свой взор на кудрявую незнакомку, глаза его начали привычно стекленеть при сканировании магической ауры…
Бабах!
– Ой! ― Ильфорте схватился за лоб, куда только что больно ударил непонятный предмет, да так, что аж слезы выступили.
– Прости, дружище, не рассчитал силы, ― хохотал Глэн, с раскрытой бутылкой шампанского в руках.
Ильфорте с трудом проморгался. Глаза слезились, лоб горел огнем.
– У тебя там железная пробка, что ли? ― возмутился Ильфорте, потирая ушибленное место.
– Фольгу не успел снять, ― пояснил Глэн. ― Неудачно она вылетела, видимо, эту бутылку растрясли по дороге.
– Да уж, неудачно, ― бурчал Ильфорте, возвращаясь к концентрации внимания на кудрявой волшебнице.
На этот раз его отвлекла Сиринити, больно впившись когтями в плечо.
– Ай! Ты чего!?
– Ты с первого раза не понял, что ли?
– О чем ты?
– Хочешь, чтобы тебя долбануло чем-нибудь потяжелее пробки от шампанского?
– Да что я такого сделал?
– Не надо ее сканировать.
Ильфорте открыл рот и тут же закрыл его. Он задумчиво смотрел в одну точку, пытаясь понять, как же он сразу не сообразил, что мироздание отводит его взгляд в сторону. Но почему?
– Оставь ее.
– Почему мне нельзя знать о том, кто она? ― пробормотал Ильфорте, сверля взглядом девушку.
– Да кто ж его разберет.
Мироздание очень не любит, когда его не слышат. Оно будет долбить до той поры, когда ты уже просто ляжешь и не сможешь никуда идти. Так, многие люди продолжают стучаться в закрытые двери, заниматься нелюбимыми делами, общаться с неприятными им людьми до того момента, когда их организм и нервная система не выдерживают и не начинают отключаться. И люди серьезно заболевают, попадают в больницы, что-то неожиданное случается в доме, в семье, заставляя насильно отвлечься от тех "нужных" дел, которые на самом деле не имеют значения. А самое страшное, что большинство людей не понимает даже этих четких указаний на пробелы в своей жизни и после кратковременного выздоровления продолжают пробивать стены, вместо того, чтобы просто обойти их. А потом удивляются: почему опять не получается? Действительно, почему?..
Ильфорте же в силу своей природы очень тонко чувствовал такие моменты, но сегодня ― сегодня Новый Год. Поэтому он дал слабину и позволил себе пропустить "знаки свыше", однако продолжать эксперимент и оказаться утром в лучшем случае на больничной койке не очень-то хотелось. Поэтому Ильфорте вздохнул и титаническим усилием воли заставил себя отвернуться от пассии Заэля и заняться чем-то более увлекательным. Например, поеданием винограда в шоколаде.
– Ну и что будем делать?
– Как обычно: наблюдать.
Ильфорте хмыкнул, но ничего не ответил, будучи с набитым ртом. В последние годы он только и делает что наблюдает. Но такова сейчас была его роль в выжидательной позиции.
* * *
Ранее утро первого дня года всегда особенно прекрасно. Кто-то еще не ложился спать с новогодней ночи, но большая часть празднующих затихла, и пушистый снег беззвучно падал на пустые дороги в предрассветной тишине.
Тут и там на улицах валялись конфетти и серпантин. Все это уберут, когда настанет день, а сейчас время словно застыло, приукрашенное горстью цветных блестяшек.
Тем временем в темной гостиной небольшого особняка на дальнем конце Бежевитовой улицы две фигуры замерли в полной растерянности.
Одна фигура была сгорбленная, скукоженная, другая ― прямая, как штык.
– Заэль… оставь ее. Бесполезно. Она мертва.
Заэля трясло. Он склонился над женщиной и судорожно гладил ее по рукам. Еще теплым рукам и раскрасневшимся щекам.
– Я не хотел, ― бормотал он. – Я не знал…
– Да, ― печально кивнул Ильфорте. ― Откуда ж тебе было знать, что она выпила маскировочное зелье. Даже я не сразу разобрался, а ты в этом и вовсе не силен.
Заэль продолжал гладить золотые локоны, медленно приобретающие белокурый цвет, – зелье теряло силу и возвращало прежний облик своей обладательнице.
– Зачем она это сделала? – он беспомощно смотрел на друга, но тот лишь мрачно усмехнулся.
– Очевидно, ей очень понравилось. Хотела повторить и посмотреть, что из этого выйдет.
– Что же нам делать? Если об этом узнают…
– Ни в коем случае, ― голос Ильфорте стал холодным металлическим. – Не сейчас. Мы не можем подвергнуть нашу миссию провалу.
Заэль неотрывно смотрел на застывшую улыбку прекрасной особы. Этого не должно было случиться!
Он уронил лицо в ладони и скрючился от душевной боли.
Он давно не сталкивался с таким результатом и уже отвык от него, забыл про те кошмарные инциденты. И вот оно… такая ужасная осечка.
– Что на это скажет Рилэй…
– Его я беру на себя. А ты прямо сейчас неси ее в Ущелье.
Заэль дернулся, как от удара током.
– Ты что? Как так можно?
– Легко и просто ― ручками. Ты сделаешь это немедленно. Пока не поздно.
– Ильфорте, зачем? ― вытаращил Заэль глаза и побледнел еще больше, хотя, казалось бледнее уже некуда.
– Никто не должен знать правды.
– Но Рилэй…
– И он ― в первую очередь.
– Но это бесчеловечно!
– А то, что с ней сейчас произошло, это человечно, по-твоему? ― тихо и злобно спросил Ильфорте.
Заэль умолк. Спустя пару минут он также молча поднял тело Маккейн на руки и шагнул в воронку телепортации.
Эльза широко зевала, спускаясь поздним утром в обеденный зал. Это был первый день после окончания каникул, и сегодня ночью волшебнице спалось весьма скверно, смутное беспокойство никак не давало погрузиться в глубокий здоровый сон. Внимание было рассеянным, и Эльза не сразу отметила подозрительное отсутствие привычного гвалта в зале, списывая это на первый учебный день в новом году. Все студенты накануне прибыли в школу и, конечно же, засиделись до поздней ночи, как это обычно бывает после продолжительной разлуки. Друзья обменивались впечатлениями и рассказами о весело проведенных каникулах.
– Жаль, что вы с Глэном быстро нас покинули в новогоднюю ночь, ― досадовал в тот вечер Гораций. ― Мы потом славно провели время в Корт-парке!
– Ой, нет, мне все эти развлечения не по душе, ― отмахивалась Эльза. ― Не люблю бильярд. Мне больше по нраву горы.
– Да, мы славно покатались на скоростных трассах, ― поддакнул Глэн. ― Отлично провели время!
– И не скучно вам вдвоем было?
– Ну, ― протянул Глэн, кидая косые взгляды на Амару. ― Можно было бы и повеселее, конечно… Но ты знаешь, эта пауза явно пошла на пользу.
– Ну-ну, ― скептично ухмылялся Гораций. ― Вижу я, как твоя "польза" воркует с Заэлем.
– Да с ним все воркуют, кому ни попади, ― ворчал Глэн и недовольно хмурил брови.
Засиделись они тогда до часу ночи, поэтому
