— Объясните-ка мне, пожалуйста, — продолжил Игнатьев. — Зачем вы встречались с Никитиным?
— Я не знаю никакого Никитина, — сказал Гильза.
Майор пальцем постучал по снимку, где был запечатлен «спец».
— А-а… — протянул Гильза. — Я даже не знал, как его зовут. Просто подсел, кофе попить…
— Забавно, — кивнул Игнатьев. — Ему, видимо не очень понравилось, что вы уселись за его столик. Иначе, зачем наш сотрудник, проверенный годами, вполне нормальный и психически уравновешенный вдруг принялся в вас стрелять?
— Сам удивляюсь, — согласился Гильза. — Странный человек.
— Какие дела вас связывали с Никитиным?
— Ей-богу, впервые его видел!
— Ну, да, ну, да… — не стал спорить Игнатьев. — К этому вопросу мы еще вернемся. Скажите-ка лучше, когда вы начали карьеру профессионального убийцы?
— Да с чего вы взяли?! — с досадой проговорил Гильза. — То, что я оказался в доме Слизня, еще ни о чем не говорит!
— С пистолетом в руке, — снова кивнул Игнатьев. — С глушителем. Конечно, это ни о чем не говорит. Ну, ладно… Объясните тогда мне одну любопытную вещь…
Майор извлек из папки еще несколько фотографий, на этот раз — куда худшего качества. То, что было на них изображено, заставило Гильзу отпрянуть.
— Ведь вы служили в войсках специального назначения, верно? — прищурившись, проговорил Игнатьев. — И насколько нам удалось выяснить, ваше подразделение погибло при невыясненных обстоятельствах. Все, до единого бойца. Я лично беседовал с человеком, который вас хоронил.
— Меня?! — изумился Гильза.
— Или того, кого вы подсунули вместо себя, — холодно сказал майор. Равнодушие в его голосе сменилось презрением. — Кто-то за родину погибал, а кто-то оказался шакалом…
Гильза беспомощно заморгал. Ответить на этот неожиданный выпад ему было просто нечего. Все, что он помнил об этой истории — это то, как его волокли куда-то, где-то лечили…
А потом пришел Хорос. И после была только «Линия».
— В общем, советую хорошенько подумать, — с прежней беспристрастностью сказал майор. — У нас здесь, сами понимаете, не прокуратура, не милиция, и не суд. Процесс специфический, и результат нашего с вами общения может быть самый разный. А поговорить нам придется о многом…
Гильза не слушал. Он отрешенно смотрел в матовое, слепое стекло окна.
— …Например, о некой фирме под названием «Линия». Слышали о такой?
Гильза вздрогнул, уставился на майора.
— Вижу, что слышали, — удовлетворенно сказал тот. — Нас давно интересует, чем занимается эта организация. Вроде бы, и учредительные документы в порядке, и налоги платятся вовремя… Но вот вопрос: откуда прибыль?
Гильза молчал, не в силах произнести ни слова. Игнатьев подождал немного, продолжил:
— И кто такие регистраторы? Что они регистрируют? Или это просто ширма?
Гильза побледнел, ожидая, что сейчас скажет майор: что «Линия» — это не столько орган, занимающийся контролем за миграцией иномирян, столько Орден — могущественный и тайный Орден Хранителей Маятника…
— …ширма, за которой скрывается подпольная преступная организация. Возможно даже террористическая, — продолжил майор. — То, что лично вы, под прикрытием этой организации, совершаете заказные убийства — это практически доказано. Вопрос в другом: кто заказчик? Работаете ли вы в рамках более широкой сети с единым центром или же выполняете случайные заказы, приходящие с разных сторон?
Сделав недоуменное лицо, Гильза пожал плечами. Вышло довольно фальшиво.
При этом, как ни странно, он почувствовал некоторое облегчение. Несмотря на пугающую информированность, эти ребята копали не в ту сторону. Хотя и это, надо сказать, было крайне неприятно.
— Я просто не понимаю, о чем говорите, — дрожащим голосом сказал Гильза. — Придумали какую-то «Линию», регистраторов каких-то…
— Хотите совет? — прервал его майор. — Вы здорово влипли, гражданин Кошкин. Хорошенько подумайте, прежде, чем делать заявления и затевать с нами игры. Чем дольше вы будете тянуть с достоверными показаниями, тем сложнее будет становиться ваше положение…
Курьера вдруг бросило в жар: запоздало пришла простая, но столь очевидная мысль: ему незачем сидеть здесь и тратить драгоценное время на игры со следствием. Ведь он же умеет перемещаться — не хуже Слизня или того, настоящего киллера! Телепортироваться в пределах родного мира он, конечно, не умеет. Стало быть, остается Лагор. Это, конечно, большая потеря времени на адаптацию и возвращение, опасность застрять «там», так и не выполнив задание Чигура…
Но другого выхода просто нет.
— А знаете что? — взглянув в глаза майору, с некоторым вызовом произнес Гильза. — Хотите, я прямо сейчас покину ваше гостеприимное заведение? Даже не вставая со стула.
— Любопытно, любопытно, — немного устало сказал майор. — Не раз уже слышал подобное заявление. Правда, до сих пор это остается пустой болтовней.
— Что ж, — снисходительно улыбнулся Гильза. — Тогда — до свидания!
Он быстро представил себе Лагор, центральную площадь Анарана, высокие шпили и башню Властителя Мага. Оставалось лишь прошептать название этого мира — и откроется одному ему видимый Проход. Так, как и происходит всегда при перемещении в этот чужой, но такой прекрасный мир…
Ничего не вышло. Гильза повторил процедуру перемещения.
Бесполезно. Он по-прежнему сидел, прикованный наручниками к стулу, а майор Игнатьев разглядывал его — укоризненно и скучающе.
Одно из двух: или в этом здании, как и в Магистрате, стены опечатаны магическими знаками, что само по себе маловероятно, или же…
Сердце заныло с тревожной обреченностью, заколотилось с перебоями. Дыхание стало прерывистым и тяжелым: только теперь он ощутил себя в настоящей западне.
Он опоздал, и ничего не подозревающему человечеству вынесен тяжкий приговор.
Барьер поставлен.
Землю закрыли.
Часть вторая
Зона покрытия
Теперь он был один в кабинете.
Игнатьев оставил его, на время. Как было заявлено — чтобы арестованный, как следует, подумал перед продолжением допроса.
Но зачем, в таком случае, с него сняли наручники? И почему не потрудились отправить в какую-нибудь камеру?
И для чего на столе, очищенном от бумаг, лежит сотовый телефон?
Гильза смотрел на мобильник, потирая натертые запястья и нервно облизывая губы — словно решал сложную головоломку. Пожалуй, это и была головоломка, сложность которой заключалась не только в ее решении, но и в самой постановке задачи: вопрос не только в том, зачем был оставлен этот телефон, но и в том — зачем арестованного заставляют мучаться этим вопросом?
