говорит, ЧУГУНЫ нужны. ЧУГУНОВ у нас нет. Никто даже не знает, что такое. Ксапа объясняет. Котлы, только не глиняные. Бабы, особенно те, что печь клали, грустнеют. Долго о чем-то толкуют, думают, где ЧУГУНЫ раздобыть. К вечеру решают, что все равно одной печи на такой хыз мало. Пусть слева от входа печь, а справа надо КАМИН сложить. Я тоже хочу слово вставить, Мудреныш меня удерживает.
- На стариков посмотри, - говорит. (Я оглядываюсь.) - Видишь, сидят, смотрят, не вмешиваются. Дело новое, ошибешься - смеяться будут. Тебе это надо?
- А если...
- Готовить - женское дело. Тебе-то что? Не так сделают, им же мучиться.
Мудр Мудреныш. Весь в отца!
Осень заканчивается. Холодные дожди со снегом идут. Как-то постепенно общество в хыз переселяется. Раньше, говорят, такого не было. Самые упорные всю зиму в вамах жили. Правда, и пещер таких крупных, как хыз, не было. В морозы вплотную друг к другу спали. Захочешь выйти - ногу некуда поставить. А за ксапиной стеной - по пять КВАДРАТОВ на взрослого человека.
Чтоб тепло не уходило, Бабы ОКОННЫЕ РАМЫ бычьими пузырями обтянули. Не знаю, кто придумал, но догадываюсь. Только маленькое, СЛУХОВОЕ, под самым потолком для ВЕНТИЛЯЦИИ оставили.
Ксапа нам угол возле печи обустраивает. Тепло, но темновато. От печи, кроме тепла, вообще мало пользы. Кто поумней, у камина устраивается. От него хоть света много.
Ксапа шесты ставит, на них веревки натягивает. Ночью мы шкуры по веревкам сдвигаем, от остальных отгораживаемся. Получается как будто вам, но сверху открытый. Утром шкуры отодвигаем к самой стене, чтоб свет не загораживали. Другие тоже так делают. Ксапа это называет КОММУНАЛЬНАЯ КВАРТИРА С УДОБСТВАМИ НА УЛИЦЕ.
Баламут почти не хромает. Двух девок, Туну и Лаву, что Ксапа к нему приставила, обрюхатил. Волосы им подрезал. Душа в душу живут. Третью прогнал. Не срослось у них что-то. К девкам степняков вообще отношение сильно переменилось. Раньше, когда степняки под боком кочевали, когда нашу дичь в наших лесах били, их не уважали. Теперь степняки далеко, и девки на новом месте как бы нашими стали.
- Клык! - зовет Мудреныш. - Наша ОЧЕРЕДЬ за ПРОДУКТАМИ идти. Продукты - это дичь. Осторожно сдвигаю спящую Ксапу и одеваюсь, стараясь не шуметь. Пусть поспит.
Погода отвратительная. Моросит мелкий, холодный дождик. Земля мягкая, размокшая. Деревья листву сбросили, стоят черные, мрачные.
Поднимаемся на СОПКУ, осматриваемся. Достаю БИНОКЛЬ, изучаю СОПКИ. Лесных оленей первым замечает Верный Глаз. Без всякого БИНОКЛЯ. Даже обидно немного. Олени далеко-далеко! Но делать нечего.
Двести шагов бегом, двести шагом. На СОПКУ шагом, с СОПКИ бегом. Двигаемся быстро, от нас валит пар. Зверье в долине уже начало бояться охотников. Неторопливо, чтоб особо не пугать, разбиваем стадо пополам, потом еще раз. Потом четырех оленей загоняем в распадок. Они не знают, но впереди тупик.
Отделяем олениху и шугаем назад, к стаду. Не нужно ей смотреть, что с самцами-двухлетками будет.
Назад возвращаемся шагом, с тушами на плечах, стараемся не попадаться стаду на глаза. Все-таки, мелковаты здесь олени. На наших землях за перевалом крупнее были.
На подходе к хызу Мудреныш забирает у Верного Глаза тушу и велит позаботиться о ДРОВАХ. Верный Глаз ворчит для вида, но сует мне копье и взваливает на плечо сухой ствол упавшей сосны.
Нас уже ждут. Я отдаю свою тушу бабам, Мудреныш сгружает ношу в ХОЛОДИЛЬНИК. Одну на вечер, вторую на утро. Верный Глаз с облегчением сбрасывает ствол на землю, и Седой тут же начинает острым камнем рубить его пополам.
Захожу в хыз. Ксапа бросает свои дела, наказывает что-то Мечталке и стягивает с меня мокрую куртку. Сухой КОМПЛЕКТ одежды уже ждет на лежаке. Снимаю мокасины, штаны, надеваю сухие и теплые. Хорошо... Мечталка развешивает мокрую одежду на просушку.
- Далеко ходили? - интересуется Ксапа, массируя мне спину.
- До распадка. Помнишь, где тупик?
- Ух ты! И так быстро обернулись? Устал, наверно?
- Есть немного, - соглашаюсь я и ложусь на лежак. Он теплый, приятный. И руки у Ксапы теплые, заботливые.
Кто-то объяснил Ксапе, что ее имя значит. На меня дуется. Но я-то тут причем? Сама же не захотела Ом-Ксаной зваться. Сама на Ксапу отзываться начала. Так ей и говорю.
- Да что я тогда в вашем языке понимала? Ты должен был отстоять мою девичью честь. Постой! - замирает вдруг моя ЛЮБИМАЯ. - Это Верный Глаз придумал?
Что остается делать? Я киваю.
- Ну все!!! На этот раз он ДОИГРАЛСЯ! - подхватывается Ксапа. - Где ты, волчий ребенок?!! Как ты смел меня хулиганкой окрестить?! Я тебе уши оторву - и скажу, что так и было!
