Советник объяснял ситуацию десять минут.
– Понял. Да, это решило бы многие наши проблемы. Но практически? Что для этого нужно?
Ном сказал, не задумываясь:
– Продать четверть внутренних сил. Формально – сдать в аренду. Это первое.
– Еще что-то?
– Приостановить закон о семени. Отобрать в консервацию. И отдать всех, кто уже прошел не только полировку, но и просто прошел курс обучения.
– Ном, тебе не страшно говорить такое?
– Правитель, никакой внешней угрозы нет…
– Я не о внешней говорю. О внутренней. Мои враги – здесь, не в Галактике. Если хоть что-нибудь всплывет – выборы дышат в затылок, и мне на них делать будет нечего. Со всех сторон накинутся. Нет, советник, план твой хорош, но не для меня. Я намерен остаться еще самое малое на срок. А уж там посмотрим.
Правитель говорил все это с уверенностью, только глядел не на Нома, а куда-то мимо, в сторону. Да руки почему-то спрятал под стол. Советник же не отрывал взгляда от его лица, напрягаясь, и заставил все-таки хозяина встретиться взглядом с ним. Хотя ненадолго: повелитель почти сразу опустил глаза. Но успел понять выражение лица подчиненного: едва уловимую иронию. Вздохнул:
– Конечно, кампания будет тяжелой. Но все же…
Не закончил фразы. Советник после крохотной паузы сказал:
– С деньгами можно любую кампанию выиграть, этому даже в школе учат.
– Да нет, – возразил Хозяин. – Теперь не учат.
– В мое время учили. А если мы эту операцию реализуем, хватит и на хозяйство, и на выборы. Кстати, кто-нибудь же вернется, так не бывало, чтобы все до единого… Но даже если рассмотреть худший вариант, то никакой безнадежности не вижу.
– Для тебя – конечно. А для меня? Уходить на пенсию? Не тот вроде бы возраст, да и нелегко мне будет после всего (Хозяин обвел рукой кабинет, но подразумевал, конечно, не только его) жить на мелочь. Позорно.
– Хозяин, – сказал советник Ном. – Не так давно составил я один доклад, думаю – не самый глупый. Наверное, до вас он не дошел. Я привез копию…
– Мне сейчас самое время доклады читать. О чем он был?
– О реорганизации государственной комиссии – моей – в акционерное общество.
– Смутно помню что-то такое. Там сплошные цифры были, кажется.
– Были цифры. Но вы представляете, что значит – возглавить такую корпорацию? Сейчас прибыль идет в казну, и ею распоряжаетесь вы. Но прибылей не так уж много…
– А в корпорации их больше станет?
– В десять раз. В сто!
– Откуда же?
– Наш мир беден, производить больше товара, чем сейчас, даже не тяжело, но просто невозможно. А что не произведено, того не продашь. Вы – государство – не можете перенести производство в какой-нибудь другой мир: воспримут как экспансию. Но вы – корпорация – можете: это всего лишь экономические связи. Договариваться придется не с властями других миров, а с такими же магнатами, а это уже совсем другая картина. Брать инвестиции. Расширяться галактически. На наш товар долго еще будет спрос.
– Ты сказал – я как корпорация?
– Президент компании. И, естественно, серьезный акционер. Вам всего только и нужно – создать закон о передаче комиссии в частные руки.
– У кого же хватит денег?
– У тех, кому вы позволите. У вас самого. И можете сразу уходить в отставку, не дожидаясь выборов.
– Ты что – думаешь, я тут так сильно разбогател?
– Возьмете кредит в «Реданском для внешней торговли банке».
– А у них откуда возьмутся?
– Если завтра мы сделки реализуем – завтра же и возьмутся. Но для этого надо уже сегодня начинать все: сводить все контингенты, формировать из них товарные единицы, готовить к погрузке… Множество дел.
– Посиди тихо, – сказал Хозяин медленно. – Я буду думать.
Советник замолчал. Что мог, он уже сказал, а судя по интонации Хозяина, похоже было, что на самом деле он уже все решил.
Глава 17
До месяца падающих камней еще далеко, но…
На завтра, на вольный день, во всех тридцати трех производственных Центрах Редана, как и во всех гарнизонах сил Щита, все было своевременно, аккуратно и толково расписано: кто отправляется в увольнение и куда, кто остается нести дежурство, кого направляют на внутренние работы, а также (это касалось лишь трудно обучающихся) на дополнительные занятия. Одним словом, предвольный день завершался, как и всегда, спокойно, можно даже сказать – весело.
И, что может показаться удивительным, по всей планете это происходило одновременно. Хотя, как известно, когда в одном полушарии, скажем, день, то в противоположном непременно будет ночь, а левее – утро, правее же наверняка стоит вечер.
Но удивляться этому могут лишь те, кто не знаком с особенностями географии мира Редан. Главная из них заключается в том, что вся жизнь на планете (безусловно, не самой удобной в Галактике, однако удобных на всех никогда не хватает – закон жизни) сосредоточена в одном лишь районе. Это единственная, по сути дела, равнина на этой планете, протяженная по линии север – юг на девяносто градусов, а с востока на запад – менее чем на два часовых пояса, то есть представляет собой сильно вытянутый овал, ограниченный обширными горными странами. Наверное, рано или поздно возьмутся за их освоение, как и располагающихся далее громадных болотистых стран, где обитают одни лишь членистоногие – зато какие! Но это будет скорее поздно, чем рано; сейчас нет ни сил, ни средств на такие проекты, а главное – нет надобности. Равнина заселена достаточно плотно, рождаемость можно назвать высокой, однако перенаселение Редану не грозит – во всяком случае, до тех пор, пока кому-то не придет в голову изменить характер экономики этого мира. Но этого не произойдет, мы уверены, никогда.
Вот почему на Редане существует лишь одно время, и все, что происходит, совершается синхронно.
Одновременно везде прозвучал и общий, как полагается, сигнал – когда наступил его час. Люди ждали сигнала и готовились к нему, чтобы наконец завершить уходящий день и отдохнуть перед многими приятностями наступающего.
Но звуки, прилетевшие из главного города и раскатившиеся не только в любом здании и помещении Центров образования и в каждой казарме и офицерском доме войск Щита, что было бы обычным, но и на учебных полях и полигонах, и в совершавших очередной учебный поход частях, оказались совсем не теми. Они были сейчас настолько неуместны, что в первые секунды им просто не поверили. Кто-то заржал, кто-то проворчал: «Не иначе как перебрали…», кто-то просто покрутил пальцем у виска…
Потому что то был сигнал общей боевой тревоги. Как будто начиналась война.
Однако вслед за сигналом последовало и дополнительное разъяснение. Оно и обрадовало, и огорчило большинство тех, кто слушал его, уже находясь в движении: «Боевая тревога» не оставляет времени для размышлений.
