Нападавшие были обречены, все до одного, как обречены ягнята, запертые в одной клетке со львом. Где-то совсем рядом звучали выстрелы, кто-то кричал, звенело разбитое стекло, я уклонялся, поворачивался, уходил в сторону и рубил. Битва продолжалась не больше минуты, а затем всё закончилось…
Сила, которую я ощущал во время битвы, покинула меня, и река времени вернулась в свое прежнее русло. С трудом переставляя ноги от навалившейся на меня усталости, я пошел к машине.
Катарина бросилась ко мне навстречу и заключила в объятия.
— Я знаю, — повторяла она, — теперь я знаю, как это выглядело, когда на Самсона сошел Святой Дух.
— А я знаю, что он ощущал, когда Святой Дух из него вышел, — улыбнулся я.
— Друг мой! Это было… У меня впервые нет слов, чтобы описать то, что видели мои глаза! Кому ещё из смертных счастье выпало узреть такое? — воскликнул Василис.
Василис бешено жестикулировал и читал какие-то отрывки из антийских мифов, Ариа просто стояла и улыбалась широкой глуповатой улыбкой человека пережившего шок, а Катарина обнимала меня.
— Маленькая, я ведь в крови с головы до ног, испачкаешься, — проговорил я.
— Плевать! — прошептала девушка и обняла меня ещё крепче.
Пришел в себя я уже на заднем сиденье нашей машины. Моя голова лежала на коленях у Катарины.
— Эй, ты как? — заглянула мне в глаза девушка.
— Нормально вроде, — пробормотал я и, откашлявшись, продолжил: — Как вам удалось машину починить?
— Никак, сама завелась, — улыбнулась моя спутница.
С переднего сиденья к нам повернулась Ариа: — Прямо как в сказке: колдуна убили, магия рассеялась.
— Это точно, — поддержал её антиец и заглушил мотор. — Ну, вот мы и дома!
В ту ночь мне снился Олаф по прозвищу Большой Змей, убийца и психопат из Романии. Высокий, широкоплечий и очень худой, он был одет, как обычно, в джинсовый костюм с черными армейскими ботинками. Шею скандинава украшало ожерелье из засушенных змеиных голов и человеческих зубов.
Сначала Олаф уговаривал меня присоединиться к отряду каких-то наёмников, обещая кучу веселья и шальных денег, затем плакал и орал во всю глотку, одну фразу: «Я не успел! Слышишь, Марко! Я не успел…»
Проснулся я достаточно поздно, когда уже совсем рассвело. Потянувшись и стряхнув с себя остатки сна, я сел на кровати и стал одеваться. Полог палатки отодвинулся, и внутрь заглянула Катарина.
— Уже проснулся? — улыбнулась она. — Пошли есть.
— Что у нас на завтрак? — зевнув, спросил я.
— Омлет с тушенкой. Не знаю, как получилось, я толком не готовила никогда, так что не суди строго…
Мы вышли из палатки и подошли к костру, у которого уже сидели Василис и Ариа.
— Ну, наконец-то ты проснулся, мой друг! — воскликнул антиец. — Ещё полчаса, и моя нубийская женушка прикончила бы весь завтрак. Я защищал его как мог.
Ариа захохотала и ткнула мужа в плечо.
— Не верь ему, Марко, омлета на всех хватит и даже останется.
Я улыбнулся: — Это хорошо, что хватит. Знали бы вы, как я проголодался… Омлет был великолепен. Толстый, воздушный, с кусочками мяса — настоящее произведение искусства.
— Ты точно никогда не готовила или обманываешь меня? — подмигнул я своей спутнице. — Я его раньше каждый день жарил и всё равно был на вкус, как дерьмо, а твой — просто сказка.
— Скажешь тоже, сказка, — смутилась Катарина.
Я рассмеялся и, обняв девушку за плечи, чмокнул в щеку.
— Что сегодня будем делать, друг мой? — поинтересовался антиец.
— Отдохнуть бы денек, одежду постирать… — задумался я. Ариа широко улыбнулась: — Уже постирала с утра, сушится.
— Как же ты успела, там ведь много всего было.
— Пустяки, — отмахнулась нубийка, — должна же и от меня какая-то польза быть. Да и запах от ваших сумок такой стоял, что… в общем, лучше было постирать, чем задохнуться, — Ариа заразительно расхохоталась, и мы с удовольствием к ней присоединились.
После завтрака Василис прочитал нам первую главу своего эпоса о нас, которую он написал в третью и четвертую стражу, пока стоял на часах. Мой друг достаточно точно описал меня и Катарину, хоть и добавил нам немного антийского позерства. Я, например, перед финальным сражением, обращался к врагам:
Смерть к нам сегодня зашла и крови взалкала,
Наша, быть может, наступит, но ваша — настала!
Пей же, клинок мой, черную кровь.
Пой же, клинок мой, смертную песнь.
Овцы, летящие с кручи, служители зла,
Лучше наивная вера, чем та, что давно умерла!
Пей же, клинок мой, черную кровь.
Пой же, клинок мой, смертную песнь!
А Катарина, сражаясь вместе со мной, вдохновляла меня словами:
Пусть твой клинок свистит соловьем,
Клянусь, я ему подпою,
Выхвачу свой, и мы вместе споем,
Кровь проливая в бою.
Читал стихи Василис поистине бесподобно. Временами его голос становился ниже, создавая напряжение, а затем устремлялся ввысь, как спущенная тетива боевого лука. Это было красиво.
Когда антиец закончил своё представление, мы в буквальном смысле слова оглушили его аплодисментами.
— Браво, мой друг, браво, — я похлопал Василиса по плечу.
— Да, муженек, и правда недурно, — поддержала меня нубийка.
— Красиво, — согласилась Катарина.
Спокойный день, без забот и тревог, тянулся невероятно долго. Ариа готовила, Катарина чистила и проверяла оружие, а мы с Василисом разбирали завалы.
— До землетрясения у нас было всё, — рассказывал Василис, — а теперь только пара палаток да полсотни кур. Ну, ещё погреб откопали перед вашим приездом. Так вот, друг мой, нам не повезло.
— Взгляни на это с другой стороны, вы остались в живых после апокалипсиса…
— Наверное, ты прав, мой друг, — задумался антиец, — остались в живых — это раз, встретили вас — это два, у нас есть еда и вино — это три! Как ты смотришь на то, чтобы зарезать курицу и приготовить ее сегодня вечером в земляной печи?
— Хорошо смотрю, — улыбнулся я, — правда, никогда не пробовал.
— Вот и попробуешь, — Василис бросил лопату и, вытерев руки какой-то ветошью, направился за курицей, — пошли!
В курятнике нас ожидал неприятный сюрприз, все сорок семь кур были зарезаны. Мы с антийцем переглянулись.
— Волки? — предположил я и тут же сам ответил на свой вопрос: — В ваших краях они не водятся…
— Если бы это были волки, собаки или прочая живность, то и потеряв полсотни кур, я вздохнул бы с облегчением, но сдается мне, не обошлось тут без чертовщины.
