Возницы, при помощи караульных, наконец, смогли растащить телеги, и первая подвода миновала ворота. Дежурный офицер решил сначала пропустить тех, кто выезжал из города.
— Они дикари, — не сдавался я, — они не знают, что такое благодарность.
Наверно я сказал это слишком громко, потому что, стоящий рядом с нашей двуколкой горожанин, с испугом посмотрел на меня.
— За что Вы их так ненавидите? — спросил Рок.
— Это не ненависть, — уже спокойнее ответил я, — когда-то, на моих глазах, местные подростки, почти дети, добивали раненных. За пару минут они зарезали несколько десятков человек. Не знаю к какому племени они принадлежали, но это и не важно. Не питайте иллюзий, господин капитан, кровожадность у аборигенов в крови.
Рок с сомнением покачал головой. Из караулки вышел Рич и поспешил в нашу сторону.
— Это не ненависть, — повторил я, — это разумная осторожность.
Капитан вздохнул, снял фуражку и промокнул платком вспотевший лоб. Действительно было очень жарко. Тучи давно рассеялись и солнце основательно припекало.
— Знаете, Бур, многие считают меня параноиком. Но сегодня Вы меня превзошли.
Рич забрался в двуколку и нам пришлось потесниться.
— Проезжайте, проезжайте, — караульный махнул рукой.
— Извините, если говорил слишком резко, — сказал я.
— Нет, ничего, — сказал Рок, когда мы въехали в город, — мне даже нравится. Здесь принято со мной соглашаться, а Вы спорите. Это бодрит.
До самой комендатуры я больше не сказал ни слова. Рок тоже молчал. Раньше он никому не доверял. Что же случилось теперь? Неужели связь с дикаркой так изменила разведчика? Почему я, полевой командир, должен объяснять офицеру секретной службы к чему может привести подобная беспечность?
Комендатура находилась прямо на берегу, возле причала. Часовые взяли на караул и распахнули двери. Мы быстро прошли по коридору и оказались в кабинете Рока. Попадавшиеся навстречу офицеры, замирали, вытягивались в струнку и отдавали честь. На приветствия подчиненных капитан не отвечал и только кивал головой.
— Развели бюрократов, — недовольно ворчал он, — понавесили аксельбантов, а работать некому.
Рич забрал мою офицерскую книжку и ушел оформлять документы. Когда за ним захлопнулась дверь, Рок снял фуражку, бросил ее на стол и расстегнул пропотевший френч. Было очень жарко.
— Первое время Вам придется пожить в гостинице. Это здесь, недалеко, — сказал капитан, открывая окно, — там вполне прилично, кормят хорошо. Я бы пообедал с Вами, но дела не ждут.
Я с интересом оглядел большую светлую комнату. Здесь было довольно уютно. Вдоль стен громоздились шкафы с документами, у окна стоял стол и несколько стульев. Мебель была новая, довольно громоздкая, возможно сделанная, каким-нибудь местным умельцем. На столе стоял массивный серебряный подсвечник с оплывшим огарком.
— Располагайтесь, Бур, — сказал Рок.
Несмотря на то, что капитана не было в городе больше трех месяцев, комнатой явно пользовались. Здесь было накурено, на подоконнике стоял пустой стакан в латунном подстаканнике и пепельница.
Я сел, а саквояж с личными вещами засунул под стул.
— Сейчас я отправлю к Муки гонца, который сообщит о том, что Вы хотите его видеть, — сказал Рок, устраиваясь в кресле, — обычно, перед тем, как принять парламентера, вождь размышляет пару дней, так что на свидание отправитесь не раньше четверга.
Из окна был виден угол дома, несколько деревьев и клумба, засаженная яркими красными цветами. Раньше, на Диком острове, стекла в рамы не вставляли. В лагере мы использовали вместо них промасленную бумагу. Она хорошо пропускала свет, но разглядеть, что-нибудь через нее было невозможно.
— Сейчас отдыхайте, — продолжал Рок, — а вечером приходите в гости. Приглашаю Вас на ужин, — капитан улыбнулся, — заодно посмотрите на мою дикарку.
Рич довольно быстро справился с заданием, не прошло и пятнадцати минут, как он принес мне подписанные документы. Капитан извинился, сказал, что ему нужно заниматься срочными делами и отправил меня к интенданту Вагу. Это был грузный мужчина с крупными чертами лица, медлительный и неулыбчивый. При ходьбе он немного приволакивал левую ногу, и я подумал, что интендант был ранен. В маленьком угловом кабинете было сухо, светло и пахло вонючими армейскими сигарами. Я быстро составил список вещей, которые могут мне понадобиться и передал интенданту.
Он водрузил на нос очки в роговой оправе и несколько раз прочел бумагу.
— Не желаете кофе?
— Нет, благодарю.
— Значит Вы на «Гиганте» прибыли?
— Да.
Интендант заерзал на стуле и посмотрел на меня поверх очков.
— Позвольте полюбопытствовать, как там каюты и вообще?
— Очень уютный корабль, кормят хорошо, в каютах душ и туалет.
Ваг покачал головой и завистливо крякнул.
— Мне еще не приходилось на нем ходить.
Интендант аккуратно сложил бумагу, почесал затылок и встал.
— Одну минуту, господин супер-лейтенант, — сказал он и вышел из комнаты.
Его не было довольно долго. Наконец Ваг вернулся и выложил передо мной походный ранец, малую подзорную трубу в кожаном чехле, гвардейский палаш и револьвер в новенькой скрипящей кобуре.
Я вытащил палаш из ножен и внимательно осмотрел лезвие, потом достал из кобуры револьвер, переломил ствол и прокрутил барабан. Оружие было в хорошем состоянии, хотя и не новое. Палаш я выбрал не случайно. Мечи у аборигенов длинные и широкие, поэтому отбиться от нападающего тонкой офицерской шпажонкой было бы затруднительно.
— Вижу, Вы хорошо в оружии разбираетесь, — сказал интендант, — участвовали в последней кампании?
Военные всегда интересовались прошлым вновь прибывших офицеров, чтобы составить о них собственное мнение и отыскать земляков или сослуживцев. Раньше этот вопрос вряд ли мог бы кого-нибудь удивить, но, здесь и сейчас, он прозвучал довольно странно, после войны прошло больше 15-ти лет.
— Участвовал.
Интендант заулыбался.
— Я тоже. Пришлось повоевать на острове Хоб.
— Я служил на Южном фронте, воевал на линии Мо и здесь, на Диком острове.
Интендант прикинул что-то в уме, и удивленно уставился на меня.
— Позвольте, я как-то сразу не сообразил, вижу фамилия знакомая. Так Вы и есть тот самый супер-лейтенант Бур, который участвовал во всех экспедициях?
Реакция интенданта меня от души позабавила.
— Он самый и есть.
— Очень рад знакомству. Читал Ваши отчеты.
Засиживаться у интенданта не входило в мои планы, поэтому я не поддержал разговор о прежних временах и былых заслугах. Ваг казался приятным человеком и, возможно, когда-нибудь мы выпьем с ним коньяка, но только не сегодня.
