Гвоздь нажал на кнопку двадцатого этажа, и мы начали спуск.
— Помните, — повторял вводную Серафим, стоя перед самыми створками дверей, — вы охрана графини, её род ведёт войну, а значит, никто не смеет требовать от вас сдать оружие, и заставить пройти проверку. Жизнь господина главное, и любой, кто пытается ослабить охрану — наш враг.
Я сжал ладошку Лиры, и улыбнулся ей, пытаясь приободрить. Апостолов тем временем продолжал:
— В дворянской палате нельзя применять силу — это закон. Первыми на рожон не лезем. Только оборона. Наша задача ошеломить скоростью, быстро решить вопросы и уйти. В случае столкновения отступаем наверх через лестницу. — Он обвёл нас суровым взглядом. — Наш этаж. С Богом.
Аристократов было немного, гораздо больше в коридорах и залах суетилось служащих дома собрания, и родовых слуг. Они замерли, кто, где, и ковырялись в своих инфопланшетах. Стучали ими о стены и столешницы, перезагружали, ругались на них, но ничего не происходило. Связи как не было, так она и не появлялась.
На нас не обращали внимания, и мы стремительно продвигались к нужному кабинету по шикарным, под старину декорированным помещениям, бдительно контролируя окружающее пространство. Только Чюватов вертел головой по сторонам с выражением детского, незамутненного счастья, наблюдая за делом рук своих. В рюкзаке за его спиной притаилась армейская глушилка — причина локальной катастрофы.
Двери в приёмную председателя. Раньше, этот пост занимал отец Лиры, кто же им стал сейчас — неизвестно, одни догадки, но точно не Раксы. Что ж, самое сложное на сегодня, последний рывок, так сказать.
* * *
Секретарь в приёмной пыталась добиться хоть какой-то реакции от коммутатора, когда мы ввалились в помещение, оставив на часах за дверью Гусара и Гвоздя.
— Вы кто? — голос девушки был полон раздражения.
— Графиня Юдина, — я вышел вперёд под руку с Лирой. — Прибыла к председателю дворянского собрания для вступления в права наследства.
Полы плаща случайно распахнулись, и девица смогла увидеть пистолет-пулемёт.
— У нас связь не работает, — ничуть не смутившись, отвечала она. — Не приемные часы.
Тяжелые, украшенные затейливой резьбой двери кабинета председателя распахнулись:
— Галя, что происходит? — пузатый, пожилой мужчина с залысинами предстал перед нами в гневе. — Я не могу никуда дозвониться!
— Николай Петрович, нет связи, интернет тоже молчит, — девица тут же преобразилась в саму учтивость. — Тут еще посторонние, настаивают на….
— Лира, красавица ты наша, — толстяк состроил горестную мину и подошёл к нам. — Прими мои соболезнования, Иллирика Данактовна. Чудовищный, монструозный удар по нашему обществу. — Распылялся он, целуя ручку моей возлюбленной. — Не думал, что ты решишься вернуться, не чаял увидеть ещё раз. Да что мы здесь стоим, проходите в кабинет. Галя, сделай нам чаю, и к нему чего-нибудь… — он на мгновение замер на месте, — тех пирожных, что мне вчера понравились, и непременно с оранжевым кремом.
Бойцы остались в приёмной, а я прошёл вместе с Лирой в кабинет. По виду пузан был явно недоволен моим присутствием, но мне было плевать. Возможно, он бы попытался высказать своё фи, но Лира держала меня под руку, а это, как бы намекало.
Скрипнули по полу тяжёлые стулья, слегка затрещала кожа на кресле председателя — мы расселись за «Т» образным столом.
— Лира, зачем ты приехала? — грустным, немного напыщенным тоном начал беседу Николай Петрович. — Ваши силы полностью уничтожены, все предприятия на планете и в системе захвачены. Твоего отца и брата больше нет. Твой приезд — какое-то безумие. Из-за него может пресечься род Юдиных.
Иллирика стойко дожидалась окончания его речи. Лицо, будто восковая маска. Спокойное, отрешенное. Даже, когда он про семью вспомнил, не было ни одной эмоции. Я впервые видел ее такую, словно не живую, будто она отлита из гипса.
— Николай Петрович, познакомьтесь, — Лира стала заходить с козырей, как репетировали, — мой будущий муж Ростислав Драгомирович Туров.
