— Подвезти, ребят? Вам куда?
— Нам в Канари, — махнул рукой вперёд Домино, соображая, где он слышал ранее этот глубокий, с чуть тянущимися гласными голос.
— Садитесь, мне туда же. Одно место свободно спереди, одно сзади, а рюкзаки сверху привяжите, там есть лишний метр.
Они уже подошли вплотную к пятиместному хетчбэку то ли тёмно-вишнёвого, то ли чёрного цвета — не разберёшь в темноте, — и, переглянувшись, Домино и Крайт без единого слова пришли к согласию, что им, двум низкорослым парням, явно не стоит даже мечтать о том, чтобы нормально достать до заваленного чемоданами багажника на крыше.
— Там, может, и есть этот метр, только мы не допрыгнем, — честно признался Домино, и водитель знакомо фыркнул.
— Сейчас помогу.
— У вас очень высокая машина, — сказал аурис, пока водитель открывал дверцу, и Крайт тихо заметил:
— И номера дельфийские…
На свет божий явился хиддр, и Домино отступил на шаг: он слишком часто вспоминал тот день, в который не стало их с Азатом банды, чтобы не узнать Рафаэля. Тот, только разглядев их, удивлённо хмыкнул.
— Ну надо же, как тесен мир… и жесток к некоторым. Чем тебе не угодил твой нос?
— Да это… само собой получилось, — запнулся Домино, совершенно не зная, как себя правильно вести.
— В жизни вообще много чего само получается, я уже заметил. Особенно если ни хрена не делать. Ты ведь тот, с кем тогда Рэкс разговаривал? Ну, преувеличенно по-родственному? Домино, кажется?
— Он самый…
— Замечательно. Давайте ваши шмотки, я подкину, — Рафаэль, не дожидаясь, пока Домино выйдет из ступора, отобрал у обоих рюкзаки и в два счёта подвязал их где-то сверху, в общей куче. Крайт протянул ему руку:
— Крайт.
— Рафаэль, можно просто Раф, — хиддр душевно пожал её. — Едем? Вы рассаживайтесь. Там сзади мой сын, но он пока не спит, так что разрешаю шуметь.
Крайт первым залез на заднее сиденье, и Домино пришлось устроиться на переднем с Рафаэлем. Пока тот выворачивал с обочины, аурис оглянулся назад: на него оценивающе смотрели чайные глаза шести-семилетнего мальчика в футболке и шортах, с виду полной копии отца — точнее, его уставшей и замученной копии.
— Меня Крайт зовут, — представился ему риз, широко улыбаясь. — А тебя?
— Вэлиант Талайсибара, — отозвался мальчик. — А фамилия?
— Фамилия? Нет у меня фамилии.
— Так не бывает. Покажи паспорт.
— У меня и паспорта нет.
— А что у тебя есть?
— Блокнот и ручка. Хочешь в слова? О, или мы одолжим у Домино ноутбук! Можно, Домино?
— Берите, — кивнул аурис, пытаясь прийти в себя. — Пароль сказать?
— Я и так знаю, — отмахнулся риз, начиная из наплечной сумки Домино, которую тот кинул к нему, доставать ноутбук. Аурис поперхнулся и больше выступать не стал.
Когда на заднем сиденье заиграла какая-то военная музыка и Крайт посыпал советами, куда Вэлианту стрелять и поворачивать, Рафаэль спросил у Домино:
— Надоел Север?
— А тебе — Тассер? — парировал аурис, и хиддр странно усмехнулся.
— Он мне надоел в первый день, как я там оказался, но что было делать.
— Могу тебя понять.
— Так ты на поклон к Рэксу?
— Скорее бить челом. Или скрестись под дверью.
— Готов унижаться, лишь бы больше не быть на Севере?
— Как перед ним можно унижаться? Он слишком высоко. Я унижаюсь одним своим существованием, — заметил Домино.
— Может быть, — согласился Рафаэль. — Не боишься, что они тебя за все прегрешения пожизненно в казематы упекут?
— Тратить на меня государственные деньги? Скорее просто поставят к стеночке и выделят четыре пули в кредит… Но даже если и так, пусть. Я слишком виноват, пора расплачиваться. А ты-то зачем в Канари? В гости или насовсем?
— Решил вернуться в родные пенаты. А там будь что будет. Мне как-то уже поперёк горла стоит постоянно внушать себе и всем окружающим, что я совсем не тот, кем кажусь себе внутри.
— А жена?
— Развёлся. С концами. И сына бы ей оставил, да не срослось, — Рафаэль бросил назад недовольный, как будто даже ненавидящий взгляд, и Вэлиант, словно почувствовав его, вскинул голову. Его отец немедленно отвернулся, и Домино решил в ближайшее время не поднимать эту тему. Однако, пока он спешно соображал, о чём поговорить с этим неожиданным попутчиком, Рафаэль продолжил сам:
— Знаешь, во всём этом есть свои плюсы. Я чувствую себя наконец освободившимся. Я понятия не имею, как со всем этим жить и в принципе как жить дальше, и, подобно тебе, планирую поскрестись к Рэксу, потому что мне просто больше не к кому. Я оставил прошлое и хочу начать что-то совершенно новое. И уже всё равно, что там было.
— Ну, на тебе хотя бы не висят сотни, а то и тысячи загубленных жизней…
— Да, тяжёлый багаж, согласен. Однако представь, сколько жизней ты можешь спасти. Что ж теперь, стреляться? Лучше делать хоть что-то, пытаться исправить, чем опустить руки под грузом этой ответственности — и пусть остальные разгребают всё, что ты наворотил.
— Может быть, — с сомнением признал Домино, ощущая, что где-то когда-то, пусть и не в такой форме, он уже это слышал.
— Сто процентов, — с нажимом проговорил Рафаэль. — Уж поверь, я знаю, о чём говорю, сам сколько лет бегал от ответственности, пусть и попроще. И, когда убегал, тоже услышал: может, стоит хотя бы попробовать? Вдруг получится лучше, чем ты думаешь? Зачем ломать себя, прикидываться кем-то другим, жить чужой жизнью? Но я пошёл простым путём — и фигня какая-то получилась.
— Это ты про что?
— Да так… влюбился без памяти в рейту из компании Рэкса. И вроде как мне казалось, что она ко мне благоволит, несмотря на то что уже была занята парнем своего вида… но я не стал ни признаваться, ни чего другого. Просто уехал к таким же, как я, чтобы жениться на девушке своей расы и завести семью. А главное, дать ей возможность завести семью, для рейтеров это святое. Не спросил, правда, её мнения, — закатил глаза Рафаэль, определённо ступивший на путь самобичевания. — Вот и вышло. Софию так и не смог полюбить, хотя она хорошая была жена, старалась правильно выстроить наши отношения. Дети… Я прожил там больше десяти лет, это полжизни, а как будто не жил и дня.
— Знаешь, я вот тоже решил попробовать сделать так, как я считал правильным. Теперь-то понимаю, что мной манипулировали. И, несмотря на то что я вроде как делал так, как полагал нужным, мне тоже всегда казалось, что это не моя жизнь…
— Самообман — страшная штука. Но теперь-то всё окей. Ты наконец делаешь то, что действительно считаешь правильным, — Рафаэль ободрительно хлопнул Домино по плечу, и Крайт решил вклиниться в разговор.
