Темноволосый атакующий подмигнул мне:
— В первый оборот мы от них оставим лишь воспоминание! — Его команда выразила молчаливое согласие.
— Я в вас верю! — искренне произнесла я, думая, что такими темпами они подтянут свой балл до уровня «Ведущих». — Домашнее задание проигравшей команды ожидаю в первый оборот утром, за два акана до занятия, — сообщила, как и накануне. Затем прошла к доске, поднялась на наран и, повернувшись к группе, добавила: — Благодарю за чудесное, неповторимое и волшебное занятие! Все свободны!
Они покидали аудиторию с улыбками, громко обсуждая эту интеллектуальную схватку, полные намерения повторить пройденный материал, чтобы на следующем занятии быть еще лучше. Я и сама никак не могла скрыть счастливую улыбку и едва не напевала, пока возвращала помещению прежний вид и выключала доску. На время занятия обо всех проблемах забыла, да и сейчас вспоминать не хотелось. Только свет знаний, только мысли об обучающем занятии, только радость от этой маленькой, но победы.
— Маноре Манире… — Подняла голову и встретилась взглядом с темно-фиолетовыми глазами.
Агейра подождал, пока я соберу сеоры, помог спуститься с нарана.
— У вас талант вести занятия, — улыбаясь, сказал он.
— Спасибо, «Атакующие» просто замечательная группа, и я рада, что нашла к вам подход. Но, инор Агейра, — строго посмотрела на него, чувствуя странный, непонятный дискомфорт, — надеюсь, сегодня вы не будете прогуливать другие занятия?
Он таинственно улыбнулся и большим пальцем погладил мою ладонь. И тут я поняла, отчего испытывала дискомфорт — Агейра помог мне спуститься, но все так же держал мою ладонь. Он прикасался ко мне не как обучающийся, в этом прикосновении было что-то запретное…
— Отпустите… — Голос странно дрогнул, жар от прикосновения накрыл удушливой волной, ноги внезапно ослабели.
Подчеркнуто медленно Агейра поднес мою руку к губам и нежно поцеловал. Я не могу назвать это прикосновением, это был поцелуй. Что со мной? Я стояла и не могла пошевелиться, не могла оторвать взгляда от темно-фиолетовых глаз, не могла остановить его… А должна была! Жарко стало настолько, что хотелось расстегнуть тесный ворот, а потом бежать от него… бежать от себя… от этих странных ощущений. От чувства собственной беспомощности…
— Простите, — он, виновато улыбаясь, отпустил мою руку, — мне не стоило так делать… простите…
Но в глазах такой блеск. Агейра прекрасно знал, что делает, и был чем-то очень доволен… И я подозревала, что моей реакцией… А я…
— Инор Агейра, прошу вас больше никогда так не делать! — Нужно было сказать это строгим, ледяным тоном, но у меня вырвался лишь жалкий шепот. — Пожалуйста… — А это и вовсе прозвучало как просьба… — Никогда…
Я резко отвернулась, глубоко вдохнула и вышла. Нужно было остановиться, указать обучающемуся на его недостойное поведение, направить к лечащим души, но… я не смогла. Только в лифте позволила себе перевести дыхание и попытаться проанализировать происходящее. Холодный как лед Агейра опалял меня прикосновениями словно огонь… Я заболела? Или это стандартная реакция на поцелуи подобного рода? Попрошу, чтобы Шен поцеловал руку… Шен!..
Мысли, которые я так упорно гнала от себя, ворвались в сознание, разрушая тот уютный мирок, в котором я счастливо жила. Не было никакого желания оставаться в Академии! Едва лифт опустился, влетела в преподавательскую, прошла к столу, переслала оценки курирующему «Атакующих» и курирующему «Ведущих», получила от обоих знак восхищения. Потом прочитала сообщение от главы Академии: «Ваше занятие с группой «Атакующие» несколько отличается от общепринятых норм, но я никогда не видел их столь воодушевленными и стремящимися к знаниям, поэтому действуйте, как считаете нужным. И… помните, что Алес Агейра… впрочем, вы и сами понимаете!»
Осознала, что инор Осане все видел, и мне окончательно стало плохо. Выключив стол, взяла сеор старшего знающего Атанара, который наконец принесли, и сгрузила его в пакет к двум своим, затем переложила со стола открытки от моих деток в пакет — почитаю дома, хоть настроение себе подниму. Жаль, что не смогу ответить, но связь с местами полевой практики отсутствовала. Собрав пакет, отправилась в комнату омовений. Как ни странно, едва сняла форму, стало совсем тоскливо, словно теперь я оказалась беззащитной перед всем миром. Расчесав еще чуть влажные волосы, переоделась в свою одежду и вышла в преподавательскую. Забрав пакет, через выход для знающих покинула академию и направилась к остановке мигана.
…Высокую фигуру в черном мундире с длинными светлыми волосами я заметила сразу. Агейра стоял, прислонившись спиной к бетонной стене остановки, и ждал меня. И все повторилось снова — удушливая жаркая волна, я почувствовала, что даже кончики моих ушей покраснели, странная слабость, такая, что пакет показался безумно тяжелым, и дрожь в ногах, вынуждающая остановится. А ведь он и вчера ждал, просто я не заметила! Вот только зачем?
Агейра увидел меня, лениво оттолкнулся от стены, сложил руки на груди, выжидательно посмотрел. Пришлось идти, взяв под контроль все чувства. Это, наверное, после игры, не зря на Таларе азартные игры запретили еще две тысячи лет назад. Этот азарт, эти эмоции сделали меня слабее. И я шла, с трудом делая каждый шаг, и всё старалась взять чувства под контроль.
— Инор Агейра, — приблизилась, обошла его, проследовала к прозрачной стенке мигана, набрала на панели код вызова переместителя, — вы же обещали не прогуливать занятия!
Молчание, а затем тихие, но отчетливые слова:
— Я хотел извиниться.
У него был сильный, уверенный голос, перекрывающий шум промышленного города, заставляющий прислушиваться против воли… Властный голос, который должен бы был принадлежать ведущему.
— Вы уже извинились, я приняла извинения, — упорно смотрела на панель мигана, боясь взглянуть на Агейру.
Шорох шагов, и я поняла, что он стоит за моей спиной, совсем рядом, так что я сквозь легкую ткань костюма ощутила его тепло, но он не касался меня. Необходимо было повернуться и прекратить это, поставить его на место, используя нужные методики… Нужно повернуться прямо сейчас! Он коснулся моих волос… Провел пальцами по всей длине, и я оцепенела, не в силах противостоять этому. Сердце замерло, дыхание стало поверхностным и прерывистым, а все чувства сосредоточились на его прикосновениях.
— Я знаю, что не должен так делать, — Агейра шептал, все так же едва касаясь моих волос, — но очень трудно удержаться… Почти невозможно… Я заболел вами… Лирель…
И мое сердце замерло… «Я заболел вами» — это почти признание в чувствах, которые на Таларе запрещены. Любовь — болезнь. Неправильная, нелогичная, странная. И в нашем языке словосочетание «люблю тебя» давно заменено на «заболел тобой». Я должна это остановить! Прекратить на стадии формирования. Но… сердце замирает, и губы снова и снова беззвучно повторяют его слова: «Я заболел вами… Лирель…» Что же я делаю? Он, он обучающийся, он не понимает, что творит… Но я, я знающая, я должна это остановить… И в тот момент, когда почти собралась с силами… Поцелуй! Нежный, едва ощутимый… ласковое касание его губ…