Я кивнул. Молча. Не вставая. А что, я простолюдин, мне можно. Неприязнь к этому человеку тут не при чём.
— Туров… тот самый Туров? Из семьи скотоводов? — глазки председателя забегали по сторонам, он, даже, ворот своей рубашки оттянул в сторону. — Из рода Воислава?
— Да, — кивнул я.
— Приятно, — пузан облизал губы, и немного ими поплямкал, — познакомиться. Наслышан о Вас, молодой человек.
Галя внесла в кабинет поднос с чашками чая и блюдом пирожных. Стремительная сервировка стола, и девушка удалилась, плотно закрыв двери.
— Я хочу вступить в наследство, мне нужно подтверждение моих прав палатой, — Лира снова привлекла его внимание. — Также нужна выписка всех зарегистрированных активов, и утверждение их принадлежности графскому роду Юдиных.
— Иллирика Данактовна, для чего это Вам? — глазки у пузана снова забегали. Он явно не понимал, что происходит, и просчитывал текущую ситуацию. — Всё имущество захвачено, а армии у Вас нет, как и….
— Союзников, — кивнула Лира, — Вы же это хотели сказать? Отец писал, что все, абсолютно все связи были разорваны после начала войны, причём не папой.
— Лира, ну что ты, нельзя нас в этом винить, — запричитал толстяк, отложив в сторону ложечку в оранжевом креме, — это не наша война, никто из нас её не потянул бы. Ты же знаешь, — его голос становился уверенней, сладкой патокой вливаясь в уши, — ты кушай пирожное, очень вкусно. Пойми, род Юдиных был сильнейшим в системе, но его раздавили за считанные месяцы. Мы ничем не могли помочь тогда, в той ситуации. Да, мне стыдно, но….
— Зато, Вы, можете помочь сейчас, Николай Петрович, и стыд уйдёт, — ай да Лира, ай да молодец, не зря каждый день они разыгрывали с Серафимом и дядей Сашей множество вариантов разговора. — Раксы еще не предъявили права на мои владения, ведь я жива, и не подписывала капитуляцию, а полгода еще не прошло.
— Почти прошли, через четыре недели всё имущество перейдет им по праву удержания, — не согласился с ней толстяк.
— Это уйма времени, Николай Петрович. Но решиться всё должно здесь и сейчас, — Лира наклонила голову, и решительно посмотрела в глаза председателю. — Подтверждение моей легитимности через другие инстанции будет дольше, а потом через суд придётся оспаривать эти недели. Ведь я пришла и обратилась в палату, а вы….
— Что за день сегодня, а? — толстяк повёл головой влево, сильнее оттягивая ворот, и дёргано рассмеялся. — Лира, пожалей старика, в память о твоём отце! — как же мне хотелось вставить своё слово, но нельзя. Долбанные сословные правила, а я ещё не муж! — Я же тебя с младенчества знаю, не хочу тебе зла, и не хочу….
— Ссориться с Раксами, я понимаю. А если я Вам намекну, что этот род в системе не задержится, а все мои владения через месяц будут распроданы на местном аукционе?
А вот и главная наживка сегодняшнего разговора — личная выгода. Если он сейчас её заглотнёт, то сделает всё, даже сохранит в тайне наш приезд. Блин! Как же права была любимая: местные аристократы трусливы и предсказуемы! Только и умеют, что интриговать, да предавать. На их фоне, даже Ярик достоин уважения. Не могу себе представить этого холеного толстяка не то, что в бою, даже просто с винтовкой в руках. Так, всё, пью чай, ем пирожное. А действительно вкусно! Главное не забывать стучать ложкой громче, пузан от этого дергается.
— Вы разыгрываете меня, Иллирика Данактовна? — председатель весь подобрался и испытующе посмотрел на Лиру.
— Нет.
— Но как⁈ — столько мучений от непонимания было в его голосе, что я поёжился.
— У каждого рода свои секреты, — произнесла Лира с многозначительным видом, и добавила, — и свои союзники.
— Я….
— Я здесь, это главное! — толстяк аж вздрогнул от неожиданности. Так что оставьте догадки, Николай Петрович.
Председатель несколько мгновений помедлил, а потом засуетился.
— Сейчас, Иллирика Данактовна, сейчас.
Он нажал что-то на сенсорной панели:
