МАРКОС
Солнце палило немилосердно. Стояла удушающая жара. Архонт Солнечного Копья, Маркос Олуик, откинул со лба вспотевшую прядь волос, и потянулся к кубку с водой.
С арены раздался пронзительный вопль, песок окрасился кровью. Зверь склонился над своей жертвой, принюхался. Переломив человеку хребет, принялся жевать. Толпа заулюлюкала и разразилась неистовыми аплодисментами.
— А ведь какие-то глупцы ставили на этого беднягу, — усмехнулся Кайо Олуик позади, — я не видел еще никого, кто смог бы одолеть грыала на арене.
Маркос оставил замечание сына без ответа. Отхлебнув воды, он принялся сдирать кожуру с апельсина.
На арену тем временем вышло четверо укротителей в шлемах и шипастой броне. Грыал еще доедал свою жертву, когда они принялись оттаскивать его с помощью шестов с раздвоенными наконечниками. Зверь резко вскинул голову, и кинулся на одного из укротителей, но двое других успели вскинуть шесты, и остановили его. Подоспели еще трое укротителей, и общими усилиями они вывели зверя с арены в подтрибунное помещение. Слуги в легких просторных рясах принялись убирать с песка останки обглоданного человека.
— Удивительные твари, — хохотнул Кайо, — надо бы завести себе одного.
— Да брось, Кайо, на что они тебе? — улыбнулся Шерман зек Дорзек, — на мой взгляд, твоим «песчаным властителям» и по сей день нет равных. Моя дочь до сих пор не может забыть экскурсию по твоему зверинцу. Когда Рейла подошла к клетке с этими тварями, она едва не потеряла сознание. А после моего предложения посетить сегодняшние игры, она слегла в постель с внезапным приступом мигрени.
На губах Кайо появилась легкая ухмылка.
— Впрочем, должен признаться, — пробасил Дорзек, — я и сам от одного только вида этих злобных тварюг чуть в штаны не наложил.
Позади Маркоса раздался дружный хохот, сопровадившийся звоном бокалов.
— Ничего страшного, Дорзек, — хохотнул Кайо, — можешь заверить Рейлу, что мои реггиноны хоть и до жути страшные на вид, но чрезвычайно умны. Они никогда не нападут без угрозы для собственной жизни. Стоит мне только раз дать им на нюх любую вещь твоей дочери и сказать, что это «друг», они скорее примутся защищать ее, чем как-то ей навредят.
— Премного благодарен, — Шерман зек Дорзек отсалютовал чашей с виной, и широко улыбнулся, — обязательно ей передам.
Апельсиновый сок брызнул Маркосу прямо на тунику. Он злобно выругался, облизнул пальцы, и окликнул слуг. К нему тут же подбежала молоденькая смуглая хазийка, и потянулась к нему с тряпкой.
— Не надо, я сам, — огрызнулся Маркос, выхватив у нее тряпку, и небрежно махнул в сторону, — уйди отсюда.
Девушка коротко кивнула, и поспешила прочь.
Через пару минут на арену вышла толпа худощавых воинов в набедренных повязках с копьями в руках. Зрители подняли неразборчивый гомон, засыпали бойцов проклятиями и руганью.
— А, вот, кстати, и настал их черед, — с восхищением проговорил Кайо, кивнув на арену.
«Дезертиры, — промелькнуло в голове у Маркоса, — «весьма справедливая смерть для предателей родины. Обезглавливания или повешения недостаточно. На остальных воинов это не производит должного эффекта.»
Как бы Маркос не порицал безумное увлечение сына к выращиванию различной мерзости, он не мог отрицать, что и польза от этого тоже былаю При одной только мысли, что ты можешь оказаться на арене с одной из этих тварей, желание сбежать с поля боя или дезертировать из лагеря становилось куда меньше.
Размышления Маркоса прервал громоподобный рев в дальнем конце арены. Наступила гробовая тишина. Раздался звон поднимающейся решетки. Зрители, затаив дыхание, наблюдали за тем, как на арену выскочил реггинон. Бойцы принялись разбегаться в разные стороны, публика взорвалась восторженными криками. Реггинон оттолкнулся задними лапами от земли, взмахнул крыльями, и сорвался с места в воздух. Издав оглушительный рев, он накинулся на убегающего бойца. Челюсть зверя сомкнулась на теле человека, раздался хруст позвонков, и песок тут же окрасился кровью. Реггинон отбросил нижнюю часть туловища в сторону, и кинулся на следующего.
