«Мы были не в состоянии начать контратаку до недавнего времени. Мы едва могли выжить. После поражения и казни людей Копитолием, лишь немногие из нас знали как управлять самолетом. Да, мы могли атаковать их ядерными ракетами Но всегда остается большой вопрос: Если мы выберем этот тип войны с Капитолием, останется ли хоть кто-нибудь в живых?»
«Это похоже на то, что сказал Пит. Только тогда вы все назвали его предателем» возразила я.
«Потому, что он призывал к прекращению наступления» говорит Богс.
«Если ты не заметила, ни одна сторона не начала применение ядерного оружия»
«Мы все делаем так как раньше. Сюда, солдат Эвердин,» он указывает на один из наименьших воздушных кораблей. Я подымаюсь по лестнице, и нахожу его запакованный вместе со съемочным и другим оборудованием.
Все одеты в одинаковую тёмно-серую военную авиа-форму 13-го, даже Хеймитч, хотя он выглядел таким несчастным с аккуратным воротничком. Фульфия Кардью суетится рядом и недовольно вздыхает когда видит мое чистое лицо.
"Вся работа на смарку. Китнисс, я тебя не виню. Просто не многие люди рождаются с лицом готовым камере. Например, такие, как он."
Она кинулась к Гейлу, который разговаривал с Плутархом и повернула его к нам.
"Разве он не прекрасен?" Гейл поразительно смотрится в униформе. Но этот вопрос только смущает нас, учитывая наше прошлое. Я пытаюсь придумать остроумный ответ, когда Богс вмешивается в разговор "Не думайте, что это произведет на нас впечатление. Мы только что видели Финика Одаира в нижнем белье"
Я все же решила переступить через себя и полюбить Богса. И вот, сигнал предупреждающий о взлете и я пристегиваю себя ремнем к сиденью, рядом с Гейлом напротив Хеймича и Плутарха. Мы скользим через лабиринт туннелей, которые просматриваются с платформы. Один из видов лифта медленно подымает корабль через этажи. Сперва мы оказываемся снаружи посреди поля окруженного лесом, потом мы опускаемся на платформу и покрываемся туманом.
Теперь, после того как закончилась суета и мы достигли цели, я понимаю, что не имею ни малейшего представления, с чем мне придется столкнуться в Дистрикте №8. Я, фактически ничего не знаю о состоянии войны Или чего будет стоить победа. Или, Что случится если мы победим. Плутарх пытается все объяснить мне простыми словами. Прежде всего, каждый дистрикт находится сейчас в состоянии войны с Капитолием, за исключением второго который всегда находился под покровительством наших врагов, даже несмотря на их участие в Голодных Играх. Они получали больше еды и лучшие условия для жизни. После Темных Дней и якобы уничтожения Дистрикта №13, Дистрикт №2 стал новым центром обороны Капитолия. И хотя он был представлен как национальная каменоломня это значило ровно столько же насколько Тридцатый был центром по добычи графита.
Дистрикт № 2 отвечает не только за поставки оружия, он также тренирует и снабжает Капитолий миротворцами.
"Вы имеете ввиду...что некоторые миротворцы родом из второго дистрикта?" спрашиваю я.
"Я думала все они уроженцы Капитолия."
Плутарх кивает.
"Это то что вы должны думать. Ну и некоторые действительно уроженцы Капитолия. Но их население никогда бы не смогло выдержать давление такого масштаба. И к тому же была бы проблема набора капитолийцев для ссылки в унылую и скучную жизнь дистриктов. Двадцать лет комитет не допускает ни браков ни рождения детей у миротворцев. Некоторые соблазняются наградами, другие выбирают такую судьбу в качестве наказания за совершенное преступление. Например, если вы станете миротворцем, ваши долги будут прощены. Многие люди в Капитолии утопают в долгах, но не все они подходят для службы в армии. И поэтому мы берем дополнительные войска из второго дистрикта. Для них же это путь вырваться из нищеты и жизни в каменоломнях. Они рождены с духом воина. Ты же видела как их дети жаждут стать добровольными трибутами."
