— Что-то вроде искусственного интеллекта? — Илья попытался непринужденно улыбнуться. — Агрессивный Хрустальный Джинн?
— Лучше не напоминайте мне об этой игрушке, — сказала Дина хмуро. — Так и совсем с ума сойти можно. Еще немного — и я стану подозревать, например, вас. А что? Появляетесь в анонимной собирательной аватаре, рассказываете проницательные вещи о Шиве, ведете себя таинственно…
— Ну что вы, — Илья легко взмахнул ладонью. — Это я оттого, что сам уже готов подозревать всех и каждого. У страха-то глаза велики. У вас вот тоже какой-то жутковато развязный ХД-777 здесь. Того и гляди набросится.
— Я же просила, — поморщилась Дина. — Сегодня же избавлюсь от этого параноидального железа.
Илья молчал, думая, как бы поделикатнее разузнать об Эдике.
— А знаете, — продолжала хозяйка спальных равнин, — даже, если бы вы и были этим монстром из кибера… почему бы вам не иметь при этом аналогов простым человеческим слабостям? Стремлению к нежности и удовольствию? — голос Дины вновь приобрел воркующие интонации, взгляд стал томно-обволакивающим и блестящим.
Она встала и подошла к сидящему у атласного возвышения Илье, положила ему на плечи руки.
— Вы такой симпатичный и умный. Почему бы нам, несмотря ни на что, не устроить небольшой праздник? Утешить друг друга?
— Вы имеете в виду пир во время чумы? — Илья поднял голову.
— А хотя бы и так, — Дина обошла его, проведя по шее длинными пальцами. — Все эти слова, они же ничего не значат. Какая разница, как скоро мы умрем? Сколько бы нам ни оставалось жизни, ее стоит тратить на поиск все более совершенной гармонии. А ее можно найти только в любви, не так ли? Всякий раз, когда я вижу прекрасный объект в кибере или в реальности, я думаю — а вдруг это тот самый шанс? Вдруг с этим существом я смогу испытать такой экстаз, который никому еще и не снился? В этом и состоит успокоение, все прочее — бесконечные волны суеты настроений и иллюзий.
— Это ваши мысли? — поинтересовался Илья. — Знаете, очень поэтично и при этом не лишено житейской рассудительности.
— Какая разница, мои — не мои, — ответила Дина. — Моя плоть с этим совершенно согласна, а остальное не важно. Страсть тоже дает мудрость и я с удовольствием дала бы вам пару уроков.
— В ваших рассуждениях чувствуется зрелость, — сказал Илья. — Но мне лично кажется, что страсть находится в стороне, прямо противоположной успокоению.
В этот момент с окружающей картиной что-то произошло. Сначала стало совершенно темно. Это продолжалось несколько секунд. Затем появилось нейтральное поле стартовой площадки отца и надпись поверх оранжевого цвета: «адрес аннулирован, доступ прекращен».
Илья попробовал соединиться с кибер-сеновалом Дины еще раз — безрезультатно. Такое случалось в Сети нечасто. Обычно, даже в случаях непредвиденных обрывов связи, срабатывали страхующие подсистемы или, по крайней мере, не исчезало изображение площадки пребывания, которое должно было содержаться в памяти родной инфо-базы. От спальни страстной Дины не осталось и малейшего следа. Плюс к этому странные новости о проникновении монстра, Морбида, в киберпространство.
Илья вышел из Сети и снял с головы тиару. В комнату вошел отец.
— Люди в панике, — сказал Курсов-старший. — В прессе истерика. Тварь — порождение киберпространства! Но это же нонсенс, я не понимаю, как это может быть! Это не может являться технологическим феноменом. Кому это нужно — пугать народ, когда Сеть связывает всех на планете в единую коммуникационную систему? Ума не приложу. Бред какой-то да и только.
— Тебя хотели видеть какие-то журналисты, — обратился Илья к отцу. — По-моему из «Инфорбиса».
— Представляю эти вопросы! — покачал головой отец. — Нет, сейчас не до этого. Я поехал в лабораторию, надо успеть подготовить все материалы. Увидимся вечером, хорошо?
— Договорились, пап.
Не прошло и десяти минут, как отец Ильи ушел, а у входных дверей уже пел мелодичный сигнал — визитеры. Илья взглянул на контрольный монитор: у порога стояла симпатичная девушка в желтой куртке, в руках она держала маленькую блестящую сумочку. Легкая улыбка. Разумный неунывающий взгляд. Это могла быть сотрудница СпецБюро. Чуть приподнятые, взлетающие брови… Она могла быть и из группы захвата. Мягкие светлые волосы… Могла быть «К. В.», той самой журналисткой, что хотела встретиться с отцом. Горделиво приподнятый подбородок… Она вполне могла быть и той лихачкой в зеленом универсале, что встречалась им по дороге сюда.
Двери бесшумно разъехались в стороны и Илья отступил назад. Девушка, продолжая улыбаться, окинула его взглядом и переступила порог. Долгая странная пауза, два лица, взгляд, схвативший взгляд.
— Здравствуйте, — наконец сказала Клио. — По-моему, я не ошиблась…
— По-моему, я тоже, — ответил Илья.
— Вот как?
— Таких совпадений не бывает…
— Да, редкая удача, — недоверчиво кивнула головой Клио. — Вы ведь Илья Всеволодович Курсов, не так ли?
— Проходите, — предложил Илья.
— Спасибо, — меховой воротник скользнул по щеке Клио и Илья принял у нее куртку.
С самого начала их разговор показался Клио очень странным. Какой-то необычный ритм в обмене тривиальными фразами. Клио даже показалось, что она слышит какую-то приглушенную музыку, и эта музыка звучит где-то внутри этого человека, стоящего перед ней.
Скромная, опрятная квартира профессора. Несколько портретов на стенах, очевидно, изображены друзья-ученые. Большой диван у окна. Илья жестом предлагает ей присесть. Клио не смогла противостоять странной внутренней мелодии и прекрасная, бессмысленная беседа продолжилась.
— Меня зовут Клио Велехова.
— Клио?
— Да.
— Славное имя. Вы бывали на Олимпе?
— Пока еще нет, — Клио изо всех сил пыталась вернуться к своей трезвой, напористой манере, но это давалось ей нелегко.
— Я вас где-то видел.
— Возможно и так.
— Трудно вспомнить.
— Не нужно.
— Я знаю.
— И я хотела бы знать.
Илья несколько раз кивнул, словно в такт скрытому ритму. На его коленях откуда-то появилась кошка.
— Достаточно патетики, — все-таки сумела произнести Клио, и глубинная мелодия стихла. — Илья, у меня к вам есть несколько очень серьезных вопросов. За всю свою карьеру подобных вопросов я не задавала еще никому и…
— Вы уверены, что я Илья? — вдруг спросил Курсов и улыбнулся.
Уменьшенная, затемненная и немного искривленная фигура сидящей на диване Клио отражалась сразу в четырех глазах: двух человеческих и — чуть ниже — двух кошачих.
