Одна девица попыталась согнать бабульку с рублёвого места, где можно было вытянуть ноги вдоль лавки, но Дара просто посмотрела на неё, и зарождающийся конфликт рассосался. Тоска, разговоры за жизнь, от которых на душе становится противно, жалобы на судьбу, на чужую подлость или равнодушие властей предержащих. Мимолётное хвастовство, после которого обязательно следует самообличение. Дара стискивала зубы, чтобы не заскрежетать ими от надоевшего хуже горькой редьки переливания из пустого в порожнее.
Через два дня, на третий, не дав разлепить глаза после полубессонной ночи в сидячем положении, её вызвали на «собеседование».
* * *
— Ну-с, милая барышня! Отчего, скажите на милость, вы не изволили явиться в отделение Иммиграционного Департамента для оформления продления разрешения на дальнейшее присутствие в метрополии?
Во барабанит! Дара только плечами пожала. Нечего ей ответить.
— Вот в том-то и дело, что у вас нет никакого формального основания оставаться долее в стране. И возвращаться на родину не желаете. Что же, если вам нечего к этому добавить, — длинная пауза, видимо в ожидании встречного предложения, — то часа через четыре Вас доставят прямо к трапу вертикальника, убывающего рейсом Земля-Прерия. До тех пор — ступайте в камеру.
Дара уже сообразила, что попала в лапы какой-то государственной структуры, действующей не в точности по букве самого демократического в мире законодательства, и даже не в его духе. Тут работает, с одной стороны, стремление поскорее выдворить как можно больше людей куда подальше, а с другой — закреплённые конституцией свободы, декларирующие невозможность чего бы то ни было подобного без желания выдворяемого.
Знай она хорошенько статьи и параграфы, могла бы легко выкрутиться. Но, увы, юриспруденция сейчас настолько запутана, что спорить с этим чинушей бесполезно. Он сделает её одной левой, даже если будет трижды неправ.
* * *
— Морозова! На выход. С вещами, — голос одного из охранников вывел Дару из состояния задумчивости. Кивком попрощавшись с сокамерницами, она подхватила рюкзачок и через минуту снова стояла в кабинете чиновника.
— Что же Вы, милочка, ничего мне не сказали о контракте? Ваш работодатель направил к нам адвоката, — мужчина кивнул в сторону неприметного человека, устроившегося на стуле у стены. — Извольте немедленно приступить к работе.
— Боюсь не все так просто, — сказала неприметная личность, и вытащила из старомодного кейса толстенную пачку бумаги. — Раз факт незаконного задержания и попытки депортации госпожи Морозовой можно считать доказанным, то мы предъявляем претензии за срыв сроков начала выполнения контракта, моральный вред и отрицательный гудвил. Начнем, пожалуй, с недополученной прибыли?
Еще недавно богоподобное лицо чиновника приобрело затравленное выражение. Кажется, этим двоим еще долго будет не до нее. Неприметный тип пересел к столу. Бубнеж с непонятными словами нарастал как девятый вал, грозя утянуть «незаконно задержанную» в бездонную пучину цифр и параграфов.
— Так я пойду? — потерявшая связь с реальностью парочка подняла головы. Два взгляда — азартный и тоскливый, одинаково недоуменно воззрились на нее. Создалось впечатление, что оба с трудом пытаются припомнить, кто она такая и что здесь делает.
— Конечно, — радушно улыбнулась неприметная личность, не дав раскрыть рот хозяину кабинета. Он уже явно чувствовал себя главным. — Сразу, как выйдите из здания, налево, там вас давно ожидают. А мы тут пока решим еще парочку вопросов…
— Кстати о птичках, — едва взявшаяся за ручку двери Дара, решила еще раз напомнить о своем существовании, — у него тут полна коробочка — в одной моей крынке было двадцать человек. И думаю, что минимум у половины «основания» столь же весомые как у меня.
Взгляд неприметной личности полыхнул радостью, а вот чиновник приобрел видок из серии «краше в гроб кладут».
— Вы конечно понимаете, — с деланным сожалением произнесла неприметная личность, разводя руками, — что мое дело — только интересы госпожи Морозовой. Но вы ведь знаете, как сильна в наших кругах коллегиальность? Думаю…
Закрывшаяся дверь отсекла остаток разговора и вообще весь этот не слишком приятный кусок жизни. Может ей и не удалось помочь своим бывшим уже сокамерницам, однако оставалась надежда, что у следующих жертв этой конторы будут более тщательно проверять право остаться на Земле.
За углом, в небольшом скверике на лавочке ее поджидала, разумеется, Прима. Завидев Дару, она приветливо махнула рукой и поднялась.
— Жаль, что так вышло, детка. Но я рада, что у тебя хватило ума не махать контрактом перед этими.
Девушка мысленно охнула, ругая себя последними словами — как же она забыла про контракт?
И холодок зародился внутри от вопроса: «Что это за контракт, который нельзя было показать?»
— Отдых нам подпортили, сволочи, — беззаботно продолжала Прима, целенаправленно шагая к поджидающему их светло-зеленому коптеру. — Ну, ничего, две недели для того, чтобы прийти в себя — у нас еще есть. Серая, не отставай!
Городок залит солнцем. Под ним все приобретает яркие краски — лазурь неба, невообразимая синь океана, режущая глаза белизна стен, ультра-яркая зелень подступающей к городку сельвы…
При мысли, что работать придётся в ней, или хотя бы несколько часов перед эвакуацией пробыть в этом филиале ада, все тело покрывается липкой испариной. Хотя никогда ранее Даре в настоящих джунглях бывать не приходилось, и нигде, в общем-то, не приходилось. Два месяца в «учебке» вспоминались, словно другая жизнь. Тюремное заключение вообще казалось чем-то нереальным, слишком уж резко перенесло ее из северной столицы России в этот горячий городок в Южной Америке.
Первая задача… говорят — это как первый мужчина.
Так что всё это страшилки! Оставалось только, уверенно тряхнув головой, прогнать все сомнения прочь, хотя сама Серая — так продолжала звать её Прима, старшая их пары — никакой уверенности даже близко не испытывала. Впрочем, взгляд в зеркало слегка поднял настроение — всё на своих местах, и размалёванным манекеном она не выглядит. Что поделать, в «учебном заведении закрытого типа» никто ее наносить косметику не учил, пара уроков по работе с «защитной» мало чем могли помочь в этом древнейшем искусстве. Девчонки, разумеется, мазались всем, что под руку попадалось, и готовы были на все, лишь бы получить очередное «волшебное средство», способное превратить их в принцесс, но Дара всегда считала эти забавы дурью, что как ни странно оказалось совершенно правильным.
