способный провести кесарево сечение сорианке, а учитывая её физиологические особенности, это не так просто!
– Может вколоть ей еще замедляющих?
– Степа, тут замедляй не замедляй, ничем уже не поможешь. Уж сколько ей осталось отмерено, так тому и быть. Будем надеяться, нам удастся протянуть её жизнь как можно дольше, ведь ты же знаешь, что с нами будет в случае провала.
– А что делать с матерью и пацаненком, когда всё закончится?
– На их счет инструкция была однозначна. Они все должны погибнуть во время пожара в клинике. Такая несчастная смерть! – Притворно развел руками профессор, гнусно хихикнув.
– И кот тоже?
– А какое тебе дело до этой рыжей твари?
– Ну не знаю, живое существо все-таки, жалко как-то.
– А пацана тебе, значит, не жалко?
– Я животных больше чем людей люблю. Этого бы я себе, может, оставил.
– Нет, никого мы оставлять не будем. Четко же было сказано: следы надо замести полностью.
– Ну, полностью, так полностью. Как скажете, профессор, мое дело маленькое.
– Ты же опытный киллер, Степа! А такие дилетантские вопросы задаешь!
Дальше котенок уже не слушал.
Киллер, значит… Так вот что за лечение Мие уготовлено! А с ней и нам всем…
Со всех ног Персик помчался обратно в комнату Эдса, и с разбегу запрыгнув на кровать, стал яростно тормошить мальчика, заставляя того проснуться.
– Бесхвостый!! Парень!! Очнись! – шипел кот, барабаня лапами по подушке. – Ну, давай же! Чем они тебя накачали, что ты так вырубился?! … Эдс!! – Рыкнул котенок ребенку в ухо, и тот, наконец, зашевелился, сонливо приоткрыв глаза.
– Персик, ты чего? – пробормотал он, присаживаясь и отодвигая рукой мордочку кота, озабоченно всматривавшуюся ему в лицо.
– Твое котейшество, да тише ты! – Снова зашипел Персик, прикрывая лапой мальчику рот. – Слушай меня внимательно! У нас большие проблемы! Те собаки за дверью…
– Врачи? – Переспросил Эдс, испуганно оглядываясь, и убедившись, что в комнате кроме них с другом никого нет, сел на кровати, стряхивая с себя остатки сна.
– Ну а кто же еще! Так вот: никакие они не медики! И в клинике нас этой держат лишь для того, чтобы полковник выполнил одно грязное дело для их босса.
– Какое дело? Персик, ты о чем? Они же должны сделать Мие какой-то укол, который поможет…
– Нет никакого укола! Лекарства не существует! Помочь твое сестре может только экстренно проведенная операция, а я знаю лишь одного человека, способного её сделать!
В лице мальчика стало проявляться понимание:
– Алиса?… Точно, она же хирург!
– Ну наконец-то! Да!!! И сейчас у меня к тебе большая просьба: я побегу за ней, постараюсь привести помощь, потому что иначе все мы здесь погибнем!
– Но как ты…
– Дослушай до конца, хомосапиенс нетерпеливый! Ты – (котенок ткнул мальчика лапой в грудь) – остаешься здесь за главного! Попробуй любыми способами разбудить мать и объяснить ей, что происходит. Вы оба должны быть настороже и готовы в любой момент оказать сопротивление врагам. Я понимаю, что среди бесхвостых ты самый мелкий, но кое-чему тебя Женя уже начал обучать, и я надеюсь, его тренировки не прошли даром.
Эти слова подействовали на ребенка должным образом, и он воинственно сжал кулаки, расправив плечи. Персик про себя довольно ухмыльнулся: его расчет оказался верен. Спрыгнув с кровати, и оглядев мальчика с головы до ног, котенок подумал, что Эдс овладел собой достаточно для того, чтобы страх не позволил ему наделать глупостей, и он смог дождаться помощи, не вызвав у похитителей каких-либо подозрений.
– Запомни, парень: постарайся вести себя как обычно. Продолжай выглядеть испуганным ребенком, целиком и полностью зависящим от матери. Приглядывай, чтобы ЭТИ там не причинили никому вреда! Насколько я понял, у нас есть еще несколько часов в запасе, и этого времени мне должно хватить, чтобы привести сюда Алису. А сейчас сними с меня ошейник и спрячь его где-нибудь в укромном месте.
– Но зачем?
– Через него Усач отслеживает наше местоположение, но поскольку только мы знаем, что здесь на самом деле происходит, толку от этого ноль, он просто опоздает с подмогой. Если убегу с ошейником, удаляющийся сигнал может навести адмирала на неправильные мысли. Он и так меня по головке не погладит за то, что я наплевал на его приказы. Хотя, с другой стороны ему не привыкать.
– Ты говоришь про дядю Германа?
При этом словосочетании к горлу котенка подкатил комок шерсти, и он с трудом заставил себя не стошнить:
– Скажешь тоже, «дядя»! – передразнил он мальчика, и поежился, вздыбив шерсть на спинке. Что бы там ни было, а грозного усатого вояку он недолюбливал еще с того момента, как несколько лет назад тот, притворяясь вражеским агентом во время их пленения на Азилуме, чуть было не убил Алексея, и этого Персик ему до сих пор простить не смог.
– Но как ты найдешь дорогу домой? Мы же спали, пока нас везли в клинику!
– Это ВЫ спали, мой маленький друг, Я же внимательно запоминал путь.
– В фургоне ведь не было окон, как ты смог…
– Ты употребляешь слишком много «как» и «почему», и отвечать на них сейчас мне некогда. Запомни раз и навсегда: я не какой-то там обычный домашний питомец, я… А впрочем, это подождет. Пока что ваша главная задача – продержаться до прихода помощи, ты понял?
– Да понял я, понял! Только ты, пожалуйста, поскорее…
В глазах мальчика снова на секунду промелькнул страх, но справившись с собой, он резко спрыгнул с постели, и протянул котенку руку:
– Беги.
– Ты сможешь, парень. – Ударив лапой по ладони Эдса, Персик, развернувшись, выскочил из комнаты и, стараясь не попасться никому на глаза, устремился к выходу из клиники.
Оказавшись на улице, он со всех ног припустил по дороге, молясь про себя лишь о том, чтобы успеть. Ему давно уже не приходилось так быстро бегать, но сейчас от этой скорости напрямую зависели жизни его друзей.
Он не знал, сколько пролежал вот так, не шевелясь, прижимаясь разбитым лицом к холодному полу, в попытках справиться со страхами прошлого. Насильно заставив себя открыть глаза, полковник приподнялся, и сел, обведя взглядом ненавистную камеру пыток. Увидев невдалеке сбившуюся с головы при падении кепку, он, дотянувшись, водрузил ее обратно, натянув пониже козырек. На удивление, это привычное действие привело Власова в чувство, возвратив потерянное было спокойствие.
Ощупав лицо, Евгений горько усмехнулся. Щека в месте удара распухла, и ощутимо болела, в уголке рта солоноватой коркой запеклась кровь. Похоже, сильно он довел Владимира. Так бьют не для того,
