Найден сразу навострил уши:
— И каким же образом, твое величество?
— Не волнуйся, самым безопасным. Отправлю анонимное послание в местное управление госбезопасности. Что за домом этого самого ибн Аль-Фарида следят мерканские агенты.
— А они и в самом деле следят?
— Не знаю. Но у меня есть основания предполагать это.
— То есть в случае чего, я должен играть роль мерканского агента.
— Нет. Ты играешь свою собственную роль. Росского агента. Если тебя вдруг попытаются схватить, я буду рядом и помогу. Вдвоем мы отобьемся!
Найден, разумеется, помнил разговор, состоявшийся еще дома, в императорском дворце, и не удивился тому, что его запускают в «это болото» в качестве наживки. Он все для себя решил еще на Новом Санкт-Петербурге.
А о том, что там это была всего-навсего проверка и только теперь Осетр собрался на самом деле поручить Найдену исполнение предстоящей роли, знать тому совсем не обязательно.
В конце концов, задание было вполне обычным для «росомахи». Это — во-первых. А во-вторых, почему бы императору не спасти своего секретаря, если секретарь не раз спасал императора?…
— Задача ясна, командир!
— Тогда вперед, мой друг. И, как говорят здесь, да пребудет с тобой милость Аллаха!
Найден подхватил комплект номер один, замаскированный, как обычно, под дорожную сумку, и двинулся к ближайшей остановке пригородного общественного водородника.
— Подожди-ка секунду, Найден! — окликнул Осетр, потому что главное им не было сказано.
Найден остановился. Обернулся. Посмотрел недоуменно.
Мол, какие еще проблемы, когда все оговорено.
— Ты знаешь… Я бы никогда не послал тебя на такое рискованное дело, кабы сам не рисковал.
Найден кивнул:
— Я понимаю, твое императорское величество. Не грызи себя. Мы — «росомахи», а это, повторяю, «росомашья» работа.
Осетр перебил его:
— Подожди… Я ни капли не сомневаюсь в том, что ты способен выполнить эту работу. И я гарантирую, что мы с тобой отобьемся от мерканцев. Их тут не может быть много. Проблема в том, что, если в дело вмешаются новобагдадские безопасники, то никаких гарантий я тебе дать не могу. Против целой службы нам не устоять. И тогда тебя арестуют. И будут допрашивать.
— У меня же ментальный блок стоит. Вряд ли им будет полезен труп.
Он совершенно не знал о существовании Ман-сура Джамил-заде. И Осетр не стал ему рассказывать о маге.
— Значит, ареста ты не боишься…
— Разумеется, не боюсь… Вспомни, твое величество, собственные вояжи. Разве ты боялся, когда возле Дальнего Алеута выручал похищенную пиратами княжну Чернятинскую? Или когда, совсем недавно, орудовал у мерканцев, на Саммерсити… По-моему, ты думал о собственной шкуре в последнюю очередь. Верно?
— Верно, — согласился Осетр.
— В таком случае почему ты мне не даешь этого права?
Теперь все было сказано. Император шагнул к секретарю, обнял его. Отстранился:
— И тем не менее прошу тебя. Не геройствуй. Делай все так, как запланировано. Никаких отступлений от плана.
— Не боись, твое императорское величество! — Найден развернулся и пошел прочь.
Через пятнадцать минут он уже был на остановке.
Водородник подкатил через пять минут.
Осетр проследил из-за кустов, как Найден сел в машину и уехал, а потом и сам вышел на остановку — ждать следующий водородник.
До города он доехал без проблем. Никто им не заинтересовался — ни в водороднике, ни на вокзале. На привокзальной площади он отыскал людей, сдающих приезжим комнаты.
Таких оказалось достаточно: миром правят законы бизнеса вне зависимости, в какого бога верят в конкретном месте.
В результате небольшого торга Осетр снял отдельную лачужку в пригороде — у пожилого бородача в довольно замызганном халате и потертой чалме.
Жилье оказалось с отдельным входом — ничего лучшего и желать не надо.
Заплатил за неделю вперед.
Документами съемщика дед не интересовался.
Впрочем, документы были в полном порядке — их сделали в имперском разведывательном управлении еще на Новом Санкт-Петербурге. Сказали, что даже новобагдадский визират госбезопасности к ним не подкопается.
Подробности императора не интересовали…
Комплект номер один он в лачужку с собой не взял — оставил в камере хранения на столичном вокзале. Честно говоря, он бы и вообще прибыл на планету без снаряжения. Да поддался уговорам каперанга Свистунова — тому было спокойнее, а в руки врагов комплект все равно не попадет, самоуничтожится.
Лачужка была невелика и без удобств. Зато на нового человека никто не обращал внимания: видимо, в этом районе многие граждане сдавали жилье бездомным гостям столицы.
Встреча Найдена с резидентом росской разведки на Ибн-Джухайяме должна была состояться уже сегодня, но в заранее условленном месте он появится только через два дня — надо же устроиться человеку. И не только устроиться. И не только ему — господам новобагдадским безопасникам тоже нужно дать время проснуться. А до запланированного визуального контакта Найден будет вести себя тише воды ниже травы — так ему было предписана.
Поэтому сейчас Осетру некуда было торопиться.
Он неторопливо осмотрел окрестности своего жилища — на всякий случай, мало ли придется неожиданно сниматься с места и исчезать отсюда…
Заборы тут оказались деревянными (хотя и назывались дувалами), всего в полтора метра высотой, и преодолеть их не вызвало бы у «росомахи» никаких проблем. Разве только, перемахнув через, наткнешься на кого-нибудь из хозяев-соседей. Однако всполошиться они все равно не успеют — угомоним на пару часиков. Или навсегда, если потребуется…
Наметив пути возможного отхода, он сел на маршрутный водородник и поехал в центр города, где отыскал заведение, торгующее сетевым доступом, и послал анонимное письмо в местное управление государственной безопасности.
Доброжелатель предупреждал господ новобагдадских безопасников, что в городе вовсю орудуют мерканские агенты и что их интересует подданный Светлейшего по имени Ибрахим ибн Аль-Фарид, адрес проживания такой-то.
Затем, пообедав в чайхане неподалеку, Осетр отправился знакомиться с районом, где находился Дом упомянутого в письме Ибрахима.
Правда, ему было совершенно ясно: раз он может заметить вероятных соглядатаев, то и они способны засечь его. Поэтому он прошел мимо дома только один раз, прислушиваясь к собственной интуиции.
Однако эта стервоза помалкивала в тряпочку. И ему ничего не оставалось как убраться восвояси.
