— Эй, ты, доходяга, отойди в сторону, а то получишь пулю в свою глупую башку! — проорал противник Майка, однако незнакомец не испугался и, повернувшись к кричавшему, сказал:
— Стрелять в ребенка — не слишком большой подвиг, Митчел.
Майку вдруг показалось, что он узнает этот голос, однако его догадку опередили другие:
— Это Джо! Это Джо Беркут!
В подтверждение этих слов человек снял шляпу, и Майк окончательно узнал своего знакомого, которого уже считал погибшим. Майк хотел было броситься ему навстречу, но тут же вспомнил, что его положение хозяина долины не позволяет ему проявлять эмоции, к тому же спор с Митчелом еще не был закончен.
— Уйди в сторону, Джо, дай этим ребятам разобраться, — сказал пожилой гиптуккер с трубкой во рту.
— Никак не могу, Ройтер. Этот мальчишка мой друг, мы вместе с ним дрались с «собаками».
Тут Беркут обернулся и подмигнул Майку, а Майк подмигнул ему в ответ.
— Вас послушать, так этот мальчишка — первейший враг самой грозной банды в округе, — сказал Ройтер, и по его тону стало ясно, что стрельбы уже не будет. Митчел засунул пистолет за пояс и, не глядя на Майка, вернулся за свой столик.
Это послужило сигналом, гиптуккеры столпились вокруг Джо Беркута, чтобы перекинуться с ним парой слов. Джо был у них вроде легенды. Про него рассказывали столько всяких небылиц, что уже нельзя было отделить выдуманные истории от подлинной правды.
Между тем Майк все стоял возле двери, не зная, что ему теперь делать. Он вопросительно посмотрел на Шило, тот поманил его пальцем:
— Пригласи его к нам за стол, Майк. Он тебе здорово помог, к тому же, насколько я понял, это твой друг.
— Хорошо, я сейчас, — обрадовался Майк. Он быстро подошел к Джо Беркуту и тронул его за плечо: — Джо, пойдем за наш стол. Давно не виделись, нужно поговорить.
— Хорошо, пойдем за твой стол, — улыбнулся Джо и, посмотрев на своих знакомых гиптуккеров, сказал: — Извините, ребята, нам с Майком нужно обсудить дела.
Странные вибрации и неожиданно появившиеся навязчивые звуки вспороли мягкое забытье глубокого сна. Не помогла даже порция кальвадоса, так сильно гремели крышки багажных отделений и дребезжали застежки ремней безопасности.
Кит Карсон с неохотой приоткрыл глаза и оглядел полупустой салон пассажирского шаттла.
Слева, возле большого окна, спал возвращавшийся из отпуска служащий горной компании, а в креслах справа никого уже не было. Пожилая пара, всю дорогу угощавшая друг друга апельсиновыми леденцами, вышла на орбитальном терминале Гомейра.
«Гомейр», — повторил про себя Карсон, старательно вспоминая, когда же это было: сутки назад или еще раньше?
Если бы не запас кальвадоса, он вообще бы не перенес полет на этом корыте, где не было VIP-апартаментов и все пассажиры сидели в одном большом отсеке.
Правда, имелись места для отдыха, но они были какие-то непривлекательные и напоминали скорее усыпальницы для добровольно отдавших себя на заморозку. Карсон видел в музее подобные древние устройства, в которых неизлечимо больные отправлялись в будущее, надеясь на исцеление и продление жизни.
Глупцы, если бы они знали, что однажды их просто распределят между исследовательскими центрами как обычные препараты для опытов студентов-медиков и просто научных маньяков.
«О, ну что это я, как выпью, сразу думаю про всякую дрянь», — одернул себя Карсон. Между тем вибрации не прекращались, и это говорило о том, что шаттл упорно пытается сесть на Малибу, планете, о которой еще пару недель назад Кит Карсон не знал ничего, кроме названия.
Его вызвал босс Франклин и сказал, что у компании появились новые интересы. И еще он спросил, не хотел бы Кит отправиться в экзотическую командировку с королевскими суточными и самыми широкими перспективами на будущее.
Тогда Кит еще и не догадывался, что именно босс Франклин упаковал в столь многообещающую обертку, поэтому согласился. А кто бы не согласился получать на карманные расходы по восемьсот кредитов в день, а в качестве бонуса годичный оклад?
И вот теперь шаттл несет его на Малибу, во рту стоит отвратительный привкус, голова как чугунная. Наверное, надо выпить еще.
Неожиданно по проходу между креслами пробежали двое членов экипажа, держа в руках ядовито— желтые химические огнетушители. Поначалу Карсон только подивился, как эти люди не падают при такой жестокой тряске, но тут до него дошло, что они мчатся на пожар.
Карсон озабоченно потянул носом, однако ничего такого не унюхал, если не считать кислого запаха, который шел от спавшего у окна пассажира.
Впрочем, если бы что-то случилось, об этом наверняка объявили бы в салоне. А раз объявления не было — значит, все в порядке.
«Просто нужно выпить — это все нервы», — рассудил Карсон и стал вспоминать, куда он дел последнюю бутылку с кальвадосом. Шевелить мозгами было трудно, однако он вспомнил, что бутылка в его кейсе, а кейс лежит в багажном ящике для ручной клади, находящемся прямо над головой.
Нужно было только отстегнуть страховочные ремни и подняться.
Но не успел он проделать эти нехитрые операции, как по проходу в обратном направлении промчались двое с желтыми огнетушителями.
«Так, значит, все же горим, — определил Карсон, сразу позабыв про выпивку и покрываясь липким потом. — И горим с обеих сторон. Это окончательно хреново. Это значит верная смерть, поскольку все спасательные средства находятся в хвосте».
Карсон перестал дышать и уставился прямо перед собой, наблюдая сложный рисунок царапин на спинке переднего кресла. Счастливчик с этого места покинул шаттл еще сутки назад. Теперь он наверняка уже и думать забыл про это ужасное путешествие, а вот другим повезло меньше.
Кит Карсон прерывисто вздохнул и прислушался к своим внутренним ощущениям. Он и не думал, что последние минуты его жизни будут такими обычными и даже пресными.
Вот разве только недомогание, связанное с похмельем, однако похмелье случалось у Карсона и раньше. Еще чесалась коленка, но он не знал, можно ли это расценить как особый знак.
Между тем судно продолжало трястись, однако пока еще не разваливалось на куски, а пассажир у окна беззаботно храпел. Кит ему даже позавидовал: смерть во сне — это не так страшно, а вот ему придется вынести все эти ужасы, о которых часто пишут в газетах.
— Как нелепо, — тихо произнес Кит, не замечая, что плачет. — Как нелепо, ведь я еще молод…
Картины, одна страшнее другой, начали вставать перед его глазами, вызывая все новые потоки слез.
— Вам плохо? — прозвучал над ухом голос бортпроводницы.
