валенке, привязанном к моему седлу.
Я бы и сам с удовольствием подремал. Ночка выдалась непростая. Глашку после бани разобрало, и мне пришлось выложиться на всю катушку.
Джанибек толкнул лошадь пятками и подъехал ко мне.
— Там, за низиной будет поляна, — сказал он, показывая на пологий, заросший лесом овраг, в который спускалась дорога. — На ней можно передохнуть и пообедать.
— Хорошо, — кивнул я.
Мы спустились в сырую, заросшую лопухами низину. Поднялись по пологому глинистому откосу, на котором скользили сапоги и подковы. И впрямь вышли на большую поляну, посреди которой росла толстая развесистая берёза.
Вот возле этой берёзы нас и поджидали.
Над поляной раздался пронзительный разбойничий свист. У меня даже уши заложило.
Порыв холодного ветра ударил в лицо, заставил прищуриться. Конь испуганно заржал. Сквозь ресницы я разглядел невысокого коренастого человека, который вышел из-за берёзы.
— Кто такие? — спросил человек. — Куда едете?
До него было не меньше ста метров, и говорил человек негромко. И всё же каждое его слово было отчётливо слышно.
Прошка с Джанибеком оглянулись на меня. Джанибек положил руку на футляр лука.
— Свалить его?
Я секунду подумал и мотнул башкой.
— Не надо. Попробуем договориться.
Потом выпрямился в седле и крикнул:
— Князь Добрыня Немой! Можно просто Немой — я не обижусь! Еду в Лопухинку по государственному делу. А ты кто такой?
— Мать Тимохой звала, а люди Соловьём называют, — ответил человек. — Слышал про меня, Немой?
— А ты про меня? — крикнул я. Эти переговоры на расстоянии уже начинали раздражать.
Человек весело расхохотался.
— А ты за словом в карман не лезешь, Немой! — одобрительно сказал он. — За такого весельчака хороший выкуп должны дать. Тем более что ты — князь, если не врёшь. Не врёшь, Немой?
Бля, да он вообще охерел! Бессмертный, что ли?
Я пустил коня вскачь, на скаку вытаскивая из-за спины меч.
Человек широко расставил босые ноги, упёрся ими в землю. Поднёс левую руку ко рту и пронзительно свистнул.
Ветер прижал к земле высокую траву. Сорвал с берёзы листья, скомкал их и швырнул прямо мне в лицо.
Конь захрапел и выгнул шею, стремясь вперёд, но ветер был сильнее. Он остановил коня, как оконное стекло останавливает летящую муху.
А Соловей всё свистел и свистел. Ветер ударил сильнее, и конь попятился.
Я соскочил на землю, попытался сделать шаг, но порыв ветра чуть не свалил меня с ног. Я удержался, двумя руками вцепившись в стремя.
Шаг за шагом ветер оттеснил меня с конём к самой опушке. Рядом прятались за храпящими лошадями Прошка и Джанибек.
— Ну его на хер, Немой! — крикнул мне Джанибек. — Давай лесом обойдём.
— Давай! — кивнул я и развернулся к лесу.
Но ветки кустов и трава внезапно сплелись в непроходимую живую сеть. Я попытался прорубить проход мечом. Ветки хлестнули по руке и чуть не вырвали меч.
Джанибек, не спрашивая, вскинул лук и выстрелил в Соловья.
Стрела сорвалась с тетивы и полетела. Сначала быстро, потом всё медленнее и медленнее. Зависла в воздухе, двинулась обратно и воткнулась оперённым концом в землю у ног Джанибека.
Свист Соловья умолк. Над поляной повисла оглушительная тишина.
— Ну что, сдаёшься, князь? — весело спросил Соловей. — Это была только разминка. Увертюра, так сказать. А я могу и в полную силу свистнуть.
Бля! Ну, и хер ли теперь делать? Съездили в Лопухинку, называется!
— Если сдаётесь — оружие в ножны и с поднятыми руками шагайте ко мне! — не унимался Соловей. На его хитрой роже сияла широкая улыбка.
И тут из валенка вылез Мыш.
— Что случилось, Немой? — спросил он, глядя на мой грустный хлебальник.
— В плен нас берут, вот что случилось.
— Кто? — удивился Мыш.
— Вот он, — я кивнул в сторону Соловья.
Мыш вскарабкался на седло.
— Так это же сам Соловей!
— Ну, — невесело подтвердил я.
— Ждите меня здесь! Я сейчас! — крикнул Мыш.
Он соскочил с седла и рванул по примятой ветром траве в сторону Соловья.
Глава 14:
Лопухи и лопухинцы
Джанибек вопросительно посмотрел на меня и еле заметно показал взглядом на лук в своей руке.
Мы с Прошкой одновременно покачали головами.
— С ума сошёл? Мыша подставишь!
Загородившись лошадью, я внимательно наблюдал за Соловьём.
Соловей, наклонив голову к земле, с кем-то разговаривал.
Да какого хера, с кем-то?! С Мышом, понятное дело!
Значит, спалил грызуна, и теперь стебётся над ним, гад! Надо выручать философа.
Я толкнул лошадь в бок, и мы стали потихоньку, шаг за шагом приближаться к Соловью.
Разбойник то говорил, то слушал, широко ухмыляясь. Но о чём, шла речь, я разобрать не мог.
Я потихоньку одолел почти половину разделяющего нас расстояния.
Вот Соловей настороженно вскинул лохматую голову и быстро поднёс руку ко рту.
Бля!
И валенком не прикинешься! Да по херу!
Я выскочил из-за лошади и ломанулся к Соловью, выхватывая меч.
Соловей коротко свистнул. Над моей головой пронеслась упругая воздушная волна.
А затем что-то чёрное шлёпнулось с неба прямо мне под ноги.
Я затормозил и уставился на наипнувшуюся с высоты ворону. Встрёпанная ворона уставилась на меня. Вид у неё был охреневший.
Птица ошалело потрясла головой, расправила крылья и полетела, недовольно каркая на весь лес.
— Видал, князь, как соловьи с воронами справляются? — весело спросил Соловей. Он смотрел прямо на меня. Рука возле рта была наготове.
Хер я его теперь достану неожиданно!
— Немой, перестань за меч хвататься! — сказал вынырнувший из-за пучка прошлогодней травы Мыш. — Идём, я тебя с настоящим композитором познакомлю!
Я забросил меч в ножны и подошёл к Соловью.
— Знакомьтесь! — важно сказал Мыш. — Это Добрыня Немой — князь нечисти. А это — Тимофей Соловей! Свистун, композитор. Автор пергамента «Мотивы народных песен в художественном свисте». Гений нашего времени!
— Разбойник, по совместительству, — ехидно добавил я. — Охренеть, сколько талантов в одном человеке!
— Да ладно вам! — отмахнулся довольный Соловей.
— Всегда хвали того, кто заслуживает похвалы, — строго сказал Мыш. — А ты, Соловей — настоящий самородок! Слушай, а покажи «Разящее лезвие», а?
— Да ну, баловство это! — попытался отбиться от поклонника Соловей.
Но Мыш пристал к нему, как репей к заднице.
Наконец, Соловей махнул рукой.
— Глядите вон на ту макушку.
Он показал на старую ёлку, которая возвышалась над лесом в ста метрах от поляны.
И чего? Ёлка, как ёлка.
Соловей поднёс два пальца ко рту, а локтем прицелился в ёлку. Напрягся и беззвучно дунул в пальцы.
Не получилось, что ли?
— Гляди, Немой! — восторженно закричал Мыш, показывая на ёлку.
Её макушка медленно падала,
