Потом почему-то возник потолок контрольного зала, напряженные голоса командира Беринга, главного врача Марка, Гедеона, Рафаэля и Алексея. Все говорили одновременно и громкость все нарастала.
— Я бы назвал это потрясающим, — удивлялся Алексей. — Но поверьте, я не знаю что это такое! Такой сигилы в нашей базе данных нет.
— Может, базы агентства окажутся полезней, — заметил Гедеон, — давай образец.
Они оба наклонились над планшетами, разложенными прямо на столе Беринга. Ровена, наконец, пришла в себя и осмотрелась.
Яркий свет заливал кабинет командира Беринга. Он сам стоял у стола, Рафаэль сидел на полу рядом с диваном, на котором она лежала. От каждой фигуры исходило сияние. Рунические знаки слепили своей яркостью, и их как будто стало больше. Казалось все вокруг сплошная мозаика символов, сплетенных в огромную сеть.
За стенами кабинета был отчетливо виден контрольный зал, множество диспетчеров и стражей. Похоже, все смены. Там же были медики, прямо на столах стояли сумки с красными крестами. На многих людях сияли медицинские обручи. Для обычных царапин хватало и бинта с лекарством, а обручи с заживляющим зарядом накладывались уже на серьезные ранения.
Удивленная Ровена закончила осмотр на таможенном сканере. Вообще то, это достаточно большое устройство обычно стояло не здесь, но сейчас оборудования в кабинете было на несколько чемоданов. Её рунабр и лицевая пластина лежали на его сканирующей поверхности, Алексей и Гедеон увлеченно тыкали пальцами в дисплей.
— Что происходит? — Ровена сделала попытку встать.
— Лежи, пожалуйста, — произнес Рафаэль.
Тон голоса невольно остановил девушку.
— Как Фес? — спросила она.
— Жив, — ответил Рафаэль. — Калина жив, но плох, не знаю… Люк пока в себя не приходил.
Ровена подавила комок в горле.
— Матвей?
— Нет.
Беринг, увидев, что девушка пришла в себя, подошел.
— Вы живы, хвала небесам. Мы потеряли командира Анну Бронскую, четырех стражей Триглава и стража Марианира. Шесть человек за один день. Примите мои соболезнования, командир Бельская.
— Примите мои, командир Беринг, — произнесла она.
Доктор Марк вытащил из своего кейса портативный измеритель эктоэнергии, подошел к девушке.
— Госпожа Бельская, как себя чувствуете?
— Плохо.
Доктор кивнул.
— Вы живы и сейчас сосредоточьтесь на этом.
Он поднес измеритель к Ровене.
— Док, не надо так близко… — успел вставить Рафаэль, но прибор уже оплавился.
Стражница удивленно вздрогнула. Столбик буквально вскипел, стекло лопнуло и раскаленное вещество потекло на пол.
— Ах, черт…
Марк достал охлаждающие салфетки, бросил на пол.
— У нас штатные измерители оплавились, пока мы несли тебя сюда, а по дороге сгорело несколько экситоновых панелей в контрольном зале, — заметил Рафаэль. — Правда, сейчас уровень чуть уменьшился.
— Да, — подал голос Алексей, — техника держится.
Он снял с руки окровавленную салфетку. На запястье красовался ожог от расплавленного сканера рунабра. Марк перебросил ему еще пачку.
— Что происходит? — Ровена пыталась разобраться во всей картине. — От меня идет повышенное эктоизлучение?
— От тебя, от твоей одежды, а рунабр, по-моему, вообще сейчас лопнет, — заметил Рафаэль.
Поверхность устройства действительно играла всеми цветами.
— Почему столько раненых? — спросила Ровена.
— Эти твари… — Беринг покачал головой. — Я за всю свою жизнь не встречал ничего подобного, они почти не убиваемые, а мы почти без оружия.
— Они повторили атаку?
— Уже раз пятнадцать, — хмыкнул Рафаэль. — И это за какой-то час. Лезут из всех щелей.
— То есть мы на особом положении? — уточнила Ровена.
Беринг кивнул.
— Час назад Пятизальная площадь вместе с районами города закрыта на карантин. Разрушения от подземных толчков докатились уже до окраин. Подразделения национальной гвардии пока формируют вокруг нас защитную сеть. Когда закончат, прибудут с тяжелой артиллерией. Техническая служба одевает энергетические установки по всему вокзалу в защитные купола, иначе нашего объема не хватит даже до утра.
Гедеон повернул к девушке дисплей таможенного сканера.
— А вот это вам стоит видеть.
Экран показывал энергетическую развертку рунабра Ровены.
Мощность любого рунабра состояла из трех элементов, — ауры самого стража, заряда батареи и сигилы — канала связи с особой энергетической системой.
Вокзальный комплекс функционировал на одной из сильнейших энергетических систем Иггдрасиль. Визуально её представляла руническая сеть, а подключение к ней осуществлял Сильвестр. Этой энергией поддерживались защитные арки в залах и все устройства в амуниции стражей. Поэтому на всем этом стояла энергетическая подпись Сильвестра. Разрешительная надпись на подключение к системе. В энергетической развертке она отражалась ломаной линией, тянущейся, словно пульс на кардиомониторе.
Но сейчас дисплей сканера показывал совсем другую линию. С другими изгибами, с другой амплитудой.
— Что это значит? — произнесла Ровена.
— Значит, что вы больше не в системе вокзала, — сказал Гедеон. — И меня очень интересует, куда вы теперь подключены? Тем более что защитная система Иггдрасиль практически уничтожена. Я отправил участок этой сигилы на лингвистический анализ, но как бы там ни было, это явно самая мощная из энергетических систем, известных нам. С действующим оружием скоро останетесь вы одна. Теперь ваша очередь.
Турмистров протянул тонкий планшет модулятора памяти.
— Установить такое подключение можно только прикосновением. Кто к вам прикоснулся? Второй или первый?
— Второй.
Ровена откинулась на спинку дивана, приставила пальцы к поверхности планшета и мысленно вернулась на разрушенные платформы Триглава.
Голограммный луч рисовал все, запечатленное в памяти, в пространстве помещения. Морды монстров, смерть Анны… Красная пелена, парящая по кабинету Беринга, выпустила темную фигуру. В памяти Ровены теперь всплывали новые подробности — пояс незнакомца, оружие. Сейчас она вспоминала предметно.
— Эта сабля, — Гедеон деловито надел очки. — Постарайтесь точнее описать рукоять. Вот, ровнее! Задержитесь.
Ровена остановилась на моменте. Свет промчался по литому лезвию и на мгновение выхватил рукоять. Кажется, на ней был рисунок.
— Изображение ветки или…? — с сомнением произнес Турмистров.
Голограммный рисунок, скорее, был похож на вьющееся растение.
— Ровена, давайте еще раз, это не четко.
