Мне нужно незаметно пройти туда, войти в контакт, и затем привести туда вас.
Гаунт обдумал это. — Отлично, но ты не пойдешь один. Макколл и я пойдем с тобой. — Что-то во взгляде Гаунта заставило Ландерсона понять, что переговоры исключены.
— Хорошо, — вздохнул он.
— Сколько это займет?
— Завтра мы должны вернуться. Приготовления требуют времени. Все надо будет проверить. Помните, вы просили меня установить контакт с людьми, которые не хотят, чтобы их нашли. — Гаунт кивнул. Он подозвал Макколла и Роуна и отвел в сторону.
— Я иду с Ландерсоном, чтобы установить связь. Макколл, ты со мной. Роун, ты командуешь здесь.
Смотри, чтобы все вели себя тихо и сдержанно. Уходите, если только придется.
— Понял.
— Парни Ландерсона под твоим наблюдением. Если они не будут все еще дышать к тому времени, как я вернусь, тебе лучше иметь фесово хорошую причину для этого, подтвержденную Маквеннером и Керт.
— Понял, — сказал Роун.
— Если завтра к этому времени мы не вернемся, считай нас мертвыми и уходи. Тогда задание будет на тебе.
— Роун. Не ищи нас. Уходи, и уходи быстро, попытайся сам установить контакт. Я предлагаю тебе использовать людей Ландерсона, чтобы добраться до другого города, и попробовать что-то другое. Если Макколл и я не вернемся, Инейрон, возможно, тупик. — Роун кивнул. — Пароли? — спросил он.
— Положительный... «Серебро». Отрицательный... как насчет «Брагг»?
— Подойдет.
— Иди, скажи остальным, — сказал Гаунт, и Роун ушел.
— Сэр... — начал Макколл.
— Оставь это, старый друг, — улыбнулся Гаунт.
— Что оставить? Вы не знаете, что я собирался сказать.
— Ты хотел сказать мне, что это работа для разведчиков, и что я должен остаться здесь. — Макколл почти ухмыльнулся. Он кивнул.
— Это необычный порядок вещей, — сказал Гаунт. — Мы все на переднем крае. Так?
— Сэр.
— Разве что у тебя есть некоторые опасения по поводу моих способностей?
— Никак нет, полковник-комиссар. Но, если это тайное проникновение, я главный. Оставьте снаряжение. Возьмите самый минимум. И поменяйте один из своих болт-пистолетов на автоматический, который я вам дал.
— Согласен, — сказал Гаунт.
Гаунт снял свой ранец и залез внутрь, перекладывая несколько важнейших вещей в карманы своей униформы. Он вытащил один из болт-пистолетов из кобуры и положил его, вместе с половиной боеприпасов, в ранец. Затем он отдал ранец Белтайну на хранение.
За исключением Ларкина, никто из команды не был вооружен своим обычным оружием. Обычно Призраки Танита несли лазганы МК III, с ложами из твердого налового дерева, стандартный лазпистолет и серебряный боевой нож. Для этой миссии было решено, что им нужно что-то более легкое и компактное. Они сменили свои винтовки на модифицированные версии так называемого «Гак» образца: МК III с проволочной ложей, выданные Вергхастцам в полку. Проволочные ложи делали оружие легче, и могли быть сложены, чтобы сделать их значительно короче. Специальные модификации имели так же укороченное дуло, усиленный ствол и увеличенную емкость энергетической обоймы. Это было оружие повстанцев, подготовленное для диверсионного отряда, с мощью и дальностью стрельбы стандартного лазгана, но почти на треть короче. У Призраков остались их фирменные боевые ножи, конечно же, но лазпистолеты также были заменены в пользу компактных автоматических пистолетов. Эти пистолеты уступали в останавливающей мощи лазерному оружию, но лазерное оружие было тяжело сделать тихим, и невозможно было подавлять вспышку. У каждого автоматического пистолета был толстый цилиндрический глушитель, прикрученный к дулу.
Гаунт проверил крепление глушителя на своем пистолете, положил четыре обоймы в карман мундира, и затем вставил оружие в регулируемую кобуру, из которой достал болтер.
Осталось решить, что делать с последней вещью: длинным, плоским предметом, завернутым в камуфляжную ткань, который Гаунт привязал между лопаток. С неохотой, он снял это и вручил своему адьютанту.
— Присмотри за этим, — сказал он Белтайну.
— Несомненно, присмотрю, сэр.
— Если я не вернусь, отдай это Роуну.
— Да, сэр.
Гаунт, Макколл и Ландерсон покинули силосную башню, и пошли вдоль изрытой колеями дороги, примыкавшей к кромке деревьев, на запад, через заросли и молодые деревца, которые пышно цвели вдоль дороги. Было жарко и пыльно, и солнечный свет был странного извращенного качества, которое не устраивало Гаунта. За свою карьеру он был на многих мирах, некоторые были Имперскими, некоторые дикими, некоторых коснулся архивраг человечества. Но он никогда не был на мире, полностью под властью архиврага. Это было более горестным, чем любая боевая зона, любое поле битвы или обстреливаемая равнина. Более горестным, чем преисподняя Балгаута или Вергхаста, или Фортиса.
Здесь он подозревал все. Грязь на пути, голодных птиц в тихих деревьях, дикие цветы, сверкающие у обочины дороги. Он заметил по пути, что живые изгороди и молодая поросль были коричневыми и умирающими, уничтоженные атмосферной пылью. Он заметил дрожащий скот, покрытый гнойниками, на свободных полях. Извивающиеся паразиты в каждом водостоке и каждой канаве. Сам дух этого места.
Гереон не был миром, которому можно было доверять. Это не был мир, откуда Хаос можно было вытеснить или отбросить. Хаос завладел каждым его клочком.
И сколько пройдет времени, размышлял Гаунт, до того, как он завладеет им и его людьми? Он прочитал свои копии Рейвенора, Чевака, Уговоры Руки. Он прочитал пару дюжин научных трудов из Ордосов Инквизиции, которые рекомендовал Комиссариат. Хаос всегда разлагал. Факт. Он заражал. Он пятнал. Он просачивался и портил даже наиболее крепких и внимательных. Это было повсеместной опасностью на поле битвы. Но здесь... в этом мире, который по любым оценкам был миром Хаоса... сколько времени это займет?
Перед высадкой Гаунт разговаривал с Тактиком Байотой, человеком, которому он доверял. Байота подсчитал – проконсультировавшись с Ордо Маллеус – что у людей Гаунта есть около месяца.
После этого не важно, что они ощущали или думали о себе, они, скорее всего, будут развращены до спасения.
Эта мысль заставила Гаунта опять задуматься о Жероме Ландерсоне.
Они