— Идеальная машина для убийства, — восхитился Шерман зек Дорзек, и, улыбнувшись, повернулся к Кайо, — не хотели бы продать мне пару особей?
— С превеликим удовольствием, — кивнул Кайо, — обсудим вечером все детали.
— Конечно, — удовлетворенно кивнул Дорзек, и, подавшись вперед, обратился к Маркосу.
— Ваше Величество, как вам сегодняшнее представление?
Маркос Олуик жестом руки приказал служанке забрать кожуру апельсина, и, не удостоив Зернака взглядом, еле слышно ответил:
— Ничего необычного, — пожал он плечами, — как и всегда, зрелищно, с обилием крови и воплей, но с каждым разом это становится все скучнее и скучнее.
Кайо почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Юноша стиснул зубы, на скулах появились желваки, и на какую-то долю секунды он будто бы снова вернулся в детство, когда отец отчитывал его на глазах у всех вассалов за мельчайшую оплошность. Неправильно раставленные фигурки всадников на стратегической доске, или ошибка в описании битвы столетней давности… Можно подумать, сейчас кому-нибудь до этого есть дело. В этом был весь его отец. Строгий, бескомпромиссный, дотошный в любых мелочах. Но с годами Кайо научился выдержке. И совсем скоро отец убедится, что может им гордиться.
Подавив накативший приступ гнева, Кайо выдавил из себя улыбку и проговорил:
— Абсолютно верно подмечено, — Кайо глотнул вино, — отец за годы войны столько навидался, что, боюсь, его уже ничем не удивить.
Дорзек выпятил губы, понимающе закивал.
— Понимаю, о чем вы, — вздохнул он, — надеюсь, нам еще не скоро предстоит заново испытать все ужасы войны.
Они помолчали, следя за бойней на «Песках Смерти».
— Вот так номер! — Махнув рукой на арену, воскликнул Дорзек, — смотрите-ка!
По всей арене были разбросаны раздробленные останки шестерых дезертиров. Оставшаяся троица, по всей видимости, умирать сегодня не собиралась. Бойцы взяли реггинона в своеобразный треугольник, и поочередно протыкали его копьями.
— Неужто решили выбраться живыми? — Захохотал властитель Раскаленной Долины, толстяк с тремя подбородками и огромной бородавкой на переносице, лорд Гервон Сарракс.
Кайо недовольно фыркнул и заерзал на стуле.
Реггинон оттолкнулся от земли, приготовившись к выпаду, и этим шансом воспользовался один из бойцов. Побритый наголо коротышка ткнул зверя под левое крыло, и ковыркнулся в сторону. Реггинон истошно завопил, и попытался взлететь, но в следующий миг второй боец воткнул лезвие прямо в голову.
Гомон зрителей моментально смолк. Раздался короткий визг, копье хрустнуло в мозгу, и зверь повалился набок. Боец провернул копье в голове, и выдернул его. Песок окрасился темно-зеленой субстанцией.
Кайо выпучил глаза, и соскочил с места. На его лбу выступила испарина.
— Невозможно, — прошептал он.
— Признаюсь, должен взять свои слова обратно, — улыбнулся Маркос, — не все так безнадежно. Игры еще умеют удивлять.
Маркос встал с места, и посмотрел сыну прямо в глаза. Они смотрели друг на друга несколько секунд, после чего пораженный Кайо уселся на место. Он не нашелся, что ответить отцу.
По трибунам прокатились редкие аплодисменты, и снова воцарилась тишина. От потрясения исходом битвы никто из них не мог вымолвить ни слова.
Троица выживших на арене построились в одну линию. Неуверенно озираясь по сторонам, они будто бы ждали появления новой твари.
Один из них, высокий рыжеволосой юноша не старше самого Кайо, прижимал правую руку к кровоточащему боку. Было видно, что он держится на ногах с большим трудом. Однако на его грозном непроницаемом лице не было ни намека на страх. Казалось, он был готов к любой участи.
Архонт Солнечного Копья сделал несколько шагов вперед, и остановился у конца галереи.
— У нас есть победители, — возгласил он, указав ладонью на троицу выживших, — кто бы мог подумать, что к концу боя они еще будут стоять на ногах.
