Как ни странно, во всем происшедшем, больше всего Гильзу поразило то, что Слизень действительности оказался натуральным, гигантским слизнем.
— И этот эвакуировался… — отрешенно подытожил Гильза.
Самое время было эвакуироваться самому.
Послышался чей-то приглушенный голос: вывалившийся из уха одного из убитых охранников вкладыш-наушник требовал выйти на связь.
Нужно выбираться отсюда, и как можно, быстрее.
Гильза поднял пистолет.
Наверное, это был самый идиотский поступок в его жизни. В той короткой жизни, что прошла с момента попадания в голову чертовой пули.
Оружие удобно лежало в руке, и как показалось — привычно. Неудивительно: в «той», предшествующей пуле, жизни приходилось иметь дело с оружием. Главное — не питать иллюзий и не смешивать совершенно разные жизни сурового и циничного спецназовца и легкомысленного курьера. Тем более, что первую как раз и оборвала злосчастная пуля…
Переступив через обмякшие ошметки личины, он быстрым шагом направился к галерее. Значит, так: добраться до лифта, спуститься и выйти, как ни в чем не бывало. Если охрана внизу начнет задавать вопросы — бежать! В крайнем случае — стрелять. Главное — выбраться за ворота. А там Кроль, там бритоголовые бойцы Бампера.
Откуда-то снизу послышались шаги.
«Ну вот, дождался!» — лихорадочно пронеслось в голове.
Похоже, оправдывались худшие предположения. Гильза замер, пригнувшись, осторожно выглядывая сквозь щель в перилах галереи.
К лифту прошли двое. Эти непохожи на охранников. Хотя в упругой походке и ладных фигурах угадывалась сила. И это не радовало.
Гильза быстро огляделся. Следовало поискать другой выход. Быстро развернулся и рванул обратно.
И вдруг замер: у него на пути, опустившись на одно колено, примостился незнакомец. Плотно сбитый, коротко стриженый, с пробивающейся загорелой пролысиной. С профессиональным интересом он оглядывал тело убитого охранника. Вид курьера, сжимавшего пистолет с глушителем, похоже, ничуть его не смутил.
— Брось пистолет! — тихо сказали прямо в ухо.
Голос был настолько тверд и уверен, что не возникло ни малейшего желания сопротивляться. Гильза выронил пистолет.
— Молодец… А теперь — руки за спину! — приказал тот же голос.
Гильза подчинился. Запястья ощутили металл. Характерно щелкнуло. Крепкая ладонь ухватила за плечо.
Тот, что осматривал тело, поднялся, подошел поближе, разглядывая плененного курьера. Посмотрел на пистолет под ногами, аккуратно поднял его, подцепив указательным пальцем за предохранительную скобу.
— Как же так, — укоризненно проговорил он. — Профессионал — и так легко попался…
— Это не я… — истекая холодным потом, пробормотал Гильза. — Я тут случайно оказался!
— Ну, конечно, а как же иначе? — сочувственно покивал незнакомец. И перевел взгляд на того, кто стоял за спиной курьера. — В машину его!
…Мимо предельно тонированного окна черной, как ночь, «BMW» проплыли равнодушные физиономии Бампера и его ребят, растерянное лицо Кроля. Сжатый с двух сторон крепкими телами оперативников, с руками, болезненно заломленными за спину, Гильза чувствовал себя умело пойманным зверем. Он уже догадался, что эти люди — не из частной лавочки, а, видимо, представители силовых структур самого высокого уровня. А потому не стоило надеяться на случайность и даже минимальную возможность побега.
Все, что нужно сейчас — это каким-то образом дать о себе знать Чигуру. Регистратор наверняка вытащит его из любой передряги. Беда в том, что этим самым придется отвлечь его от более важных дел, а именно — выяснения причины массовой эвакуации иномирян и предотвращения «закрытия» Земли.
Гильза не знал, куда его везут. Оперативники заставили пригнуться, и большую часть пути он видел лишь собственные колени. Краем глаза заметил только, как машина юркнула в темную арку какого-то огромного здания. Возможно, он на Лубянке, возможно, им занимается другое ведомство.
Так или иначе — он снова влип.
Интерьер кабинета был строг и, наверное, специально призван вызывать уныние и чувство безнадежности. Крашеные стены, будто нарочно, избавлены от вездесущего офисного «евроремонта». Окна свободно пропускали свет, однако же, через мутные стекла ничего не было видно. Толщина стен в районе окон невольно намекала на тюремные застенки и еще больше давила на психику.
Наручники с него так и не сняли. Видимо, задержанный представлялся достаточно опасным. Гильза сидел на неудобном стуле, а напротив, за небольшим письменным столом, разместился тот самый, лысоватый сотрудник.
— Ну, что ж, гражданин Кошкин, вот мы, наконец, и встретились, — неторопливо проговорил тот. — Как видите, мы вас прекрасно знаем.
— А я вас — нет! — довольно дерзко ответил Гильза.
— Это не составляет государственной тайны, — спокойно отозвался сидящий за столом. — Майор безопасности Игнатьев. Именно я занимаюсь вашим делом.
— Моим делом? — недоуменно проговорил Гильза, прикидывая, к какой именно «безопасности» принадлежит этот майор. — Я ничего не совершил, чтобы мною занимались таким образом. Поймите — произошла ошибка, и я сейчас все объясню…
— Никакой ошибки, — Игнатьев покачал головой. — Именно вас мы и разрабатывали, и, как оказалось, не зря. Взгляните-ка…
Он раскрыл пухлую картонную папку, извлек и разложил перед Гильзой фотографии — весьма высокого качества, хоть и видно было, что сделаны они издалека, иногда сквозь стекло, листву, в узкие промежутки между случайными прохожими и машинами.
На снимках Гильза с неприятным удивлением узнал самого себя — в момент встречи с незнакомым «спецом» в Камергерском переулке. Затем, на более размытых, словно сделанных дрожащей рукой, кадрах — он же и «съехавший с катушек» спец в момент погони. Затем — тело «спеца», распростертое на асфальте в невозможной для живого человека позе. Затем — снова он, в машине, рядом с Кролем, потом — входящий в калитку с охранником Слизня…
— Узнаете? — поинтересовался Игнатьев.
— Узнаю… — угрюмо произнес Гильза.
Выходит, его арест вовсе не был случайностью. За ним следили. И даже успели разузнать, кто он такой. Интересно — как много они знают? Только лишь о его прошлой жизни? Или же им известно про его работу в «Линии»? Да и знают ли они про регистраторов и их тайную организацию? Вопросов много. Жаль, что право задавать вопросы есть сейчас только у этого майора.
— Объясните-ка мне, пожалуйста, — продолжил Игнатьев. — Зачем вы встречались с Никитиным?
