Торбочку с доской, запасом бумаги, перьями и чернильницей повесить на плечо — все, писарша готова к трудовым подвигам. Даша тщательно заперла калитку — Вас-Васа боязно оставлять. По нынешним временам такая куча мяса — немалое богатство. Правда, кабан не кошелек — утащить трудно, за пазуху не спрячешь.
Народу на улицах нынче было полно. И каждый второй — нищий. Выпрашивают со слезами, красноречиво врут о полчищах дарков, что дома пожгли и честных селян нажитого непосильным трудом лишили. Вдоль Земляного канала навесы из тряпок растянуты, дети копошатся — в проходе в два шага шириной целый табор беженцев расположился. Сколько с ними городская стража ни бьется, никак с несчастными не справится, за стену не выселит. Загадили все.
— …жду, потому как жизнь без тебя, сокола жаркого, никак не мила. Приходи, или я от страсти… — Купчиха подперла кулаком в кольцах свои три мягких подбородка и задумалась.
Даша промокнула написанное и терпеливо ждала. Клиент требует уважения. Переживания интимные, нешуточные. Тут хихикнешь — заработок потеряешь. Да и по-человечески вроде искренне сочувствуешь. Хоть и недалекая женщина, и весу в ней как в двух Вас-Васах, а эмоции — Даниела Стилл отдыхает. Вон и следующая заказчица дыхание затаила, сопереживает толстухе.
— …или я от страсти ждать не стану, все мужу в подробностях поведаю, — твердо закончила купчиха.
Слушательница, следующая на очереди, даже причмокнула:
— Правильно. Так его, мучителя.
Даша заскрипела пером.
— И подпиши, — купчиха ткнула пухлым пальцем, — «Твоя любовь». Пусть знает, урод…
Потом Даша помогла сочинить грозное требование вернуть долг размером в две «короны». Заказчица долго высчитывала на пальцах, путаясь в «щитках» и «полущитках», выверяла, сколько же ей задолжали на самом деле.
Потом Дашу позвала одна из банщиц:
— Эй, Аша, к тебе там какой-то сопляк пришел. У дверей ждет.
Даша собрала принадлежности и начала пробираться к двери. Девушку теперь часто приглашали на дом. Записать что-то важное, не предназначенное для посторонних ушей, чаще всего долговую расписку. Несколько раз Даша помогала составить завещания. Появились карьеристские мысли пойти в помощники квартального писца. Потом можно и самостоятельно оформлением деловых бумаг заняться. Вот только рекомендации где взять? Да и одни мужчины этим ремеслом занимаются. Дашу и так уже несколько раз склоняли к оказанию «дополнительных» услуг.
На этот раз за дверями торчал никакой не заказчик, а действительно сопляк лет восьми.
— Ты, что ли, Аша будешь? — Сопляк придирчиво осмотрел девушку с ног до головы. — «Нос кверху, глаза — вода холодная». Ты, значит. Письмо тебе, — мальчишка сунул клочок бумаги и независимо направился прочь.
Даша в недоумении развернула мятую записку.
«Лекарь в городе. „Красный шлем“. Будет сегодня — затра. Идите быстрее. Там жду. Кос.».
«Кос» — это косматый — костлявый — косоруко пишущий. Это-то понятно. Вот остальное…
Даша в растерянности сунула записку в торбочку. Ждешь, ждешь, и тут в самое неподходящее время… А что делать? Если пишет «быстрее», нужно идти сразу…
Эле упиралась изо всех сил:
— Ты что придумала? Меня же со службы выкинут. Да и кто про этого лекаря сказал? Не пойду я какому-то дерьму неизвестному деньги отдавать.
— Мы туда и сразу назад. Мы быстро.
— Быстро? «Красный шлем» — считай, самая господская часть города. Пока доберемся… — заскулила Эле.
Даша видела, что хозяйке очень страшно.
— Эле, пожалуйста, пойдем. Ты же можешь. Подумаешь — доктору показаться. Ты же их уже сто человек видела. Пойдем, Костяк, наверное, уже и задаток колдуну дал.
— Задаток? — Эле жалобно огляделась. — Может, он не успел?
— Пойдем, узнаем. Что ты как в первый раз?
— Не в первый. Ох не в первый! — застонала хозяйка.
Они шли по улице, и Даше приходилось болтать как сороке, не давая Эле впадать в панику. Обсуждали в основном изменения в городе. Ругаться Эле любила, и повод попадался на каждом шагу.
— Лезут и лезут! Что им здесь, медом намазано? Скоро нищих да шлюх немытых по сотне на каждого порядочного горожанина придется. Вот дерьмо блохастое. Город разве мешок бездонный?
— Да, Каннут не резиновый, — согласилась Даша.
— Чего? — Эле покосилась на служанку-подружку. — И где ты, Даша-Аша, такие ругательства берешь? Отрежут тебе язык когда-нибудь. У меня и у самой терпение может кончиться. Ты хоть объясняй, что эти гадости означают.
— Это не гадости. Резина — вроде дыни вяленой, — тянется, но не рвется.
— Что ж ты тогда пищей ругаешься? Нехорошо так, — с осуждением заметила хозяйка. — Мы с тобой, небось, и сами голодали, знаем…
Они свернули на широкую улицу. Вокруг высились двух-, трехэтажные дома, мостовая была частично выложена камнем. В таком богатом квартале Даша еще не бывала и смотрела во все глаза. Почти европейский город.
— Ты башкой не верти, — посоветовала Эле. — Здесь стражи куда побольше, чем у нас в Западном углу. Прицепятся вмиг. Сюда нищих не пускают. Да и таких, как мы, полунищих, в три шеи гонят.
— Мы по делу, — пробормотала Даша.
Навстречу попалась молодая дама. Шла, придерживая пальчиками подол расшитого серебром платья. Позвякивали драгоценности. Ухоженное нежное личико. Скользнула поверх голов высокомерным взглядом подведенных глаз. Пахнуло духами. За госпожой следовал охранник с мечом на бедре. Небрежно глянул на встречную девчонку, с подозрением на высокую Эле.
— Здесь жизнь иная, — тихо вздохнула Эле. — Кабанами не пахнет. Завидно, а, Аша?
— Да не очень, — прошептала девушка. — Подумаешь, цацек нацепляла. Безвкусица.
— Я тоже раньше серебро носила. Вкусица — безвкусица, мне нравилось. Давай тебе хоть пару колечек медных купим? Ты невеста или кто? Хоть чуть-чуть на леди будешь похожа. Вон какая красавица пошла. Неужели и правда не завидно?
— Я не леди. И не невеста. Колечко у меня есть, — пробормотала Даша. — Зачем мне драгоценности?
Ее поразило другое — у встречной, побрякивающей драгоценностями фифы, была настоящая прическа. Не какие-нибудь крашеные, мудрено уложенные волосы, как тужились, модничая, купчихи из зажиточных, а вполне четкая, даже лаконичная, стрижка. Очень похожая на «каре». Короткие черные волосы выглядели просто отлично.
— Эле, а так, как на голове у этой тетки серебряной… ну, такие прически здесь часто носят?
— Новая мода. Говорят, в замке чуть ли не все леди уже дурят. С ума посходили, с жиру бесятся. Раньше себе такое только воительницы и телохранительницы позволяли. Скоро и до наших трущоб мода докатится. Ты, Даша-Аша, совсем по сторонам не глядишь. Так и проживешь всю жизнь в хлеву…
