— В безопасности для чего? — говорит он более мягким тоном. — Чтобы голодать? Работать как рабы? Посылать своих детей на Жатву? Ты не причинила людям вред, ты дала им возможность. Им просто нужно быть достаточно храбрыми, чтобы воспользоваться ей. В шахтах уже говорят об этом. Люди, которые хотят бороться. Разве ты не видишь? Это происходит! Это наконец происходит! Если есть восстание в Дистрикте-8, почему не здесь? Почему не всюду? Может быть, мы…
— Прекрати это! Ты не знаешь, о чем говоришь! Миротворцы за пределами Двенадцатого, они не похожи на Дариуса или даже Крэя. Жизнь людей из дистрикта для них — ничто, — говорю я.
— Именно поэтому мы и должны присоединиться к борьбе, — отвечает он резко.
— Нет, мы должны уйти отсюда, прежде чем они убьют нас, так же, как и многих других. — Я снова кричу. Не могу понять, почему он делает это. Почему он не понимает, насколько все очевидно. Р
Гейл грубо отталкивает меня от себя.
— Вот и уходи тогда. А я ни за что не уйду.
— До этого ты был рад нашему плану. Я не вижу, как восстание в Восьмом может что-то изменить, но оно делает наш уход еще важнее. Ты просто бесишься из-за… — Я не могу бросить имя Пита ему в лицо. — А что насчет твоей семьи?
— А что насчет других семей, Китнисс? Тех, кто не может убежать. Разве ты не понимаешь? Речь идет не только о нашем спасении. Ни тогда, когда началось восстание. — Гейл качает головой, даже не скрывая свое отвращение ко мне. — Ты могла бы сделать так много. — Он бросает перчатки Цинны к моим ногам. — Я передумал, я не хочу ничего, что они сделали в Капитолии.
И он уходит.
Я смотрю вниз на перчатки. Ничего, что они сделали в Капитолии? Он имел в виду меня? Он считает, что я теперь просто еще один продукт Капитолия и поэтому нечто недоступное? Несправедливость всего этого наполняет меня гневом. Но он перемешивается со страхом, какую сумасшедшую вещь он сделает теперь?
Я опускаюсь рядом с огнем, отчаянно нуждаясь в комфорте, и обдумываю свой следующий шаг. Я успокаиваю себя, думая, что восстание не может произойти сегодня. Гейл не поговорит с шахтерами до завтра. Если бы я смогла добраться до Хейзелл до этого времени, она бы вразумила его. Но я не могу пойти сейчас. Если он будет там, он остановит меня. Может быть, сегодня ночью, после того, как все уснут… Хейзелл часто работает до поздней ночи, стирая. Я могла бы пойти тогда, влезть в окно, объяснит ей ситуацию, так она удержит Гейла от глупостей.
Мои мысли возвращаются к беседе с президентом Сноу в кабинете:
— Мои советники предупреждали меня, что с вами может быть непросто, но вы же не планируете ничего подобного? — спрашивает он.
— Нет, — отвечаю я.
— Так я им и сказал. Я сказал, что любая девчонка, которая прошла через столько, чтобы выжить, не собирается выбрасывать это все на ветер.
Я думаю о том, как много Хейзелл трудилась, чтобы ее семья выжила. Конечно, она будет на моей стороне в этом вопросе. Или не будет?
Сейчас, должно быть, около полудня. Дни настолько коротки. Нет смысла сидеть в лесу до наступления темноты. Я тушу свой небольшой огонек, убираю остатки еды и закрепляю перчатки Цинны у себя на поясе. Полагаю, я подержу их у себя некоторое время. В случае если Гейл изменит свое мнение. Я думаю о взгляде на его лице, когда он бросил их. Какое отвращение он испытывал к ним, ко мне…
Я плетусь через лес и добираюсь до своего старого дома, когда все еще светло. Мой разговор с Гейлом, очевидно, прошел неудачно, но я все по-прежнему настроена придерживаться своего плана бежать из Дистрикта-12. Затем я решаю найти Пита. Странно, но с тех пор, как он увидел в Туре то же, что и я, его уговорить, возможно, будет легче, чем Гейла. Я сталкиваюсь с ним, когда он выходит из деревни Победителей.
— Охотилась? — спрашивает он. Сразу видно, что он не считает это хорошей идеей.
— На самом деле нет. Направляешься в город? — спрашиваю я.
— Да, предполагается, что я обедаю со своей семьей, — говорит он.
— Ладно, я могу хотя бы прогуляться с тобой. — Дорога от деревни Победителей до площади не часто используется. Это достаточно безопасное место, чтобы поговорить. Но я, кажется, не могу вымолвить не слова. Когда я предложила это Гейлу, все закончилось очень плохо. Я кусаю свои потрескавшиеся губы. Площадь становится все ближе с каждым шагом. Вероятно, скоро у меня не будет возможности. Я глубоко вдыхаю и позволяю словам выйти наружу.
— Пит, если бы я попросила тебя сбежать со мной из Дистрикта-12, ты бы сделал это?
Пит берет мою руку и останавливает меня. Ему не нужно смотреть мне в лицо, чтобы понять, серьезна ли я.
— Зависит от того, почему ты спрашиваешь.
— Я не убедила президента Сноу. В Дистрикте-8 восстание. Мы должны уйти, — говорю я.
— Когда ты говоришь «мы», ты имеешь в виду тебя и меня? Нет. Кто еще должен пойти?
— Моя семья. Твоя, если они захотят. Возможно, Хеймитч, — говорю я.
— А что насчет Гейла? — спрашивает он.
— Я не знаю, у него могут быть другие планы, — отвечаю я.
Пит качает головой и дарит мне несчастную улыбку.
— Держу пари, он пойдет. Конечно, Китнисс, не сомневайся, я пойду.
Я чувствую зарождающуюся во мне надежду.
— Пойдешь?
— Да. Только я сомневаюсь, что ты пойдешь, — говорит он.
Я резко выдергиваю свою руку.
— Значит, ты плохо меня знаешь. Будь готов. Это может случиться в любую минуту.
Я начинаю уходить, но он идет за мной, отставая на шаг или два.
— Китнисс, — зовет меня Пит. Я не замедляю ход. Если он думает, что это плохая идея, я не хочу знать об этом, потому что это все, что у меня есть. — Китнисс, подожди. — Я пинаю грязный заледенелый кусок снега на своем пути и позволяю ему догнать меня. Угольная пыль делает все вокруг особенно уродливым. — Я действительно пойду, если ты хочешь этого. Я просто считаю, что нам нужно обговорить это с Хеймитчем. Убедиться, что мы не сделаем только хуже для всех. — Он поднимает голову. — Что это?
Я тоже замечаю. Я была так поглощена своими проблемами, что не обратила внимания на странный шум, прибывающий с площади. Свист, звуки ударов, вздохи толпы.
— Идем, — говорит Пит. Его лицо внезапно ожесточается. Я не знаю почему. Я не могу понять, что значат эти звуки, даже предположить, что происходит. Но для него это означает что-то плохое.
Мы добираемся до площади, там, очевидно, что-то происходит, но толпа стоит слишком плотно, чтобы можно было что-нибудь рассмотреть. Пит подходит к ящику рядом со стеной кондитерской и протягивает мне руку, одновременно пытаясь осмотреть площадь. Я на полпути вверх, кода он внезапно блокирует мне путь.
