— Эти люди четырежды пытались убить меня,— негромко, но веско произнесла Мэри-Эн,— не говоря уж о тех, кого им убить удалось. Неужели ты думаешь, что я стану молчать? — Аксель недовольно поморщился. Она говорила излишне резко, и он опасался, что Стенсен не сдержится. По сути, это ничем не грозило, кроме разоблачения ее псевдочеловеческой сущности, но именно этого Соломону хотелось избежать.
— Мистер Хук,— Стенсен не ответил «дочери». Он обернулся к Акселю и теперь говорил с ним.— Постарайтесь, чтобы пятая попытка также не удалась… если она случится.— Вслед за этим он развернулся и стремительно вышел.
Вот так, так… Аксель озадаченно поскреб в затылке. Что это? Предупреждение? Или в такой странной форме проявляется любовь этого человека?Уж больно к месту его предостережение. А главное, как хорошо оно укладывается в канву происходящего! В любом случае, игнорировать сказанное он не имеет права.
— Мэри-Эн, за что ты накинулась на Стенсена? — мирно поинтересовался он.
— За то, что он — Стенсен.— Славно сказано, а главное — свежо. За пять минут до этого она нападала на него самого. Видимо, за то, что он — Соломон Хук.
— Тебе не кажется, что это слишком? — не удержался он от замечания.— В любом из нас можно найти что-то неприятное… Кстати, твоя агрессивность произвела на мистера Стенсена именно неприятное впечатление. Знай он, что ты — не его дочь, и тебе пришлось бы несладко. Подумай об этом, а сейчас — идем.
— С тобой — куда угодно, милый,— проворковала Мэри-Эн.
Акселя так и подмывало расхохотаться, но он лишь сдержанно улыбнулся. Если спецам Лиги и не удалось воссоздать полноценное человеческое существо — возможно, они и не пытались этого сделать,— то создать личность им удалось вполне. Как там сказала Мэри-Эн? Я — личность! Похоже, так оно и есть на самом деле.
* * *
— Я рад, мистер Хук, что вы решили переночевать в конторе,— заметил водитель, когда Аксель устроился на заднем сиденье роскошного лимузина.— Если то, что пишут газеты, — правда, ночью может случиться все, что угодно.
— Газеты пишут правду,— откликнулся Аксель.— Сомневаешься, заверни к мэрии. Бьюсь об заклад, толпа уже рассосалась. Остались лишь зеваки да журналисты.
— Идет! — кивнул водитель.— Оттуда и до конторы добираться удобнее.
Громоздкая машина начала петлять по улицам Старого Города, медленно подбираясь к его границам. К счастью, подавляющее большинство контор и офисов уже закончило работу и люди разъехались, так что машин им встречалось не так уж много. Наконец, не столь долгий, сколь извилистый путь остался позади, и машина остановилась на боковой улочке, как раз напротив ратуши.
Аксель открыл дверь и выбрался наружу. Вокруг раскинулось обширное пустое пространство. Здание ратуши выглядело вымершим. Стены его покрывали уродливые надписи. Требуем информации… Требуем свободы… Требуем гарантий… Требуем, требуем, требуем… Соломон усмехнулся. Что у никчемных индивидуумов неизменно хорошо получалось, так это требовать. Легкий ветерок носил по асфальту обрывки газет, разноцветные бумажные ленты, пластиковые стаканы из-под прохладительных напитков. Пустые бутылки из-под напитков горячительных также валялись здесь и там.
— Похоже, совсем недавно здесь погуляли на славу,— заметил остановившийся рядом с Акселем водитель.
Соломон кивнул, взглядом выражая согласие и одновременно ища консультанта, могущего просветить их относительно происходящего. Такой вскоре отыскался в виде бесцельно пинавшего ногами мусор юноши с остекленевшими глазами.
— Эй! Парень! — крикнул Соломон.— Что тут произошло?
— Сам не пойму,— неожиданно ответил тот.— Было так весело,— с обидой произнес он.— Играла музыка. Люди смеялись. Я познакомился с девчонкой, а потом вдруг все кончилось…— Он начал растерянно оглядываться, словно всерьез надеялся, что чудовищная несправедливость ему лишь пригрезилась, и стоит лишь повнимательней присмотреться, как все вернется обратно.— А ведь было так весело,— повторил он и вдруг требовательно уставился на Акселя.— Куда все подевалось? Куда ушла моя девушка?!
Аксель подумал, что сейчас с мальчишкой случится истерика, и ему совсем не улыбается утирать перебравшему спиртного сосунку сопли. Он развернулся и пошел к машине. Мальчишка попытался переадресовать вопрос водителю, но тот последовал примеру Сола и через секунду поравнялся с ним, поминутно оглядываясь и не без интереса наблюдая за тем, как парень висит на плече такого же, как он, бедолаги, и оба поливают друг друга слезами по поводу несправедливости жестокого мира.
— Как тебе картинка? — не останавливаясь, поинтересовался Хук.
— Я думаю, следует ужесточить возрастные ограничения на продажу спиртного,— откликнулся водитель.
— Не поможет,— отозвался Аксель, вглядываясь в безоблачное небо.— Этот и через десять лет не поумнеет.
— Так что же делать?
— М-да. Извечный вопрос, в поисках ответа на который безуспешно ломало головы не одно поколение философов. Рецептов они измыслили множество, но ничего действительно достойного породить так и не сумели.
— Один мой знакомый сказал, что человечество давно пора ухватить за шиворот и хорошенько встряхнуть,— откликнулся Аксель,— и я сейчас подумал, что он не так уж и не прав…
— Может быть, может быть…— задумчиво согласился водитель.— Что вы там высматриваете?
— Вертолет,— не отрывая взгляда от медленно барражирующей пространство над площадью винтокрылой машины, откликнулся Соломон.— Что он делает над Старым Городом?
— Быть может, наблюдает за демонстрантами? — высказал предположение водитель.
— Так они давно разошлись,— не согласился Хук.— Сразу поняли, что сами стали объектом внимания, и предпочли не искушать судьбу.
Напарник Сола недоуменно пожал плечами. Ну, летает, и пусть себе летает. В молчании они вернулись к машине и так же молча забрались внутрь. Лимузин плавно тронулся с места, аккуратно пересек опустевшую площадь и, набирая скорость, понесся по автостраде.
Как всегда, когда судьба готовила ему неприятный сюрприз, Аксель ощущал некое предчувствие. Он посмотрел на водителя — его явно не мучили никакие тревоги. Тогда он обернулся и посмотрел в заднее окно, кажется, специально для того, чтобы убедиться в реальности собственных предчувствий. С неба стремительно пикировала винтокрылая машина…
Определить конечную ее цель, казалось, невозможным, но Аксель не сомневался, что это — их лимузин.
