– Блин, Дайя!..
Неслабо! Как бы сильно я его ни прищучил, он все равно ухитрился найти у меня одно-единственное мягкое место и туда ужалить!
– Моги-сан, – обращаюсь я к ней, стискивая зубы; у меня нет выбора, кроме как собрать больше информации. – Откуда тебе это известно?
– Ты ведь уже заметил, что у меня есть «Тень греха и возмездие», да?
– Ага.
– Я получила [приказ] заранее.
– И какой же именно?
– Мне было сказано приготовиться к нападению [раба]. И еще мне было сказано связаться с тобой.
В конечном итоге шокер все-таки предназначался против той девчонки. Видимо, Моги-сан воздержалась от его применения, потому что напавшая забрала ее мобильник, и Моги-сан догадалась, что она будет искать меня.
– Ты хотела связаться со мной, чтобы сообщить, что Дайя собирается стереть Марии память, правильно?
– Точно!
Ладно, это я понял. Понял, но…
– Но погоди-ка, с какой радости Дайе это делать? Почему он хочет, чтобы я узнал о его планах?
– Э?
При виде реакции Моги-сан все становится ясно.
Конечно. Разумеется, он не стал бы этого делать.
Этот [приказ] поступил – от другого [повелителя].
Но ведь, кроме Дайи, должен был существовать лишь один человек, обладающий властью [повелителя], – Ироха-сан. Сомневаюсь, что он доверил бы эту силу кому-либо еще. Да и сама Ироха-сан говорила, что она – единственный [повелитель], помимо Дайи.
– Но –
Но есть еще кое-кто, кому эту силу могла втайне передать сама Ироха-сан. Кое-кто, кому она доверяет, кто достаточно разумен, чтобы остановить ее, когда она окажется на грани собственного разрушения.
Имя этого кое-кого –
– Ю р и - с а н.
На лице Моги-сан тотчас проступает изумление.
– …Что?
Я был вполне уверен, что угадал, но, судя по всему, это не так.
– Видимо… я ошибся?
– Ты не ошибся!
– Хм?
– Почему ты ко мне обращаешься по фамилии, а к Янаги-сан по имени?
– …
Чего?
– Так тебя это волнует?
– Еще как! – заявляет она, залившись краской.
Похоже, я ошибся насчет того, что ошибся.
– …Мм…
В конечном итоге, [приказ] Моги-сан получила действительно от Юри-сан. Она хотела сообщить мне, находящемуся вне «Кинотеатра», что происходит внутри, и воспользовалась для этого Моги-сан.
Стало быть, я был прав, что послал Юри-сан к Дайе.
Однако.
Это создает и проблему: Дайя может использовать Юри-сан, чтобы стереть память Марии обо мне.
– Хосии, что теперь? Все пошло кувырком. Похоже, прятаться, как я предлагал раньше, смысла уже нет, да?
Я киваю.
– Вряд ли мы сможем избежать угроз Дайи, если будем прятаться.
– Ага.
– И его [приказы], похоже, становятся все мощнее. Он ведь даже СМИ может использовать.
Харуаки молчит – возможно, вспоминает ту женщину, появившуюся в виде «человека-собаки» на телевидении.
– Его фанатики тоже опасны, хотя от той девчонки с алюминиевыми глазами мы отбились довольно легко. Я и не думал, что они верят в него настолько слепо! Боюсь, они даже без [приказа] могут на нас напасть, когда узнают, что Дайя может лишиться своей силы.
– Гх, что же нам тогда делать?
Есть лишь один выход.
– Я д о л ж е н о т п р а в и т ь с я в «К и н о т е а т р г и б е л и ж е л а н и й».
Лично я, конечно, предпочел бы просто выждать.
Однако я войду в «Кинотеатр».
Это значит, что я собираюсь уничтожить его «Тень» своей «Пустой шкатулкой». Иными словами, я применю свою силу, позволяющую мне давить «шкатулки», на глазах у Марии.
Я не хочу показывать ей эту силу.
В смысле, возможно ли вообще будет уговорить ее расстаться со «шкатулкой», если она будет знать, что я с легкостью могу эту «шкатулку» раздавить? Это как попытка убедить кого-то угрозами; типа как сказать кому-то, держа нож в руке: «Порежь себя ножом, пожалуйста. О, но я, конечно, ничего тебе не сделаю!»
Я знаю, что Мария оставила меня навсегда, но если я сделаю такое, это еще ухудшит ситуацию.
Впрочем, выбора у меня нет.
Если я сяду на задницу и останусь здесь, в реальном мире, а там Мария потеряет память из-за Юри-сан, мое поражение будет полным и необратимым.
Я смотрю на собственные ладони.
Абсолютно нормальные ладони. Меньше, чем у Харуаки.
Но в них прячется надменная сила – давить чужие «желания».
– Этими самыми руками я одолею Дайю, – произношу я и сжимаю кулаки.
Харуаки, смотревший на меня все это время, слегка кивает.
– Ясно, ты идешь к Дайяну.
После этих слов он смотрит куда-то в пространство, размышляя – или колеблясь – о чем-то.
– У меня просьба, – заявляет наконец он, решительно глядя на меня. – Возьми с собой нас с Кири.
Он склоняет голову.
Нет, он заходит дальше. Он становится на колени и опускается передо мной лицом вниз.
– Ха-Харуаки…
– Пожалуйста! – выкрикивает он, прижимаясь лбом к земле. – Я хочу спасти Дайяна, а это если кто и может сделать, то только Кири. Их отношения сломаны, дальше некуда. Они пытают друг друга, я знаю. Но все равно… все равно я думаю, только она может его спасти, – он поднимает голову, на глазах у него влага. – Я хочу помочь им, чтобы они могли жить вместе! И даже если все кончится плохо, я хочу увидеть все до конца – любой ценой.
Он настроен очень серьезно, это очевидно.
Однако я не решаюсь дать ответ.
Я обдумываю, что, если возьму их с собой, могу оказаться в невыгодном положении. Все же моим первым приоритетом есть и останется Мария.
Моя бессердечность мне самому отвратительна, но все же – я «рыцарь» Марии.
– Хосино-кун…
В первое мгновение я подумал, что Моги-сан собирается укорять меня.
Но что-то не так – она вся побледнела.
– …Что случилось?
– Я только… только что получила сообщение от Янаги-сан, – отвечает Моги-сан. – Отонаси-сан стала [рабом].
Сцена 4. Пирсинг в 15 лет (2)
11. Парк, день
В объективе камеры бейсбольное поле посреди просторного парка. На заднем фоне звучат детские голоса, но поблизости от ДАЙИ и КОКОНЕ нет никого.
Черноволосый ДАЙЯ стоит на питчерской горке, Коконе устроилась на домашней базе, прислонясь к стене. Она в очках.
Панорамная картина дальнего края парка подсвечена золотым сиянием пшеничных полей.
ДАЙЯ Поехали!
ДАЙЯ бросает мяч несильно, по дуге, чтобы КОКОНЕ легче было поймать. Явно волнующаяся КОКОНЕ готовится ловить и вытягивает руку в перчатке. Мяч отскакивает от перчатки и откатывается в сторону. КОКОНЕ поспешно подбирает его и пытается вернуть, но ее бросок не долетает до ДАЙИ.