Като и Клови. Брутус и Энобария. Я также видела их враждебность и кровожадность.
"Но все остальные дистрикты на нашей стороне?" спросила я.
"Да. Наша цель захватить власть во всех дистриктах, один за другим, заканчивая Дистриктом №2, тем самым отрезать от Капитолия цепочку поставок. А затем, когда Капитолий ослабеет, мы вторгнемся в него" говорит Плутарх.
"Это будет совсем другая проблема. Но мы сможем её решить, когда придёт время."
"Если мы победим, кто будет объявлен правителем?" - спрашивает Гейл
"Все," - говорит Плутарх.
"Мы собираемся сформировать республику, где люди каждого дистрикта и Капитолиясмогут выбирать своих представителей в центральный Парламент Не смотри так подозрительно; это работало раньше.
"В книгах," бормочет Хэймитч.
"В исторических книгах," -отвечает Плутарх.
И если наши предки смогли создать это, то тогда и мы сможем. Откровенно говоря, нашим предкам не чем особо хвастаться. Я имею ввиду, посмотрите на государство, которое они оставили нам - оно разрушено войнами. Очевидно, они не позаботились о том, что будет с людьми, которые будут жить после них. Но идея установления республики выглядит, как усовершенствование ныне действующего правительства.
"А что если мы проиграем?" - спрашиваю я.
"Если проиграем?" - Плутарх задумчиво смотрит на облака за окном планолёта и ироничная улыбка озаряет его лицо
"Тогда я думаю следующие голодные игры будут поистине незабываемыми. Это напоминает мне."
Он достаёт пузырёк из жилетки, высыпает несколько фиолетовых таблеток на руку и протягивает их нам.
"Мы назвали их ночь блокировки, в вашу честь, Китнисс. Мятежники не могут позволить, чтобы кого-то из нас взяли в плен. Но я надеюсь, что смерть будет безболезненной."
Я держу капсулу, не зная куда её положить. Плутарх показывает на метку на левом рукаве. Я смотрю туда и нахожу маленький кармашек, который сохранит и замаскирует таблетку. Даже если мои руки будут связаны, я смогу наклонится и съесть её. Цинна, кажется он предусмотрел всё.
Планолёт делает резкий, спиралевидный манёвр и приземляется на узкую дорожку недалеко от 8 дистрикта. Дверь открывается почти незамедлительно, ступеньки выдвигаются вперед, и мы выходим на асфальт. В мгновенье, когда последний человек высаживается, оборудование исчезает. Затем корабль с подъемниками и исчезает. Я оставлена с телохранителями: Гейлом, Боггсом и двумя другими солдатами. Телевизионная команда, состоящая из пары операторов Капитолия с тяжелыми передвижными камерами, облачили свои тела, как насекомые в панцирь: женщина-директор по имени Крессида с побритой головой, где красовалась пара вытатуированных виноградных лоз, и ее помощник, Мессалл, худой молодой человек с несколькими наборами серьг. При более близком наблюдении я вижу, что его язык тоже с пирсингом в виде серебрянного шарика. Богс сгоняет нас с дороги в сторону ряда складов, а второе судно идет на посадку. Он привозит корзины с медицинскими принадлежностями и команду из шести медиков -- Я это понимаю по их отличительным белым обмундированием. Все мы следуем за Богс вниз по переулку, который проходит между двумя унылыми серыми складами. Лишь одинокая запасная лестница, ведущая на крышу, выделяется на покорёженных металлических стенах. Когда мы выходим на улицу, это выглядит, как если бы мы попали в другой мир. Кругом раненные после утренней бомбёжки. На самодельных носилках, в тачках, на телегах, запряжённых через плечи, и крепко сжимающие оружие. С кровотечениями, потерявшие конечности, без сознания. В отчаянии продвигающиеся в сторону склада со свеже нарисованной над дверным проёмом буквой Н. (*имеется в виду Hospital). Это похоже на сцену на моей старой кухне, где моя мама боролась за жизни умирающих, умноженные на десять, на пятьдесят, на сто. Я ожидала увидеть разрушенные взорванные здания, а оказалась среди покалеченных человеческих тел.
