Местные тараканы вымахали до не малых размеров их тушка была размером с человеческое туловище из которой торчали шесть лап для передвижения, ещё четыре для боя, плюс ещё два жвала, ну и пасть, выплёвывающая едкую дрянь. Усов у этих тварей замечено не было. Зато был один чёрный глаз, мерзкий до одури, как собственно и сами тварюги. Посмотришь на такую и сразу срать тянет, или даже блевать, а как много их увидишь, так ноги непроизвольно, сами уносят прочь.
До их жилища хоть ещё и далеко — да и не пойдут туда сталкеры — но всё равно страшно было. Кто ж знает, может тараканы свои владения расширили и на Алексеевской тоже теперь плодятся, а ведь именно туда отряду нужно. Там дальний ход и находится. Ближний на Рижской. А может они уже и до неё добрались? Тогда придётся обратно идти. Кучка людишек, против орды тараканов ничего не смогут. Доказано.
Хотела Московская оборонка тоннели эти у нечисти отбить, чтобы здесь на случай чего, был удобный путь для переброски войск в тыл противника, но не получилось. Послали роту по левому тоннелю и ещё роту по правому. С огнемётами, разумеется. Их конечно не всех убили, но потери были страшные. Почти семьдесят процентов личного состава было потеряно в той операции. После этого правительство проектик закрыло и охрану выставила на Сухаревской, а тоннели достались контрабандистам и нечистым на руку сталкерам.
Рижская была пройдена.
Остался последний рывок до…
— Вот сука! Смотрите! — Крикнул Воробей.
Все посмотрели в освещённый сталкером участок стены. Там была крупная дыра, а рядом ещё одна и ещё десятки других по всей стене, по всему тоннелю.
От Рижской отряд отошёл на триста метров.
— Значит всё-таки тараканы начали захватывать жилое пространство. — Сказала Чаровница с полной серьёзностью. Глаза видные через треугольные стёкла излучали волнение, но не страх. Его Чаровница научилась контролировать, как и любой ныне живой сталкер, давая ему волю лишь, когда это было нужно.
— И что дальше? Пойдём обратно? — Спросил Персей.
Лесогон смотрел по сторонам, рассматривал дыры, следы на их краях.
— Они чуют нас. — Сказал мальчик.
— Что? — Спросил Егерь.
— Они знают, что мы здесь, но не нападают. — Лесогон посмотрел прямо в глаза сталкеру.
— Откуда тебе знать? — Спросил Голем.
— Он знает, и он прав. — Ответил Персей. — Арбас, говорит, что они могут дать нам пройти, но только если мы будем вести себя тихо.
— Чё за бредятина? — Не довольно сказал Воробей. — Нам валить надо отсюда, а вы несёте всякую хуйню. Экстрасенсы блять.
— Не стоит сомневаться в их способностях. — Сказал Егерь. — Поверь, потому что я поверил. Если эти двое говорят, что можно идти, то мы пойдём.
Егерь демонстративно пошёл дальше. Сразу за ним Лесогон с Персеем.
Чаровница немного подождала и повела своих людей за ними.
Из дыр за ними следили. Отовсюду доносились противные и пугающие звуки, клёкот, стук десятков лап. Как только луч света попадал на участок из которого доносился звук, то оттуда сразу же разбегались омерзительные твари. В таких хотелось выстрелить, в таких только и можно стрелять.
— А вот и Алексеевская. — Сказала Чаровница.
Станция больше стала походить на пещеру. Сталактиты и сталагмиты бурно наросли на ней. Корни и мох покрыли стены, а в северной части всё обросло ледяной коркой и сосульками. Во время таяния снегов и дождей сюда обильно стекала вода, а также грязь, писок, глина и гнилые листья. От этого на северной части станции рос неприхотливый кустарник. А притекающая сюда вода либо впитывалась в почву, либо утекала в дыры, проделанные тараканами.
Подъём обещал быть трудным. Эскалаторы по понятным причинам сгнили и обвалились. Но на месте правого была сделана лестница из арматуры, тоже проржавевшая, но ещё способная, однако выдержать взрослого человека. Это самое главное. Необходимо чтобы лестницы хватило на один подъём, а там пускай с ней будет что угодно. Всё равно теперь этим ходом никто пользоваться не будет. Да и ближним воспользуются лишь самые чокнутые.
