Дорога еще раз повернула направо. Странно, но здесь палаток почему-то не ставили. Вообще. Да и людей почему-то попадалось намного меньше, словно отряд Волков, конвоировавший пленников, вступал в какое-то особое место. Барс не сразу понял, что именно изменилось, но потом сообразил: тишина. Визгливые крики торговавшихся оборванцев не стихли постепенно, а просто разом пропали где-то за спиной, будто бы Барс пересек незримую границу, охранявшую сердце Замка. Даже грубые и громогласные Волки притихли, переговариваясь шепотом, а потом и вовсе умолкли. Единственным звуком, сопровождавшим их появление на небольшой площади, которой оканчивалась дорога, был едва слышный стук сапог по камням. Полтора десятка крепких мужчин ступали осторожно и даже как будто жались друг к другу, и Барс не сразу разглядел за их широкими спинами статую.
Или, скорее, Идола. Огромная фигура чудовища возвышалась над камнями на добрые метров пять, но из-за своей бесформенной уродливости казалась чуть ли не вдвое больше. Неизвестный скульптор не слишком-то заботился о том, чтобы придать своему детищу вид волка, но из-за этого эффект, производимый статуей, только увеличивался. В качестве материала использовали все подряд – дерево, камни, детали автомобилей, железо, даже стекло. Полураскрытую пасть наполняли зубы, сделанные из обрезков арматуры, а глаза волку заменяли два красных плафона от ламп – вроде тех, что обеспечивали в питерском метро аварийное освещение, только побольше. Пожалуй, в любом другом месте эта жутковатая куча мусора выглядела бы даже забавно, но здесь, за стенами Замка, гигантский Зверь будто обретал силу, над которой смяться уже не получалось. Местные жители и вовсе боялись приблизиться к рукотворному чудовищу, обходя площадь по самому краю и предпочитая смотреть куда угодно, лишь бы не на Зверя. Но путь Варга и пленников лежал именно туда.
– С возвращением, сын Волка!
Сначала Барсу показалось, что хриплый каркающий голос принадлежал самой статуе, но потом что-то между лап зверюги зашевелилось, и из тени выбрался скрюченный старик в длинном одеянии из уже хорошо знакомого серого меха.
* * *
Расул сидел без движения уже почти полчаса. Лёшка боялся даже вздохнуть лишний раз, опасаясь вызвать бурю. Самые худшие опасения подтвердились: Волки действительно шли на станцию за Барсом и Королевым. Обратно отряд выдвинулся другим путем – вдоль набережной, но разглядеть две камуфляжные куртки, мелькавшие среди серых шкур, оказалось несложно. На этот раз Косте пришлось чуть ли не силой удерживать Расула. Тот рычал, матерился, а потом в ярости зашвырнул автомат в угол и уселся на кровать, обхватив голову руками.
– Мы им ничем не поможем, – робко произнес Эдик, прерывая, наконец, тягостное молчание. – Они сейчас за стенами. Ты ведь знаешь наших, выкрутятся. Они же хорошие специалисты. Королев что угодно починит – ну кто станет его убивать?
Больше всего Лёшке бы хотелось, чтобы Эдик был прав. Но сумасшедший Фенрир мог убить кого угодно, а Варг уж точно не станет заступаться за пленников.
– В лоб нам не пройти… Должен быть второй вход, – Расул вдруг вскочил и, метнувшись к Лёшке, крепко схватил его за плечи. – Должен! Ты знаешь?!
– Я как-то раз слышал про катакомбы…
– Где? Что за катакомбы?
Голова Лёшки болталась из стороны в сторону и грозилась вовсе оторваться от шеи – настолько сильно Расул тряс его.
– Перестань! – Эдик осторожно оттянул назад разбушевавшегося товарища. – Покалечишь пацана. Ну откуда ему знать?
– Может, это и неправда все, – прошептал Лёшка, на всякий случай отступая на пару шагов назад. – Говорят, Замок и берег соединяет подземный ход, которому лет четыреста. Но где он есть, никто не знает.
– Лучше бы тогда вообще молчал, – прошипел сквозь зубы Расул и грубо оттолкнул Лёшку. – Все из-за вас с этой…
Обычно девочка в таких случаях забивалась куда-то в угол, но на этот раз она вообще никак не отреагировала на крики и шум. Эдик подошел к креслу, в котором она устроилась, сжавшись в комок, и успокаивающе провел рукой по ее грязным свалявшимся волосам. Девочка даже не шелохнулась. Тогда Эдик присел на корточки и собрался было приободрить ее парой слов, но вдруг отпрянул назад и неуклюже плюхнулся на пол.
– Р-р-ребята, – испуганно пробормотал он. – У нее, кажется, кровь…
* * *
Фенрир опирался на длинную сучковатую палку, украшенную черепом какого-то мелкого животного и сплошь испещренную рисунками и непонятными символами. Когда старик, прихрамывая, подошел ближе, Барс смог разглядеть его получше. Лицо Фенрира покрывала огромная, доходившая почти до пояса всклокоченная седая борода, в которую были вплетены черные ленточки и засохшие стебли трав. Головной убор ему заменял меховой капюшон, а вот обуви Фенрир почему-то не носил, осторожно ступая по холодным камням босиком.
– И я приветствую тебя, Видящий, – Варг опустил голову в почтительном поклоне.
Происходящее все более начинало бы напоминать какой-то нелепый фарс, если бы не убийственная серьезность, с которой все присутствующие относились к этому странному ритуалу. И только когда взгляд Фенрира скользнул по Барсу, тот понял – почему.
В покрасневших и непрерывно слезящихся глазах старика плескалось безумие, но не только оно. Что-то еще, перед чем пасовал даже двухметровый Варг – леденящее, злобное, почти осязаемое. Похожее чувство Барс испытал, когда впервые посмотрел с моста на дозорную башню Замка. Оно одновременно и отталкивало, и завораживало, невольно заставляя замереть в ожидании следующих слов Фенрира.
– Ты привел двух мужчин, – хмуро прокаркал старик, проведя узловатыми пальцами с длинными ногтями по куртке Барса. – Но я не вижу девочки, обещанной Зверю, я не вижу предателя, отнявшего жизнь у одного из сыновей Волка.
– Девчонка и пацан у них, – Варг нетерпеливо мотнул головой в сторону пленников. – Этот, седой, командир пришлых. Я не знаю, где остальные, но…
– Девочка была обещана Зверю, – повторил Фенрир, слегка повысив голос. – Предатель отнял у Зверя его добычу, и Зверь получит две жизни до полуночи. Отпусти этого человека, – кривой желтый коготь уткнулся в грудь Королева. – Его кровь уже холодна и не насытит Зверя. Пусть он вернет то, что принадлежит Зверю. Если он не успеет, Зверь заберет жизнь его друга. Фенрир сказал свое слово.
Закончив, старик развернулся и вновь занял свое место между передних лап статуи. И только когда он удалился, Барс наконец смог выдохнуть. Наваждение рассеялось, но не до конца, оставив где-то глубоко внутри ледяной комок. Королев тоже выглядел ошеломленным, а из Волков разве что одному Варгу удавалось изобразить на лице что-то вроде скучающего безразличия. Остальные бойцы застыли, словно статуи, и вновь обрели способность передвигаться, только когда Фенрир скрылся из вида. Немощному старику каким-то непостижимым образом удавалось внушать не просто страх – ужас, отголоски которого проникали даже сквозь ту броню отрешенности, которую Барс уже привык считать непробиваемой.
