улицу.
Снаружи звук воя возрос до предела. Воздух был заряжен. Гаунт чувствовал тошноту. В углу сарая, на деревянной паллете, лежал старый двигатель.
— Помогите мне с этим, — сказал Ландерсон. С помощью Макколла, Ландерсон сдвинул паллету, и открылся доступ к люку в полу. Он дернул его, чтобы открыть, и спустился вниз, в темноту.
Макколл и Гаунт последовали за ним. Ландерсон закрыл люк, потянув веревку, и они погрузились в темноту. Макколл зажег свой фонарик. Освещая им путь, они прошли по ряду подвалов.
Кирпичные стены были мягкими и покрытыми плесенью. Наросты черных грибов торчали из известкового раствора.
Насекомые разбегались от луча света.
Они дошли до сырой лестницы, и направились вниз, в тесный туннель, который был по колено заполнен холодной, ядовитой водой. Ландерсон, шлепавший впереди, обнаружил ряд железных перекладин, прикрепленных к каменной кладке туннеля. Они забрались по ним в сухой, сводчатый погреб, где потолок был таким низким, что они не могли стоять прямо. В свете фонарика Макколла Гаунт разглядел кучу старых ящиков с оборудованием и мешки с сушеными продуктами, сваленные у стены.
— Где мы? — спросил он.
— Подвал мельницы Инейрона. Одно из убежищ, которым пользуется ячейка сопротивления.
— Мы здесь в безопасности? — спросил Гаунт.
Ландерсон рассмеялся. — Конечно, нет. Но тут безопаснее, чем в других местах. Безопаснее, чем на улицах. Молись своему Императору, чтобы тут было достаточно безопасно.
— Император защищает, — прошептал Макколл.
— Он и твой Император тоже, — сказал Гаунт.
— Что?
— Молись своему Императору, сказал ты. Как будто он не был твоим.
Ландерсон пожал плечами. — Это мой мир, Полковник-Комиссар Гаунт. И я его очень люблю. Линия моей семьи прослеживается от первых колонистов-основателей. Ландерсон. Сыны Первых Ландеров (Sons of the First Landers). Я верен Богу-Императору Человечества, но если честно... вы думаете, что я верю, что он меня все еще защищает? Где был он, когда смерть спустилась на Гереон?
— Я не могу на это ответить, — сказал Гаунт.
— Сколько мы должны оставаться здесь? — спросил Макколл.
— До тех пор, пока не будет безопасно высунуться отсюда, — сказал Ландерсон.
— Что означает...
— Поздней ночью, самое раннее. Когда все успокоится. — Ландерсон прислонил свой пулемет к стене и сел. — Тогда, может быть, мы сможем снова попытаться связаться с подпольем. Если нас к тому времени не найдут.
Солнце садилось. В сухом, насыщенном крахмалом воздухе силосных башен далеко от города оставшаяся часть отряда внедрения нерво ожидала.
— Вы это слышали? — сказал Бонин.
Ларкин кивнул. Он согнулся так, как будто спал на своем лонг-лазе. — Слышу это уже несколько минут.
— Что это за фес?
Ларкин не хотел говорить. Это был отдаленный воющий звук, бормочущий в городе под ними.
Он звучал, как его худший ночной кошмар. Он был, как звук его мигреней, дребезжание его темнейших мыслей.
— А я говорю, что мы попробуем связаться, — объявила Тона Крийд, поднимаясь на ноги.
Белтайн покачал головой. — Не хватит дальности. Только не с микробусинами. Мое оборудование не достанет до них.
— Мы ждем, — твердо сказал Роун. — Это был его приказ.
— Я это слышал, — сказал Фейгор.
Варл посмотрел так, как будто собирался что-то сказал, но потом лишь покачал головой.
Маквеннер зашел в башню, только что закончив последний обход. Он стоял в дверном проеме, освещаемом закатным солнцем. — Что-то не так, — сказал он.
— Мы уже заметили, — ответил Бонин.
— Вы слышали звуки? — спросил Маквеннер.
— Да, я слышал, — сказал Роун. — В наихудшем случае наш любимый лидер попал в дерьмовую передрягу и либо уже мертв, либо скоро будет.
— Ясно. А в лучшем, майор? — спросила Анна Керт.
Роун пожал плечами. — В лучшем случае? Наш любимый лидер попал в дерьмовую передрягу и либо уже мертв, либо скоро будет. Простите, это был вопрос с подвохом?
— Да пошел ты, Роун, — фыркнула Керт.
— С нетерпением жду этого, — улыбнулся Роун и поднялся на ноги. — Внимание, Призраки! Ждем до завтра. Потом будем делать по-моему.
VI
Наступила ночь, и она не была безопаснее, чем день.
Наступила тишина. Даже горны затихли. Город заполнили привидения, сопящие и воющие в темноте, и страх сгустил воздух. В глубоком каменном подвале трое мужчин ждали.
По указанию Ландерсона они выключили фонарик и не издавали ни звука, не произносили ни слова.
Гаунт чувствовал холод сквозь толстые стены. Подвал был так крепко сделан, что мог выдержать артиллерийский обстрел, но в темноте он ощущался тонким и хрупким, как будто их укрывала всего лишь полевая палатка.
А там, в ночи, двигалось нечто.
Холод слабел и плыл сквозь камни, как будто снаружи был отлив. Внезапные очаги холода заморозили воздух, сырой потолок покрылся морозом. Гаунт слышал отдаленное завывание, бормочущие звуки на улице снаружи, медленное скольжение и визг металлических клинков или когтей, двигающихся по черепице и внешним стенам. Изредка оттуда доносился долгий крик или внезапный, изкаженный визг.
Он старался не представлять, что может быть снаружи, что за мерзость впустили в Инейрон Таун. В окружающей темноте его разум играл с ним злые шутки. Его руки сжимали рукоятку болт-пистолета. Он старался успокоить свое тревожное дыхание.
Время от времени они слышали в отдалении звуки марширующих ног, грохот двигателей, лай и суету гончих. Это тоже были опасности, но почему-то они казались честными и настоящими.
Опасности, с которыми они могли иметь дело.
Дрейфующие, едва слышимые звуки привидений кроме того были чем-то другим.
Затем снаружи наступила абсолютная тишина. На подсвечиваемом циферблате своего хронометра Гаунт видел, что после полуночи прошло уже
