капрала, мы подрались. Так вот, господин старший унтер-офицер, у меня вопрос: по какому праву курсанты из шестой роты приходят к нам на этаж и заставляют на себя работать? Я не в прислуги приехал наниматься, а иных истреблять.
Кто-то из унтеров хмыкнул, но большинство из них были абсолютно серьёзны.
— Какой у тебя уровень? — спросил Репнин.
— Двенадцатый у него, — ответил за меня Гаврюшин.
Репнин присвистнул:
— Ну ни хрена себе. А драться где научился?
— С десяти лет занимаюсь, — ответил я.
— Кто его вообще к нам запихнул? — проговорил один из младших унтер-офицеров. — Почему не в первую роту? Мест что ли нет?
Ему никто не ответил.
— Ну и что с тобой делать? — Гаврюшин продолжал сверлить меня неприятным, словно собирался побить.
— Может быть, оставить меня в покое? — предложил я. — Я ни к кому не лезу. Но третьекурсником прислуживать — это не ко мне.
Снова раздались короткие смешки.
— Ты имеешь что-то против традиций? — спросил Репнин. — Со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Знаешь об этом?
— Так точно, господин старший унтер-офицер, — ответил я. — Только дерьмовые у вас традиции.
— Что ты сказал, мелочь? — Репнин вскочил с мест.
— Да погоди ты, — остановил его Гаврюшин. — Это мой боец, я с ним и буду разбираться. В общем так, курсант Князев. Стену заштукатуришь и покрасишь. Но смотри у меня, будешь наглеть и приказы не выполнять — из нарядов до конца учёбы не вылезешь. Это тебе понятно?
— Так точно, господин старший унтер-офицер.
— Свободен.
— Есть, — я приложил пальцы к козырьку, развернулся и вышел.
В коридоре остановился.
— Ты чего? Даже взбучку ему не устроишь? — донёсся из-за двери возмущённый голос Репнина.
— Он моих курсантов избил, — добавил недовольно другой унтер.
— У человека двенадцатый уровень, — спокойно проговорил Гаврюшин. — А мы с ним будем в игрушки играться? Если случится реальный залёт — накажем, понятное дело. А ты, Женя, скажи своим, чтобы по нашему этажу меньше шастали. Капитан увидит, всем задницы надерёт…
Я не стал дальше подслушивать разговор. И так было понятно, что Гаврюшин по какой-то неясной причине на моей стороне. Неожиданно он оказался нормальным человеком.
Когда я вернулся в комнату, Миха мыл полы, Никита торчал в санузле возле раковины, Серёга сидел на кровати.
— Уже отпустили? — удивился он. — Что-то не вижу синяков.
— Какие синяки? — махнул я рукой. — Просто поговорили.
— Гаврюша не очень-то похож на того, кто просто поговорит.
— Не, нормальный тип, — я сел возле стола. — Сам посуди. Зачем ему вся эта ерунда? Он знает, что силы у меня до хрена, что третьекурсников раскидал, как детей. Если конфликт продолжится, проблем будет больше. Дойдёт до начальства, оно всем по башке настучит, в том числе, и Гаврюше. Оно ему надо?
— Ну… рассудил ты верно, конечно.
Из санузла вышел Никита с полотенцем на плече.
— Тебя что, даже от отлупили? — в его голосе чувствовалось разочарование.
— Не, унтеры, как увидели Кирюху, в штаны наложили, — пошутил Серёга.
— Ага, — скептически буркнул Никита. — Верю, как же…
— А какой у тебя уровень-то? — спросил у меня Никита.
— Двенадцатый, — я налил себе в железную кружку ещё не остывший кипяток. — Дайте чай кто-нибудь.
— Держи, — Серёга вытащил из своего шкафчика упаковку и кинул на стол. — Как тебя сюда занесло? Я думал, такие идут в школы категории «А».
— А чёрт его знает. Отец отправил, — я достал пакетик и положил в воду. — Он терпеть меня не мог. Я уже тебе рассказывал, как было дело. А вы, кстати, как тут оказались? Чистокровные — и в такой дыре.
— Тоже родители отправили, — вздохнул Сергей. — У меня, например, восьмой уровень. С таким ни в одно приличное заведение не попадёшь.
— Почему не в институт, например?
— Потому что нас утилизируют таким образом.
— В смысле?
— Не знал что ли? В городах мы не нужны. Наследство получают старшие дети, а младших пихают или в частные армии, или сюда. Император нас боится. Если у его подданных будет много сильных бойцов, того и гляди, у кого-нибудь появится желание бунт устроить или что-то типа того. А так — светоносные все при деле, и в городах никто не буянит. Красота!
В коридоре прозвенел звонок — сигнал к отбою. Миха выключил в комнате свет. Почти сразу прибежали ещё два курсанта и отправились чистить зубы.
— Почему опаздываем к отбою? — прикрикнул на них Никита. — А ну шевелитесь быстрее.
Серёга достал небольшой настольный светильник.
— Мне кажется, ерунду говоришь, — усомнился я в словах Серёги.
— Всё так и есть, — возразил он. — Я сам слышал разговоры. Нас просто утилизируют.
— Спать давайте, господа, — проворчал Никита. — Сколько уже можно языками молоть? Не устали что ли? Завтра вставать в семь.
С ним было трудно не согласиться. Я сходил почистил зубы и завалился спать. Остальные тоже забрались под одеяла.
Ещё один день закончился — всего лишь второй, а ощущалось, будто месяц прошёл. А впереди этих дней бессчётное множество — таких же одинаковых и унылых.
Я хоть и устал, но долго не мог заснуть. Перед глазами мелькали странные картины. Я видел диковинные постройки, усеянные светящимися искрами, видел череду ярко-синих существ, что брели вдаль за горизонт, видел красное солнце на чёрном небе и кристаллы, издающие слепящий свет. Картины становились всё ярче, они не давали мне покоя, будоражили мозг. Пытался отогнать — не получалось.
«Я здесь заперт, — вертелись мысли, — заперт в ничтожном существе, я хочу уйти». «Заткнись, — ответил я мысленно. — Раз уж в гостях, так веди себя прилично». «Слабое, ничтожное существо. Я заперт», — отвечали мысли. «Нет, это ты оказался слаб и подчинился моей воле. Вот, значит, сиди и молчи, — напомнил я неведомой сущности внутри меня, а потом подумал: — Сам с собой уже говорю. Дожили».
Чужие мысли продолжали вертеться в голове, но уже не так настойчиво, а вот картинки становились ярче.
Очнулся я от того, что в коридоре зазвенел звонок. Пора было вставать. Начинался новый день.
После построения мы отправились всей ротой в столовую. Тут старший унтер-офицер Гаврюшин подозвал меня к себе и отвёл в сторону.
— Значит, так, Князев, чтоб сегодня стену замазал и покрасил. Вечером на склад придёшь — младший унтер-офицер Толмачёв выдаст тебе шпатлёвку и краску. Знаешь, как делать?
— Никак нет, — ответил я.
— Ничего сложного в этом нет. Мажешь шпаклёвкой, ждёшь, пока засохнет, шкуришь и красишь. Запомнил порядок действий?
— Так точно.
— Второе. Ты вчера говорил, что рукопашным боем занимался?
— Занимался боксом. С десяти лет.
— Смотри, какое дело. Если есть желание, можешь продолжить тренировки. У нас есть зал в спорткомлексе на
