После нескольких недель непрекращающегося снегопада некоторые перевалы и долины оказались полностью закрытыми для нас, и Великий Магистр, в то время почтенный командующий Томсас Каррад, опасался за поселения, лежащие за ними. Он собрал экспедиции для уборки снега, чтобы открыть проход к наиболее пострадавшим районам, посылал сотни рабочих групп с топорами и лопатами, дабы расчистить путь там, где это можно было сделать.
Ко всеобщему сожалению, снега не мешали Великим Зверям так, как нашим рыцарям, и этот короткий ледниковый период согнал с высоких вершин и северных глетчеров множество неизвестных и опасных существ. Великие Звери были не единственной угрозой, поскольку и обычным хищникам, вроде горных волков и лесных львов, не хватало добычи, и они, гонимые голодом, заходили все дальше и дальше в глубь владений лордов.
Расчистка была опасным делом, и в первые дни, пока мы не приспособились и не набрались опыта, стихии и сама земля забрали несколько десятков наших людей. Некоторых поглотили ледяные расщелины, другие попали под лавины, по меньшей мере десять отбилось от товарищей и было съедено изголодавшимися животными. Расчистка шла медленно, пусть и верно, а снежные бури все еще не утихали. На четырнадцатый день после начала расчистки команда достигла дальнего конца каньона, известного как Расколотый Уступ.
Как можно догадаться по названию, какое-то древнее смещение скал или, возможно, технологии наших предков раскололи гору почти надвое, так что по обе стороны долины вздымались каменные гребни. Сотни лет весенних дождей и стока талых вод размягчили дно долины. В тех местах солнце светило лишь до полудня — естественно, когда оно выглядывало, чего не случалось почти всю зиму. Так сложилось, что Расколотый Уступ располагался в районе, выделенном под охрану моему эскадрону. И мы выехали из Альдурука, чтобы защитить рабочих.
Леса было не узнать: ветви отяжелели от белизны, многие деревья сломались под тяжестью снежной ноши. Под кронами деревьев идти было легче: рыцарю снег был по колено, а у наших скакунов и вовсе не возникало затруднений.
Позволь мне теперь рассказать немного подробнее о наших лошадях, потому что обычно никто не понимает, какими великолепными существами они были, и я сожалею, что тайна их разведения была забыта после прихода Империума. Мой биологический отец рассказывал мне, что, как он узнал из рассказов предыдущих поколений, в Темные Века, еще до того, как подобные «ресурсы» были утрачены в Старую Ночь, калибанские скакуны были выведены из пород лошадей с наилучшими генами. Крупные и быстроногие, эти животные также были очень умны, и, если верить легендам, прародителям скакунов, на которых мы ехали сейчас, когда-то имплантировались синтезаторы речи. К сожалению, технология эта давно утеряна, но и тогда наши боевые кони умели сопереживать своим всадникам, и я счастлив поклясться, что они понимали все, что мы им говорили, пускай даже и были не в состоянии ответить.
Не только интеллект, но и другие качества у этих лошадей выходили далеко за пределы естественной эволюции. Например, выносливость и сила, достаточные, чтобы нести на себе рыцаря в полном боевом облачении в течение многих дней при нескольких часах сна каждую ночь. Под боевым облачением я подразумеваю силовой доспех на батареях, а не простые металлические пластины. Самые крупные из них могли согнуть сталь ударом копыта или с легкостью сломать кость. Они были верны, связывая себя с всадником на всю жизнь, и народные истории изобиловали рассказами о лошадях, которые сражались до смерти, защищая тело павшего рыцаря, и о скакунах, не возвращавшихся в свои дома. А если всадник пропадал в пути, конь уходил за ним.
За всю свою жизнь у меня было три лошади, каждая из которых была мне дорога, как член семьи. Даже дороже, ибо, как я уже говорил, семейные узы считались менее крепкими, чем узы совместной службы. Первую, Аккадис, что означает «Черный Огонь», отдали мне перед отъездом в Сторрок, и она же вернулась со мной в Альдурук. Именно она несла меня в ту первую зиму. Храбрая и любознательная душа, она хорошо знала, что ее всадник высокого ранга и особого предназначения, и потому иногда высокомерно относилась к сородичам.
Еще одной замечательной чертой наших коней была способность выслеживать добычу. Нам не нужны были стаи охотничьих собак, чтобы почуять запах Зверя. Наши скакуны могли идти по многодневному следу не хуже любой ищейки.
Поэтому, когда мы были в четырех днях пути от Альдурука, защищая последний сектор расчищаемой дороги, Аккадис навострила уши и многозначительно заржала. Было решено разделить эскадрон, и старший сержант Габрио повел пятерых рыцарей на запад от заданного маршрута, в то время как мы прикрывали подходы к востоку. Мы не видели неба целый день, спустившись в низины и леса, как только наступил рассвет. Снег был густым, он все еще падал с ветвей, так что было темно, как ночью, если не считать мерцания наших огней и их отражений от льда и снега.
— Патруль, стой! — крикнул я всадникам; рука подсознательно потянулась к болт-пистолету в кобуре на седле.
Рыцари среагировали без лишних слов, натянув поводья коней. Тишина принесла отдаленные крики рабочих почти в двух километрах позади нас, но затем мы услышали скрип качающихся на ветру стволов и странный стук, будто ветви трещали под слишком тяжелым для них весом.
Остальные скакуны тоже учуяли запах, резко выдохнули и предупреждающе застучали передними копытами. Ветер дул с юго-востока, сзади и справа от нас.
— По направлению к землекопам, — воскликнул Парикан. Развернувшись в седле, он оглядел тропу, которую мы проложили в снегу.
— Что-то обходит нас? — предположила Ларель, вытаскивая пистолет.
— Или спускается по восточному склону, — ответил я.
Аккадис заартачилась, почувствовав нашу тревогу и беспокойство. Я чувствовал, как она натягивает поводья, пытаясь направить нас на запах.
— Боевая готовность, — приказал я остальным, доставая пистолет. — Корборик, веди нас. Мы пойдем обратно, к востоку от группы рабочих, и встанем между ними и тем, что к ним движется.
Мы построились за рыцарем, которому я дал команду возглавить строй, двигаясь колонной по одному по выбранному маршруту. Это был старый участок леса, где деревья в обхвате могли сравниться с башнями замка. Когда я был верхом на Аккадис, плюмаж моего шлема не касался нижних ветвей, и даже если бы я встал на ее спине, то и тогда не достал бы до
