«Горыныч» смёл с пути ещё одного, зацепил крылом ещё, ещё… Но прорвался, не завяз в наплывающем в двух сторон скопище мёртвой плоти, ведомой одним инстинктом.
Знаток перевёл дух, ухмыльнулся, глядя в зеркало бокового вида, как толпа «пешеходов» продолжает преследовать их, несмотря на быстро увеличивающийся разрыв в расстоянии.
— Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл. А от вас, фанатов сыроедения, и подавно дёру дам.
Внедорожник проскочил пост, вдребезги разнеся опущенный шлагбаум, — времени соблюдать все приличия и покидать машину, чтобы поднять его, не было. Тем более что в опасной близости ошивалось ещё с десяток персонажей утреннего кошмара.
— Всегда мечтал это сделать! — Знаток хлопнул по «баранке», провожая взглядом разлетающиеся обломки полосатой преграды. — Вроде бы и юность уже давно пропала за горизонтом, а всё никак не могу на степенность и прочие атрибуты прилагающегося возраста перестроиться… Шалун, одним словом!
Лихо скептически, чуть заметно покачала головой, соглашаясь с «шалуном». Шалун, Шатун, сплошные шипящие, ещё какого-нибудь Шамана не хватает, просто так, для комплекта. Один бы делал, второй трепался, а третий многозначительно молчал.
— О чём думаешь, красивая? — Герман посмотрел в зеркало заднего вида на молчащую Лихо. — Может, расскажете, что вообще происходит? Давай, не томи душу, выкладывай. Мы теперь в одной сцепке, чего уж там…
— Книжник, просвети вкратце… — Лихо дала знак очкарику, и тот заговорил, посвящая Знатока в детали вчерашнего общения с представителем параллельного мира.
— …В общем, как я понял — наша точка является ключевой, как бы основным пунктом, не задействовав который, не получится вообще ничего, — деловито пояснял Книжник. — После запуска деактиватора начнётся цепная реакция, уходящая уже за пределы Земли, в результате которой всё должно вернуться на круги своя. Вероятность удачного завершения операции, со слов бывшего обладателя деактиватора, — примерно семьдесят пять — восемьдесят процентов.
— И, как я понимаю, вы собрались довести начатое до логического завершения, — задумчиво сказал Герман, когда Книжник иссяк.
— Изумительная безупречность логики, — пробормотала Лихо, нащупав лежащий в кармане деактиватор. — Нет, я собиралась его на первой же барахолке обменять на фуфырик огуречного лосьона. Если, конечно, такой сыщется в наше время. И нажраться до невменяемости. Ты ведь мне веришь, Знаток?
— Изумительная утончённость юмора: — Герман начал плавно поворачивать руль, вписывая машину в поворот. — Но, продолжая логически развивать твоё предыдущее высказывание, мы получаем следующий вираж сюжета. Так как огуречного лосьона сейчас не сыскать, даже в обмен на мою жизнерадостность, то остаётся только одно. Пойти и употребить его по прямому назначению. Не лосьон. Деактиватор.
— Найти бы человека, который тебя на кривой «кляксе» объедет, — сказала Лихо. — В точку, Знаток. В самую что ни на есть точку.
— Я так полагаю, что координаты точки вам известны?
— А как же… Книжник, вноси дополнения.
Очкарик без промедления извлёк из глубин своего «харда» нужный файл и ознакомил Германа с его содержимым. Замолк, ожидая ответной реакции.
— Путь неблизкий, да всё буреломами, — Знаток вынес свой однозначный вердикт и почесал бороду. — Сколько, говоришь, времени до полного экстаза неконтролируемой халявы осталось? С месяц?
— Не больше месяца. — Лихо покривила губы. — Я, если честно, на Андреича рассчитывала. Мы, хоть люди не криворукие, но у него всё же связи и тому подобная амброзия. Сам понимаешь, ему поверили бы гораздо быстрее, чем нам всем вместе взятым… Тем более что всё это в большей степени смахивает на полную и законченную шизофрению. В крайнем случае — на фантастический рассказ, коллективное творчество отделения для детей с задержкой умственного развития. Если бы я не умела отличать правду от остальных побрехушек, то сама ни за что бы не поверила…
— Истину глаголешь, дитя моё. — Герман задумчиво крутил руль, «Горыныч» уверенно мчал по знакомым пейзажам, приближаясь к Замурино. — У Андреича была шикарная перспектива возглавить крестовый поход против этой опостылевшей прозы бытия. А уж как я буду скучать по его фирменному первачу, ты просто не представляешь…
На несколько минут воцарилось тягучее, неловкое молчание, впереди замелькали окрестности Замурино. Знаток сбросил скорость, превратившись в живой сканер, прочёсывающий прилегающую местность. Как, впрочем, и весь остальной экипаж внедорожника. Признаков жизнедеятельности видно не было. Вообще никаких.
— Или это не слишком искусная западня. — Герман оторвался от созерцания крохотного поселения. — Или здесь стряслось что-то, не укладывающееся в широкоформатные рамки моего жизненного опыта. Больно уж тихо, полное благолепие… Как на погосте.
— Всеобщая точка зрения высказана в полном объёме. — Алмаз ещё раз пробежался взглядом по виднеющимся как на ладони строениям. Замурино в ярких лучах розоватого дневного светила производило впечатление если не ужасное, то вполне гнетущее. Несколько кирпичных домишек, пара качественно проржавевших, но пока ещё худо-бедно годных ангаров, исполняющих сразу несколько функций, вроде склада, гаража и прочих социально необходимых элементов. И единственная пятиэтажка, точнее — бывшая пятиэтажка, у которой почти полностью был снесён пятый этаж. Всё бы ничего — по Материку хватало таких вот напрочь заброшенных, опустевших островков, дававших людям кров и какое-нибудь занятие, с помощью которого можно было иметь свою корку ржаного. Но сидящая в «Горыныче» пятёрка чётко знала, что ещё вчера в Замурино если не кипела, то вполне побулькивала размеренная «жизня». Не могло в Замурино не остаться вообще никого, хотя бы один «пешеход», если предположить то, что Всплеск достал до поселения, — просто обязан был болтаться здесь, похабя бытие своим небытиём. Что здесь стряслось? Что?
— Едем дальше? Или сделаем короткую остановку? — спросил Герман. — Я высказываюсь «за». Если коллектив «против» — продолжаем колесить.
Лихо коротко переглянулась с полуобернувшимся к ней Алмазом, Шатуном. Кивок, кивок, кивок.
— Лады. — Лихо выразительно посмотрела на Знатока. — Объявляется вылазка. С целью пополнения продуктового запаса. Идут Алмаз с Шатуном, остальные остаются на месте. Возражения есть?
Каким-то подобием возражения робко попытался разродиться Книжник, но был мгновенно приведён в чувство выкашивающим все ростки инакомыслия убийственным взглядом Лихо. Герман барабанил пальцами по рулю, искоса посматривая на примолкшего книгочея, уставившегося в окно с видом человека, потерявшего смысл жизни. Потом хлопнул его по плечу, ободряюще подмигнув.
