Так и случилось – рука Ингвара замерла в воздухе.
И зависла…
Молчание затянулось.
– Как вы складно говорите, сир, – промолвил Сигурд.
Затем встал, развернулся и, больше не сказав ни слова, отправился к выходу из-под навеса.
Под дождь.
Следом за ним, столь же молча, поднялся Кор, один из тех, кто замещал предводителя дружины, пока тот был в госпитале.
– Послушай…
Капитан был в замешательстве, как и все остальные. Ему вдруг показалось – это не просто ссора, сейчас происходит нечто такое, что определит судьбу всей земной колонии на годы вперед.
– Ты готов поссориться с ним… как в английской легенде о короле Артуре. Но легенда легендой, а жизнь – жизнью. Все равно все иначе получится… – Он слегка закашлялся.
Сигурд неожиданно обернулся.
Он улыбался, и улыбка эта показалась капитану очень нехорошей.
– Легенда, говорите… Между прочим, в той самой легенде о короле Артуре самым любимым моим персонажем был Мордред. Если знаете, о ком речь…
Капитан знал.
Легендарному королю Артуру Мордред преизрядно попортил кровь – не меньше, чем враги-саксы.
Выходит, и этот безумец – туда же?!
Сигурд и сопровождавший его Кор тем временем скрылись из виду.
* * *
В чаще тоскливо и протяжно кричала какая-то невидимая глазу птица. Раз за разом она повторяла длинные «тю-у-у-ии», словно жаловалась на бесконечный, до смерти надоевший дождь.
Подорожник был вполне согласен с птицей – дождь и на него давным-давно наводил уныние и тоску.
Хотя, с другой стороны, время долгих дождей – это все же намного лучше, чем зима, которую он терпеть не мог.
По крайней мере, здесь, на Плацдарме, люди избавлены и от сильных холодов, и от колющего снега, и от «чудесной» возможности поскользнуться на льду, слегка присыпанном снегом, сломав себе конечность.
Где-то впереди хрустнула ветка, и юноша насторожился. Он слегка отодвинулся за ствол дерева и приподнял лук, надеясь, что зверь, который выйдет на прогалину, попадет в разряд «добыча».
Гораздо хуже, если бы в этот разряд попал он, Подорожник.
Но здесь, поблизости от Эльсинора, опасных животных, кроме «нетопырей», не водилось, да и тех животными можно было назвать с оговорками.
Ветки кустарника раздвинулись, и оттуда показалась изящная большеглазая голова, увенчанная небольшими, как у жирафа, рожками. Подорожник затаил дыхание, а зверь, настороженно поведя ушами, решил, что ему никто не угрожает, и шагнул вперед. Существо больше всего походило на пятнистого оленя, за исключением хвоста – тот был длинный и с пушистой рыжей кисточкой на конце.
«Мяса хватит и нам, и на обмен. Да и шкура сгодится на что-нибудь», – подумал Подорожник, тщательно целясь. Точнее, это подумала часть его сознания – наиболее практичная. Вторая же часть сознания любовалась красивым животным – и молчала. Однако именно она-то и победила – в тот момент, когда натянулась тетива.
Дзинь!
Руки едва заметно дернулись, тетива подвела, а в результате стрела до зверя все же долетела – больно, но совсем не смертельно стукнув «оленя» по носу.
Зверь взвился на дыбы, обиженно фыркнул, как видно, весьма недовольный такой встречей, и бросился наутек – только мох из-под копыт полетел. Ни о каком повторном выстреле и думать не приходилось.
Теперь обе половины его сознания соединились – Подорожник с досадой смотрел в ту сторону, куда убежал зверь. Потом юноша стукнул кулаком по стволу дерева и выругался, когда на него сверху обрушился холодный душ.
Вот уж точно – не его день сегодня.
Не его.
Подорожник опустил бесполезный теперь лук и направился, продираясь через сплетенье травы и невысоких хвощей к тому месту, где должна была лежать отскочившая стрела. Найдя ее и положив в колчан, он подумал, что охоты сегодня уже не будет и лучше сейчас вернуться домой, может, Алирен что-нибудь в озере наловит, или Зимородок что-нибудь выменяет, да, в конце концов, Инга что-нибудь намудрит – без ужина они не останутся. И без завтрака, надо думать, – тоже.
И в этот момент Подорожник ощутил на себе чей-то внимательный взгляд.
Так, это еще что?
Кто-то из охотников?
Хорошо бы не дружинники Сигурда – их тут только не хватало! Еще советы, поди, начнут давать – «да ты лук неправильно держишь, целиться надо было не так, а с тетивой у тебя что творится?!».
Хотя…
В последние дни дружинники начали вести себя иначе: посмотрят с ироничным упреком – и пройдут мимо.
Он-то знает, в чем причина неудачи. Пожалел глупого красивого зверя – и осталась компания без еды, без мяса и без шкуры.
Юноша огляделся, ожидая увидеть насмешливо-сочувственные лица охотников постарше и поопытнее, но встретился глазами отнюдь не с человеческим существом.
Почти у самой земли, в ветвях невысокого хвойного дерева – такие деревья уже успели окрестить здесь «кедрами» – висел вниз головой «нетопырь», один из тех монстров с Сиреневых Скал, которые еще несколько недель назад житья не давали земному поселению.
Подорожник потянулся к кинжалу, поспешно отступая назад, и не сразу сообразил, что «демон Плацдарма» нападать и не собирается, да и не мог бы, если б даже захотел. Правое крыло существа было вытянуто вверх и неестественно выгнуто.
«Вампир» смотрел на человека без страха, но в огромных черных глазах плескалась боль и почти человеческая мольба.
Подорожник замер в нерешительности.
Убить зверя?
Вообще-то, так и положено поступать, но монстр вроде бы не собирается кидаться на него, он, скорее всего, ранен, а этот взгляд…
«Вампир» явно отличался от своих собратьев – хотя бы уже тем, что глаза у него не были фасеточными, словно у гигантского насекомого.
К тому же «нетопырь» был раза в два меньше других тварей.
Юноша предположил, что это был или детеныш, или женская особь, или вообще какая-то доселе неизвестная разновидность тварей.
Но что с ним делать-то?
Как будто уловив сомнения человека, монстр слегка пошевелился и отвел взгляд. Теперь он смотрел куда-то в сторону – тоскливо и обреченно.
Вытащив на всякий случай кинжал, Подорожник медленно подошел к обездвиженному «нетопырю». Тот даже не повернул головы. Длинным розовым язычком он жадно слизнул упавшую ему на нос дождевую каплю. Видимо, висел «вампир» здесь давно и уже начал страдать от жажды.
Это в сыром-то лесу!
«А если он еще и голоден? – мелькнула в голове Подорожника опасливая мысль. – Вот подойду к нему, а он как вцепится в руку…» Георгий говорил, что существа эти смертельно опасны, но сейчас, глядя на беспомощного врага, юноша ощущал только жалость. Как там было сказано в одной из книг, которые он читал еще на Земле: «Нельзя так страдать живой твари!»
