Эдвин Табб - Майенн

— Вы — воплощение органической формы жизни, и каждый из вас обладает индивидуальным электромагнитным полем. Почему вы не пользуетесь им для связи?

— Он говорит о нашем мозге, — сказал Карн, напряженно думая, — как лучше ответить ему?

Горлик сделал шаг вперед, словно для того, чтобы обратить на себя внимание Тормайла, и произнес, обращаясь к окружающему воздуху:

— У нас есть разные несовершенства в этой области, пока идет процесс эволюции и, возможно, со временем, мы будем способны общаться без слов, на уровне подсознания, импульсов. Сейчас же для этих целей мы используем разные машины и механизмы.

— Понятно.

Установилась тишина, и Дюмарест почувствовал прикосновение к своей коже потока невидимой энергии. Мягкое, изучающее, словно давление ветерка, оно обволакивало, исследовало. Потом все исчезло так же внезапно, как и появилось.

— Мягкая субстанция, — прошелестело из воздуха, — и различная. Среди вас можно выделить два типа. Как это объяснить?

— Это связано с задачами воспроизводства себе подобных, — быстро сказал Горлик. Он взял на себя функции спикера. — Мы подразделяемся на два пола: мужчины и женщины. Женщины рожают детей. — Он помолчал и добавил, — я отношусь к мужскому полу.

— Понятно.

Он словно играл с ними, представил вдруг Эрл. Спрашивал о том, что ему уже известно. Если он подверг анализу их мозг и сумел установить его ментальные способности, то и всю остальную информацию он считал наверняка. Но, похоже, в природе машин, каковой он все-таки был, заложена дотошная пунктуальность и задача выяснения всех данных до мельчайших подробностей. Дюмарест спросил резко и отчетливо:

— Вы сумеете отремонтировать наш корабль?

— Не говори с ним, — чуть раздражаясь произнес Горлик, — ведь мы же условились, что наш официальный представитель — я.

— Заткнись! — Чом просто вышел из себя. Он терпеть не мог Горлика. — Мы здесь не в игрушки играем!

Дюмарест не обратил внимания ни на одного из них. Он снова отчетливо спросил:

— Я задал тебе конкретный вопрос. Ты можешь ответить?

Листья зашелестели, завибрировали: — Диссонанс. Конфликтная ситуация. Столкновение электромагнитных полей; любопытно.

— Не слушай их, Тормайл, — Горлик стал говорить громче, — ты должен говорить только со мной.

— Изменение метаболизма без видимой причины, — донес воздух, — подъем температуры и мышечного напряжения. Изменения состава циркулирующей жидкости. Объясни.

Гнев, понял Дюмарест. Выдержка и самообладание изменили Горлику. Он должен быть взбешен его вмешательством и кажущимся посягательством на свой авторитет. Кибер никогда не почувствовал бы подобное. Значит, Горлик все-таки человек; по крайней мере, хоть одна проблема отпала.

Вслух же он произнес:

— Его эмоции слишком сильны.

— Объясни.

— Сейчас ему хочется уничтожить меня. Лишить функциональности.

— Объясни, что значит «эмоции».

— Сильные чувства, обусловленные внутренним или внешним стимулятором.

— Чувства?

— Радость, ненависть, гнев, любовь, страх, надежда. — Эрл подумав, добавил: — Это невозможно объяснить. Это надо прочувствовать на себе. Для существ, подобным нам, это очевидно; дается при рождении.

— Стимулятор?

— Противодействие, проигрыш, удача, открытие, успех. — Эрл остановился, думая, как ему объяснить неживой машине то, что чувствует, чем живет человек. — Я не могу пояснить тебе больше того, что уже сказано. Тебе или понятно то, что я сказал, или нет. Похоже, ты не уверен.

Воздух донес фразы:

— Нехватка данных для характеристики процесса. Необходимо детальное исследование для дальнейшего уточнения.

Горлик исчез…

Он исчез внезапно, неожиданно; только что он стоял, напряженно вглядываясь в небо, ожидая ответов и вопросов, мгновение — и его нет, а вакуум, образовавшийся на его месте, быстро заполнялся воздухом.

Лолис вскрикнула:

— Я почувствовала это! Словно огромная лапа схватила и унесла его прочь. Я стояла как раз позади него и все видела!

— Он должен быть где-то здесь, недалеко, — предположил Карн, внимательно осматривая примятую траву на месте, где только что стоял Горлик, — мы должны осмотреть все вокруг и попытаться найти его.

— Нет, — сказал Эрл, — это будет лишь потерянным временем. Мы все прекрасно понимаем, что произошло.

— Тормайл, — медленно сказал Дарока, — вы полагаете, что это его рук дело?

— Вы же слышали его последнюю фразу. Надо ли что-то еще объяснять?

— Образец существа, взятый для детального исследования, — Мари покачала головой, чувствуя неожиданный страх, — чертовски скверно. Мне не нравился Горлик, но он, по крайней мере, был человеческим творением. Не то, что это… — она смотрела на долину, скалы, растения, лежавшие перед ними, — может, нам лучше вернуться на корабль?

Это не давало ничего и, кроме всего прочего, оказалось просто невозможным. Входной люк оказался закрытым, намертво запаянным. И хотели они этого или нет, но им придется остаться снаружи. Люди инстинктивно собрались поближе друг к другу, словно ощущая приближение грозы.

Майенн спросила тревожно:

— Эрл, что он сделает с ним?

— С Горликом? Подвергнет исследованию.

— Но как?

— Я не знаю.

— Он убьет его?

Дюмарест нетерпеливо кивнул. Горлик исчез, и не требовалось много воображения, чтобы представить дальнейшее. Тормайл разберет его на части, на молекулы — исследуя дотошно и скрупулезно — и постарается найти ответ на вопрос, оказавшийся для него непонятным: что называют эмоциями прилетевшие существа. Впрочем, может, этот планетарный интеллект способен проводить тест без разрушения тела.

— Он наблюдает за нами, — произнес Чом немного брезгливо, — я просто кожей чувствую его взгляд. Словно маленькие иголочки вонзаются в мою кожу по всей поверхности.

— Но ведь он занят сейчас, — предположила Мари, — у него сейчас нет времени на оставшихся.

— Мозг, подобный ему, способен делать тысячу дел одновременно. Неужели ты полагаешь, что он похож на нас? Да и неужели ты сама никогда не делала два дела одновременно?

— Да, — согласилась она, — и часто.

— А у тебя только небольшой мозг, — внушительно говорил Чом, — так подумай, на что способен Тормайл. Это просто невероятно.

Чом вздрогнул слегка, и сжался, словно стараясь уйти от испытывающего, просвечивающего внешнего взгляда. Это чувство испытали все: инстинктивное желание убежать, спрятаться в убежище и переждать опасность. Но все в то же время понимали, насколько бессмыслен был бы подобный поступок.