— Я не леди. И не невеста. Колечко у меня есть, — пробормотала Даша. — Зачем мне драгоценности?
Ее поразило другое — у встречной, побрякивающей драгоценностями фифы, была настоящая прическа. Не какие-нибудь крашеные, мудрено уложенные волосы, как тужились, модничая, купчихи из зажиточных, а вполне четкая, даже лаконичная, стрижка. Очень похожая на «каре». Короткие черные волосы выглядели просто отлично.
— Эле, а так, как на голове у этой тетки серебряной… ну, такие прически здесь часто носят?
— Новая мода. Говорят, в замке чуть ли не все леди уже дурят. С ума посходили, с жиру бесятся. Раньше себе такое только воительницы и телохранительницы позволяли. Скоро и до наших трущоб мода докатится. Ты, Даша-Аша, совсем по сторонам не глядишь. Так и проживешь всю жизнь в хлеву…
Под ворчание хозяйки перешли площадь, свернули на другую улицу. Даша увидела вывеску с огромным, нарисованным ярко-алой краской шлемом.
— Пришли, да? А куда Лохматый запропастился? — спросила Даша, беспокойно озираясь.
Эле смотрела на какого-то типа, быстрым шагом приближающегося от гостиницы.
Узнать Костяка было трудно. Синяя чистая рубашка, кожаный жилет, новые свободные штаны аккуратно заправлены в высокие и легкие полотняные башмаки. Даже шнурки щегольские — с кисточками. И Лохматый выглядел не очень лохматым — волосы причесаны, приглажены, да и привычного слоя пудры-пыли на них не видно.
Эле одобрительно хмыкнула. Даша смотрела, приоткрыв рот.
— Вы где ходите? — торопливо спросил Костяк. — Лекарь вот-вот отбыть изволит. Из города он уезжает. Если хотите поговорить, тянуть никак нельзя.
— Уезжает, и ладно, — с некоторым облегчением сказала Эле. — Я вполне потерплю.
— Ну вот, сколько еще терпеть? — возмутилась Даша. — Надо этого доктора сейчас же ловить.
Костяк посмотрел на нее и сказал:
— Лучше сейчас. Судя по багажу, он надолго уезжает. Сейчас у него какие-то посетители, а потом на лошадь сядет, и поминай как звали. Его охрана на постоялом дворе у Дровяных ворот ждет. Готовы уже к выходу.
— Пошли, — решительно сказала Даша.
Эле пришлось потянуть за рукав.
В дверях гостиницы проход посетителям преградил охранник:
— Куда прете? Если на кухню, то через двор идите. Здесь для благородных.
— Нам кухня не нужна, — спокойно и даже с некоторой ленцой сообщил Костяк. — Приказано письмо господину Дуллитлу передать. И ответа непременно дождаться.
Охранник осмотрел конверт со старательно выведенной надписью, кликнул мальчишку-посыльного:
— Передай лорду Дуллитлу. И спроси, будет ответ или нет.
Мальчишка умчался. Охранник подозрительно оглядывал посетителей, уделяя особое внимание темноволосой женщине, в основном ее дубинке и наручам, хотя и высокую грудь разглядывал с неоправданным пристрастием.
Мальчишка вернулся:
— Приказали подождать. Милорд выйдет, как только освободится.
— Зайдите, там комната для курьеров и посыльных, — хмуро сказал охранник, — там и ждите.
Гости прошли мимо полированной стойки, за которой торчал тучный портье, и оказались в комнате с низким потолком. Здесь стояло несколько стульев и даже стол с большой чернильницей и пресс-папье.
— Чего мы приперлись?! — зашипела Эле. — Скотов, что меня как одноногую кобылу разглядывают, и в нашем Западном углу хватает. Там хоть в морду можно дать. Позоримся только. А ты, парень, как лох последний, еще и на конверт потратился. Или спер здесь же?
— Спокойно, госпожа Эле, — пробормотал Костяк. — Конверт купил. Послание самолично сочинил. Очень долго вы шли. Была бы Даша, лучше бы написала. А я чуть голову от натуги не сломал, да все равно безграмотно получилось.
— Что ты ему написал? — с любопытством спросила Даша.
— Попросил о встрече и краткой консультации. Сослался на общего знакомого. Ну, того, что я тебе рассказывал, — на одноглазого Кваз-и-Модо.
— На кого?! — ужаснулась Даша.
— На Кваз-и-Модо. Так того парня звали. Лекарь его наверняка помнит. Ты чего рот открыла?
— Ничего, — пролепетала девушка. — Рубашка у тебя красивая. Ты чего вырядился?
— А как же меня иначе сюда пустят? — с удивлением поинтересовался Лохматый. — Здесь не Пристани и не Южный угол. Каждому месту своя одежка нужна.
— А разве… — с возмущением начала Даша.
— Что вы языками треплете? — зашептала Эле. — Рубашку обсуждают, нашли время. Пойдемте отсюда, пока над нами лекарь не посмеялся и не приказал в шею вытолкать.
Даша засопела и решительно села на стул.
— Что вы, госпожа Эле, паникуете? — успокаивающе зашептал Лохматый. — Подождем, раз уж пришли. Вдруг что и выгорит?
— Как же, чудо свершится. Не верю я в колдунов. Все враки. Пойдемте, невмоготу мне здесь, — взмолилась женщина.
Даше показалось, что хозяйка сейчас заплачет. Это уж совсем ни к чему. Ничего такого страшного пока не происходило.
Со стула был виден край лестницы. Широкие ступеньки, застланные ковром. Даша уже сто лет не видела ковров. По лестнице застучали шаги — быстрым шагом спустились трое мужчин. Все при оружии и какие-то странные. Бороды подстрижены необычно, что ли? Пошли на улицу. Тут же спустился еще один солидный мужчина. Даша обалдела и мигом забыла про предыдущих бородачей. Вот у этого господина лицо так лицо! Таких пышных бакенбард девушка в жизни не видала. Разве только на картинках в учебниках. Кто их там носил? Франц-Иосиф или Столыпин?
«Франц-Иосиф» быстрым шагом вошел в комнату.
— Я — господин Дуллитл. Чье письмо мне передали? — Док небрежно держал руку на замысловатом эфесе сабли.
— Наше письмо, — неуверенно пробормотал Костяк. Очевидно, пышные заросли на щеках колдуна не на шутку потрясли и хладнокровного вора.
— Значит, это ты с Квазимодо знаком? Ну и как наш одноглазый — жив, здоров? Сейчас в Каннуте?
— Н-нет, — в замешательстве промямлил Лохматый. — Они на север отбыли.
— Умно, — доктор Дуллитл кивнул головой. — Наш друг всегда умел быстро соображать. Значит, уехал? Жаль, сейчас бы пригодился. И он, и его ловкие друзья. Ну а чем вам могу быть полезен? Только предупреждаю, я крайне ограничен во времени. Тороплюсь.
— Пожалуйста, милорд, руку посмотрите, — попросил Костяк.
— Чью? — Доктор кинул беглый взгляд на сидящую Дашу, чуть пристальнее глянул на, похоже, онемевшую от стеснения Эле. — У вас с руками вроде все в полном порядке.
Даша опомнилась, подскочила и бросилась расшнуровывать наруч на руке хозяйки.
— Если можно — быстрее, — вежливо поторопил доктор, нервно прохаживаясь по комнате. — У меня очень мало времени.