— Охрана господина Штейнглица преследует тех двоих, — Корнеев опять махнул рукой в прежнем направлении, только не так конкретно. — А мы решили подождать здесь поисковую группу.
Это тоже укладывалось в понятную фельдфебелю поведенческую модель старшего штабного офицера. Он и сам на месте подполковника поступил бы точно так же. Зачем самому гоняться за русскими, если имеется отделение, а то и взвод солдат охраны?
— Какие будут приказы, господин оберштурмфюрер? — похоже, немец уже все для себя решил, и Корнеев не стал его разочаровывать.
— Берите двоих солдат и достаньте из реки парашюты. Место найдете легко, трава там примятая так, словно кони валялись. Мы возьмем пленного и ваши мотоциклы… Если охрана господина оберштурмбанфюрера вернется раньше — проводите их в город. Если нет, мы пришлем за вами машину.
— Но…
— Вайгель… — Корнеев вынул из кармана блокнот и карандаш. — Я правильно запомнил? Не хотелось бы в рапорте допустить ошибку. Группенфюрер очень не любит неточностей, даже в мелочах. И вместо награды может влепить выговор…
— Так точно, господин оберштурмфюрер! — немец встал по стойке смирно с таким выражением лица, словно Корнеев прямо сейчас собирался прицепить ему на грудь Железный крест. — Фриц Вайгель! Фельдфебель. Сто восемнадцатая отдельная рота…
— Вольно, солдат. Приказ ясен? Исполняйте…
— Яволь…
Фельдфебель козырнул и побежал к мотоциклам, а Корнеев вернулся на мост.
— Все в порядке. Можем двигаться дальше. Транспорт в нашем распоряжении.
— Николай, — Максимилиан опустил пистолет. — Петр… Прошу понять правильно. Я все понимаю — и о чести офицерской, и о том, что товарищей не бросают, но если мы погибнем — то провалим дело, стоящее гораздо больше нескольких жизней. Прошу вас еще раз подумать. Сейчас у нас есть отличная возможность уйти. Положить фрицев, взять мотоциклы и пока в гарнизоне поймут, что произошло…
— Ты кое что выпустил из внимания, а потому не совсем прав, Макс, — помотал головою Корнеев. — Фронтовое братство и то что разведка своих не бросает — это, конечно, верно. Но, картина не полная. Как бы неприятно это не прозвучало. Извини, Петруха…
Корнеев вздохнул.
— Летчик знает район нашего десантирования. И если остается хоть малейший шанс, что Яков Гусман попал в плен, мы не можем быть уверенными, что в гестапо из него не выбьют признание. А, в нашем случае, такая вероятность равна провалу операции. Поэтому, хотим мы того или нет — обязаны либо спасти летчика, либо убедиться в его гибели.
— Да, ты прав, Николай… — очень серьезно кивнул Штейнглиц. — Об этом я не подумал. У нас действительно нет выбора.
— Тогда на этом и закончим пустые разговоры… И не сопи лейтенант, на войне, как на войне. Тем более что в нашем случае, трезвый расчет благородству не помеха. Наоборот — подспорье…
Корнеев рывком поставил Колокольчикова на ноги и пинком придал нужное направление.
— Пошел вперед, русская свинья…
Потом слегка сдвинулся в сторону, пропуская вперед Штейнглица.
— Господин оберштурмбанфюрер, прошу вас. Транспорт ждет. Думаю, вам не стоит здесь больше задерживаться. Фельдфебель!
— Здесь!
Вайгель и сопровождающие его двое солдат вскинули руки в нацистском приветствии.
— Помните, я на вас рассчитываю!
— Так точно! Все будет исполнено! Разрешите идти?
Штейнглиц задержал шаг, чуточку внимательно посмотрел на фельдфебеля и милостиво кивнул.
Тот вытянулся еще больше. Дождался, когда оба офицера вместе с пленным пройдут мимо него, — бросил солдатам: «За мной!», - развернулся и побежал к тому месту, где должны были находиться парашюты русских. Видимо, наград старина Фриц все же хотел не меньше, чем дармового шнапса.
Хотя, если здраво рассуждать, Корнееву трудно было понять: какой смысл в наградах, когда война почти проиграна? Или на уровне умственного развития фельдфебеля вермахта, подобные мысли в голову еще не приходят?
«Ну ничего, — мысленно хмыкнул Николай. — Еще одно-два успешных наступления, и эту простую истину поймут даже рядовые…»
* * *
Мотоциклист немец, в коляску к которому усадили «пленного», уверенно въехал на главную и, что вполне возможно, единственную площадь, сделал по ней небольшой круг почета и подкатил к парадному административного двухэтажного здания, расположенного в самом центре городка, аккурат напротив костела. Фасад особняка украшала пара фашистских флагов, намокших от грозы и свисающих тяжелыми тряпками, а так же — довольно скромный транспарант с надписью «Комендатура».
Молодой, подтянутый офицер, нетерпеливо вышагивающий перед дверью здания, выжидающе повернулся на звук моторов, но разглядев форму и знаки различия людей, приехавших на втором мотоцикле, тут же заторопился навстречу. На ходу оправляя и без того безукоризненно сидящий мундир.
— Хайль Гитлер!
Не часто в своей не столь длинной офицерской жизни обер-лейтенанту Кринке доводилось лично приветствовать столь высокого гостя. Капитаны и майоры — вот уровень вышестоящего начальства, с которым в основном сводила его служба. Да и то не… Не того значения объект вверен его опеке. Нормальную рыбалку или охоту и ту не организовать.
В этой Богом забытой глуши, куда обер-лейтенанта Оскара Кринке забросила судьба, пусть и на комендантскую должность, не нашлось даже ни одного мало-мальски приличного предприятия. Пилорама со столярной мастерской, где можно заказать кое-какую мебель, дверь, окно, колыбель и… гроб. Мельница с пекарней, да пивоварня с баром. Вот, практически, полный список стратегически важных объектов провинциального польского местечка. Если не считать глиняные копи на берегу реки и печь для обжига изразцов.
Кому это нужно и интересно? Ни русским диверсантам, ни своему командованию. Ни даже так называемому Сопротивлению. За два года пара листовок, призывающая не признавать власть немецких оккупантов, да бело-красный флаг на Пасху, вывешенный какими-то сопляками на крыше мельницы — вот и весь улов. Посовещавшись с Гансом Лемке, начальником местного отделения гестапо, они даже рапорт о происшествиях отправлять не стали, чтоб не смешить начальство. Обошлись показательной поркой двух десятков случайных прохожих, специально задержанных для этого в один из воскресных дней.
Да что там партизаны, или диверсанты?! Офицеры тылового обеспечения и те почти не заглядывали, как только выяснили, что никакого гешефта здесь не организовать.
А тут — оберштурмбанфюрер СС! Да еще и не обычный подполковник четвертой канцелярии. Тем адъютанты не положены… Это птица высокого полета. Вот только, почему на одном из мотоциклов комендантской роты? Неужели, наконец, что-то действительно важное случилось и на его участке. Помимо пары-тройки парашютистов, спрыгнувших из того самолета?
