— Значит жалеете о том, что когда-то бросили службу? — неожиданно спросил разведчик.
Я с сомнением уставился на него. Вряд ли капитан сам догадался о моих душевных терзаниях, для этого он был слишком толстокожим. Может быть Хал проболтался?
— А, если и так? — с вызовом спросил я.
Рок достал из кармана папиросы и спички.
— Стареете, Бур. Раньше Вы бы просто облили меня презрением, а теперь пререкаетесь. Может быть еще и в морду дадите, за то, что лезу не в свое дело?
— Не дам.
Я сел на койку.
— Знаете, что бы с Вами случилось, останься Вы тогда на военной службе?
Рок в упор посмотрел на меня.
— Я бы отправил Вас на Дикий остров, сразу после возвращения из второй экспедиции, даже не успели бы повидаться с семьей. Все офицеры того десанта погибли. Конечно Ваша феноменальная везучесть могла бы выручить и на этот раз, но лично я в этом сомневаюсь. Не откажись Вы тогда от моего предложения, сейчас Ваш череп украшал бы дом какого-нибудь дикаря.
Он сделал глубокую затяжку и раздавил окурок в пепельнице.
— Все эти годы я думал, что Вы тогда просчитали меня, поняли, чем все это может закончится и «соскочили с крючка». Неужели я ошибся в Вас?
— Вы ошиблись, Рок. Я и предположить не мог, что готовится новая экспедиция.
Капитан закашлялся. Я налил в стакан воду из графина и протянул ему. Рок выпил и поблагодарил меня кивком головы.
— Не так уж важно, что это было. Возможно Вас выручила интуиция, возможно великий Океан отвел от Вас опасность.
Рок поднялся.
— Возьмите себя в руки, господин супер-лейтенант, — серьезно сказал он, — меня не интересуют пьяницы и нытики. Мне нужен офицер, который, в нарушение всех инструкций, не побоялся провести на борт военного судна вардовский взвод с оружием, который, когда-то послал высокопоставленного офицера из разведки ко всем чертям и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Капитан поднялся.
— Через час жду Вас в своей каюте. Приведите себя в порядок и не забудьте побриться.
Он кивнул на прощание и вышел. Я прямо из горлышка допил коньяк и поставил под стол пустую бутылку.
Всегда приятно, когда вспоминают о твоих былых подвигах, но Рок немного преувеличил.
13 лет назад, когда я послал его к черту и вышел из кабинета, дверью я не хлопал.
Беседа, которая состоялась через час в каюте Рока не прибавила мне оптимизма. Он рассказал все, что знал о племенах, которыми управлял Муки. Получалось, что после смерти адмирала Толя и падения, созданной им империи, дикари оказались предоставлены сами себе. Некоторые племена погрязли в междоусобных войнах, но 3 клана решили объединиться и создали военный союз, который сейчас представлял для колонии серьезную угрозу. Присутствие чужаков сильно раздражало аборигенов. Первое время, следуя своей неизменной тактике, они в открытую нападали на заставы и военные лагеря. Наученные горьким опытом десантники, без проблем отбивали эти бессмысленные атаки. Но в последнее время ситуация изменилась. Дикари стали действовать хитрее. Теперь они нападали из засады, поджидали небольшие разъезды или обозы, убивали охрану, пленных не брали.
— И знаете, что меня беспокоит больше всего, — говорил Рок, устало потирая переносицу, — раньше огнестрельное оружие их совершенно не интересовало. Они, конечно, могли взять, что-нибудь в качестве трофея, но это были единичные случаи, а теперь они забирают все подчистую.
В свое время, адмирал Толь пытался создать на Диком острове настоящую армию. Его офицеры учили дикарей пользоваться огнестрельным оружием. Неудивительно, что Рок забеспокоился. Одно дело воевать с людьми вооруженными мечами и луками, и совсем другое — с настоящей армией, у которой есть карабины и револьверы.
— Очевидно Муки, что-то задумал, — продолжал Рок, — если он сумеет договориться с вардами и они вместе объявят нам войну, то существование колонии окажется под угрозой.
— Мне кажется, что Вы преувеличиваете, господин капитан, — сказал я, — скорее всего Муки пытается вооружить армию для защиты собственных земель. Какой-нибудь вождь-дикарь, наверно, мог бы соблазниться вардовскими обещаниями, но с егерь-лейтенантом такой номер не пройдет.
— Может быть, может быть, — соглашался разведчик, — в любой случае, мне все это не нравится.
— Мириться с вооруженными нападениями дикарей нельзя, они начинают чувствовать свою безнаказанность и с каждым разом действуют все наглее. Но, если мы организуем карательную экспедицию, у Муки не будет иного выхода кроме, как обратиться к вардам за помощью, — продолжал Рок, — нам нужно придумать какой-нибудь неожиданный ход, чтобы он согласился отступить без боя. Мы уже несколько раз отправляли к нему гонцов. Парламентеров он не трогает, но на все предложения отвечает отказом.
— Вот видите, — сказал я, — он все еще остается цивилизованным человеком. Думаю, что настоящий дикарь просто прирезал бы всех ваших посланников и забрал их оружие, раз оно ему так необходимо.
Наши разговоры с Роком, странным образом, вернули меня к жизни. Я перестал напиваться и принялся следить за своим внешним видом. Оказывается, для того чтобы вставать по утрам, мне нужна была настоящая цель. Когда-то, когда у меня еще была семья, я видел смысл жизни в том, чтобы обеспечить ей достойное существование, а потом, когда остался один, ни одно дело не могло по-настоящему увлечь меня. Контрабанда, риск, шальные деньги, портовые шлюхи, все это, словно проточная вода, омывало меня, не затрагивая душу. Из офицера, любящего отца и мужа, я превратился в преступника, который только ест, спит и не дорожит ничем, даже собственной жизнью.
Так кто же из нас настоящий дикарь, егерь-лейтенант Муки, который заботиться о своих, вновь приобретенных, соплеменниках или я, цивилизованный человек, для которого не осталось ничего святого?
Плавание выдалось удачным, погода нам благоприятствовала, настроение пассажиров и команды было превосходным. Серые низкие тучи сменились легкими перистыми облаками, небо стало голубым и высоким, и, выходя из каюты, я перестал брать с собой бушлат. На верхней палубе установили шезлонги и зонтики от солнца, и стюард, после завтрака, выносил маленький столик со стаканами и прохладительными напитками.
— Послушайте, Рок, — спросил я однажды, когда мы сидели в удобных креслах на палубе и пили оранжад, — я по привычке называю Вас капитаном, но, наверно, у Вас уже давно другое звание?
— К сожалению, нет, — разведчик сидел с закрытыми глазами, подставив бледное лицо жаркому южному солнцу, — Вы, конечно, помните мой роскошный кабинет на четвертом этаже адмиралтейства? Так вот, просидел я в нем совсем не долго, месяцев восемь, пока дикари не перебили всех офицеров из первого десанта. Адмиралтейство решило отправить для охраны лагеря не десантников, а егерей. Вот их, почти всех, и прирезали однажды ночью. Вышел большой конфуз. На меня повесили «всех селедок» и выслали на Дикий остров, исправлять чужие ошибки. Теперь я вечный капитан. Правда, полномочия у меня почти адмиральские, но только в колонии, а в столице я мелкая сошка.