Аж в четырёх местах лестница была разрушена корнями и людям приходилась прыгать прямо по ним, по ледяной корке, которой всё здесь было покрыто и чем выше, тем обильнее. Почти на самом верху сосульки свисающие с потолка доставали до бывших мест расположения эскалаторов. Стены покрылись толстенным слоем льда, на который даже смотреть было страшно, а лестница превратилась в ледяную горку, в которой нарубили лесенок.
А на самом верху проход совсем порос сосульками и их пришлось ломать и ещё снег рыть уже на выходе.
И когда отрылись, когда выползли на поверхность, попадали все в сугробы, сняли противогазы и начали дышать морозным воздухом да на звёзды поглядывать.
Хорошо на поверхности. К чертовщине все эти подземелья с их страстями. Лучше уж привычный лес с его кошмарами.
— Добрались наконец. — Сказал кто-то и вдруг стало светло.
Десятки фонариков освещали вылезших из подземелья людей. Те вскочили, оружие хотели поднять, но тут прошумел выстрел, и Воробей упал, крича от боли. Ему ногу прострелили.
— Как же вы долго там ползали. Я уж думал, что вы померли. — Сказал голос, хозяин которого прятался за слепящим светом.
Но Лесогон всё равно узнал его.
— Нет! Это не ты! — Закричал мальчик.
Хозяева лучиков света заржали.
— Да. Это я, мой маленький беглец. — Шуппе вышел из света и подошёл поближе, чтобы мальчишка рассмотрел его. Увидел, что он пережил ради того, чтобы добраться до него. Что он лишился носа, лишился всего, но добрался до него и теперь он всё вернёт.
— Положите оружие. — Сказал ещё кто-то.
— Да кстати, положите. — Приказал Шуппе.
Никто не спешил этого делать.
— Послушайте, мне насрать на вас. Мне нужен только мальчишка. Вы же просто балласт. Вас сейчас же могут убить за неподчинение. Так что бросьте оружие. — Шуппе указал на сугроб.
Голем бросил оружие первым. За ним Чаровница. Ей не хотелось, чтобы её люди погибли.
Егерь и Персей бросили оружие практически одновременно.
— А теперь на колени. — Вновь приказал Шуппе, улыбаясь и прижимая мальчика к себе. Лесогон застыл словно статуя, из его глаз текли слёзы, а рот что-то бормотал.
Пленники подчинились. Встали на колени. К ним тут же подбежали бойцы Шуппе и приставили к затылкам пленников стволы автоматов.
— А ты что не встаёшь? — Спросил Шуппе наигранно не довольно у Воробья.
Сталкер пытался сдержать кровь, но та всё текла и текла, и не собиралась останавливаться. Ему нужно было наложить жгут.
Один из бойцов подошёл к нему, чтобы поднять, но Шуппе остановил его жестом.
— Если сам не может встать, то…
Шуппе достал револьвер из кобуры и выстрелил Воробью в лоб.
— Не-е-е-е-т!!! — Закричала Чаровница.
Вскочившего Голема ударили меж лопаток и повалили. Тоже хотевшего набросится на Шуппе Егеря схватили за горло и начали душить, бить под дых.
Сука прятавшиеся за светом, ржали.
— Ублюдок! Я убью тебя! Кишки тебе выпущу и жрать заставлю! — Кричала Чаровница.
— Он был балластом, да ещё и раненым. Ну как я по-вашему мог оставить его в живых? — С насмешкой спросил Шуппе. — Он бы нас слишком замедлял, а нас ещё столько ждёт впереди. Не правда ли, малыш? — Шуппе потрепал Лесогона по голове.
Кровь, хлынувшая из головы Воробья, превратилась в ледяную корку. И поглотит вскоре его снег, и забудут все о сталкере по прозвищу, Воробей.
Глава 5: Бабка
Они шли трое суток. Закованные в кандалы. Уставшие. Практически не кормленные. Замёрзшие. Замкнувшиеся в себе от горя как Чаровница. Корящие себя, как Голем, за то, что бросил оружие первым.
Пленники шли друг за дружкой, а во круг них на лошадях ехали бойцы в чёрном и красном. «чистые» и «черти».
Егерь шёл первым и весь путь нёс на руках Лесогона. Тот спал крепким сном. Всю дорогу его пичкали снотворным, чтобы было меньше проблем со зверьём, лишь изредка будя его, чтоб покормить его и сводить в кусты.
