— Я только с работы, милочка. Иду домой, попить молочка — и спать, — отказался Рик.
— Эй, Карра, отстань от него! — крикнул с крылечка другой хижины какой-то смутно знакомый Рику человек. — Этот парень спортсмен и знает толк в сахелле! Привет, Рик!..
— Кто с сахеллой дружен, тому секс не нужен! — крикнула соседка Карры и ее коллега. Женщины хрипло засмеялись, а Рик улыбнулся в ответ и, махнув знакомому, пошел дальше.
У хижины Хорхе-Робота Рик заметил, что хозяин сидит на скамейке перед дверью, и пошел медленнее. В трущобах говорили, что Хорхе настоящий киборг и что из-под рассеченной шкуры на его боку виден весь его внутренний механизм, однако сейчас на Хорхе была просторная парусиновая рубаха, поэтому смотреть было не на что.
— Привет, Хорхе! — с деланой веселостью поздоровался Рик, надеясь вызвать хозяина на разговор и, быть может, выяснить — робот он или человек. Но Хорхе на провокацию не поддался и лишь смерил Рика неприветливым взглядом, а затем вдруг резко поднялся, схватил лавочку и быстро исчез за своей дверью, только заскрежетал железный засов.
Рик пожал плечами и пошел дальше.
— Что, сбежал от тебя Хорхе? — спросил его подросток лет четырнадцати, который сидел напротив своего крыльца и на сложенном из камней очаге варил в консервной банке наркотик.
— Сбежал, — согласился Рик. — А он правда робот?
— Конечно правда. Вот он сейчас зарядит батарейки и снова покажется.
Мальчик помешал ложкой мутное варево и, глядя снизу вверх на Рика, спросил:
— Уколешься?
— Нет. Я лучше выпью. Дома.
— Ну, как знаешь. А я уколюсь.
С этими словами подросток достал из кармана шприц и начал закатывать рукав.
— А вон и он, уже зарядился! — сказал мальчишка. Рик обернулся и увидел только, как Хорхе скрылся за углом своего домишки.
— Пойду я.
— Покедова.
Атмосфера трущоб произвела на Рика гнетущее впечатление, выпить захотелось еще сильнее.
«Зайду домой и только потом пойду на скалу…» — пообещал себе Рик, ускоряя шаг, однако, едва он миновал последний скособочившийся домишко, как нос к носу столкнулся с самим Хорхе-роботом.
Тот стоял посреди тропы, выпучив на Рика глаза. Этот взгляд пробирал до костей, Рик попятился, не зная, что его ожидает. На мгновение ему показалось, что это снова проделки сахеллы и сейчас Хорхе-Робот исчезнет, как страшный сон, однако Хорхе не исчезал и медленно наступал на Рика.
— Все, что про меня говорят, — брехня, — сказал он вдруг и остановился.
— Брехня? — переспросил Рик, чтобы не молчать.
— Брехня. Я никакой не «Хорхе-Робот». Я просто Хорхе… Вот смотри…
Хорхе задрал рубашку и показал большой рубец на правом боку.
— Вот из-за чего ко мне это прозвище приклеилось. Я тогда в больнице лежал, а эти приперлись проведать и увидали все эти трубки и провода по всему телу. Ну и решили, по своей необразованности, что Хорхе, дескать, робот…
— А почему вы им все не объясните?
— Ну… — Хорхе опустил рубашку. — Пока все думают, что я робот, дают мне денег на батарейки.
— На батарейки?
— Да, на батарейки.
Хорхе улыбнулся.
— В море я почти не выхожу, лишь изредка, если кому помощник нужен. А кормиться как-то надо… Так что роботом жить лучше, чем простым бедняком.
— А зачем вы это мне рассказываете?
— Не знаю… Просто подумал, что вам я могу об этом рассказать. Вы в этой майке выглядите как настоящий сеньор…
Миновав шумные стайки детей, бегавших вдоль длинного ряда капироче, Рик вышел к своему дому и неожиданно увидел Монику. Она курила, сидя на скамье, где прежде дожидались своей очереди ее клиенты.
— Отдыхаешь? — спросил Рик, проходя мимо.
— О, это ты… — Она устало кивнула. — Садись, посидим. Или спешишь?
Рик пожал плечами. С одной стороны, он никуда не спешил — рабочий день кончился, но с другой, ему сегодня, как и в любой другой вечер, очень хотелось выпить.
— Ну, давай посидим, — согласился он и сел на край скамьи.
— Они отплыли, — сказала Моника и глубоко затянулась.
— Все хорошее когда-нибудь заканчивается.
— Нет, я даже рада.
Моника затушила окурок о столбик и бросила в траву.
— Хоть отосплюсь, а то трое суток, как машина… Веришь, даже поесть времени не было…
— Понимаю, — кивнул Рик, который тоже не всегда успевал поесть и даже вовсе забывал про еду.
— Ты все работаешь на том складе?
— Работаю, — снова кивнул Рик, держась руками за доску скамьи и слегка раскачиваясь.
— Хорошо платят?
— Сотню. Но мне хватает.
— А я за неделю заработала четыре сотни. Но мне столько не надо, отдам деньги матери.
— Матери?
— Да, она живет недалеко, через два квартала, воспитывает моего Энрике…
— Сколько ему?
— Семь годиков.
На изможденным лице Моники появилась улыбка.
— Осенью в школу пойдет. А ты всегда одинокий?
— Я? Нет… — Рик покачал головой, прислушиваясь к звукам ТВ-бокса, доносившимся из чьего-то открытого окна.
«…разгадана тайна пропажи части продукции сельскохозяйственных кооперативов, выращивавших…»
— Я был женат, но она ушла от меня.
— После того как ты стал пить?
— Нет, раньше.
«…благодаря бдительности этого человека. Он обратил внимание на то, что всякий раз, когда производится перевес продукции таких культур, как баланская слива и тапиока…»
— Попался другой мужчина? — усмехнулась Моника, кутаясь в выгоревшую зеленую шаль.
— И это тоже. Наверное, он ждал ее. К нему и сбежала.
«…ими оказались мутировавшие бандерлоги-фруктоеды с острова Карапундо. Ученым удалось выяснить, что более двадцати лет назад бандерлоги исчезли с острова, все считали, что они вымерли, однако фруктоеды переместились на суда с автоматическим управлением, ведь там их не могли увидеть люди, а аэрозольные ловушки были рассчитаны только на крыс…»
— Ты не пытался вернуть ее?
— Нет. Если она приняла решение, значит, не передумает.
— Она была такая?
— Да, она была такая…
«…один из причальных рабочих острова Панорино, который, наблюдая за движением крышки трюма одного из электроходов, заметил, что, как только в трюме выключалось освещение, из темных углов выпрыгивали странные тени, которые бросались к ящикам с балаконской сливой. Поначалу ему не верили, считая эти истории пьяным бредом, но после заявления с весовой станции…»
— Иногда мне хочется вернуться в прошлое, — сказала Моника и вздохнула. — В свое далекое детство. Жаль, что это невозможно.
