Подхожу к двери, прислушиваюсь. Кроме слабого журчания, в коридоре ничего не слышно. Пол там водой залил, может, уже ушла по лестнице, но шаги по сырому линолеуму смог бы расслышать. Следом к двери приникает доцент, тоже не замечает подозрительных звуков. Переглядываемся, берусь за торчащий в замке ключ, осторожно отпираю замок. Теперь дверь осталась только на защелке. Спутник уже с огнетушителем в боевом положении, выставил раструб вперед, правая кисть на рычаге. А ведь крепкий парень, такой и правда, выручит.
В щель приоткрытой двери разглядываю залитый искусственным светом коридор, мокрый пол с брошенным рукавом. И дальше никого, даже повисший в дверном проеме на лестнице мертвяк исчез. Неужели повезло, хотя бы раз? Но еще остается левая часть коридора, закрытая дверью, вдруг там? Но проверить можно только одним способом.
Раскрываю дверь так, чтобы мог сам выйти и заглянуть налево. Внутри холодеет, как уже не раз сегодня… И тут же отпускает, там тоже никого нет, теперь к пожарному коробу! Едва не поскользнувшись на обильно политом полу, хватаюсь за дверку шкафа, перегнув пополам тонкий металл. Но зато на месте! Спутник, заметив брошенный второй огнетушитель, уже старательно затаскивает в кабинет, оставив «боевой» в коридоре.
Наша вылазка за рукавом пока идет по плану, надо закрутить барашек, чтобы снять напор воды. Иначе так рукав от магистрали не отсоединить. Обратно поворачивать оказалось даже легче, теперь головку рукава отвернуть надо. Вот бы ключ пожарный, да откуда здесь возьмется. К счастью, давление в магистрали упало, еще и кран на стволе до конца не перекрыл, откуда и это журчание… Но даже так едва, получается повернуть рукавную головку, снова похвалил себя за перчатки. Окатывает остаточной водой, мокрый, тащу рукав в наш кабинет. Надежда помогает, затягиваем эту брезентовую «анаконду», громыхая по полу стволом.
А где наш доцент, где застрял, не вижу, не бросать же, поворачиваю обратно, слышу в коридоре глухую ругань и шипение огнетушителя. Подхватываю второй, с этой тяжестью пробую быстро идти к двери, откуда раздается четкий мат голосом доцента. Вот и сам, белый халат, красный баллон, черный раструб и снова белое, это облако углекислоты. Что, мертвяки вернулись, бабку в спину, деда в плешь?
Откуда появились, некогда спрашивать, на выручку! Но доцент и сам справляется, остановив снегом зомби, не разглядел, одного или двоих, хватает опустевший огнетушитель за раструб и наотмашь бьет того, кого получается разглядеть. Это та женщина, что недавно попалась у дверей. Ошибкой доцента стало то, что держал оружие за пластиковый раструб, тот после удара отломился и баллон улетел в угол. Пришлось ретироваться, не добив оставшегося, может, оставшихся, считать некогда.
Но это уже не важно, ствол в кабинете, остался еще один огнетушитель. Возбужденный доцент заскакивает в кабинет, закрываем дверь, спасибо тому, кто придумал здесь двери открывать наружу. Рукав мешается под ногами, но это приятная помеха, наша единственная надежда. Не считая, разумеется, нашей медсестры, даже каламбурить успеваю! Собираем рукав в кучу, скатать не получается. Теперь осталось к трубе батареи прикрутить, замечательно, что здесь не успели сделать «евроремонт»…
— Мокрый совсем, — укоризненно сказала Надежда, когда слегка успокоились.
— Так вышло, — возразить нечего, только развел руками.
— Снимайте с себя одежду, хотя бы до пояса, дам халат запасной, верхнюю одежду выжмите.
Забота понятная, в кабинете и так прохладно, потом, если повезет, на улицу выберемся. Мокрому воспаление лёгких схватить два счёта можно. Стаскиваю халат, бросаю в угол у двери, вряд ли еще пригодится. Надежда выбирает на вешалке другой, что побольше размером. Стянул с себя рубашку, пиджак, там же, в углу выжал, рубашку повесил на спинку стула подсохнуть. С пиджаком оказалось сложнее, из натуральной шерсти, дорогущий, «пятнашку» отдал, помнится, если бы не Лёлька, так и не купил. Вот ведь когда вспомнил, вроде забыл давнюю подружку.
Надежда сунула халат поменьше, растереться, еще один предложила вместо рубашки. А что, мысль, лишнее сразу отрезал ножиком, что висел на поясе. Конечно, грубовато, зато сухо, и можно продолжить приготовления к бегству.
Теперь просунуть рукав под трубу батареи и завязать узлом. Наверное, метр высоты на этом потеряем, минимум. Но это не так страшно, шланг на вид длинный, должно хватить. Здесь окна не наклонные, как на первых двух этажах, постарались архитекторы, называется, увеличили верхний объем…
Когда открыли окошко, Надежда заботливо сказала: «Игорь Сергеевич, накиньте пиджак, вроде подсох, и халат ещё сверху, чтобы не продуло». Потрогал ткань, конечно ещё влажная, но хоть какая-то защита. Сверху ещё халат, теперь только не хватало медицинской шапочки, и вылитый доктор!
Как просовывали рукав в зазор между трубой и стеной, отдельная песня, доцент снова не выдержал, матерился сквозь зубы. Но так и не получилось, как ни крутили головку рукава, не пролезало. Когда спутник со злостью сказал, «Хоть режь его», со стыдом вспомнил о ножике. Там вроде бы распрекраснейшая сталь на клинке! Вытянул из-за пояса, раскрыл, показал доценту. Тот покрутил в руках, открыл другое лезвие, волнистое, сказав: «То, что надо!» Положив головку рукава на стол, отступил десяток сантиметров и сноровисто отпилил дюралевую головку от рукава. Повезло, рукав тканевый, не армированный.
Теперь вязать рукав оказалось несложно, понятно, по сравнению с тем, что получалось до этого. Обмотали вокруг толстой трубы два раза, на третий завели под петлю. Врач подергал за рукав, потянул, проверяя затяжку, остался доволен. Вроде бы всё, осталось открыть окно и спустить вниз непослушный от воды брезент. Прохладный дымный воздух пахнул из открытой створки, но уже не до неприятных запахов. Спускаем нашу «змею» вниз, окончательно перемазавшись, но теперь даже Надежда не обращает на это внимания. «Трави помалу»! — слышать это от доцента непривычно, едва не засмеялся. Потом по очереди с ним выглядываем, до земли хватило, даже с лишком, ствол лежит на прошлогодней траве, накрытый витком рукава.
— А как по нему спускаться? — это наша медсестра робко подает голос.
— Как, «дюльфером», как же еще, — доцент небрежно произносит, перебирая рукав, прикидывая, что с ним еще сотворить. Что имел в виду под этим «дюльфером», остается только гадать.
— Но это же не канат, трудно держаться, легко соскользнуть и упасть! — Надежда посмотрела странным взглядом, жалобно-вопросительным. Только вот сказать нечего, сам толком не понимаю, что дальше.
— Это простой и надежный способ обвязки для спуска, рассказывать долго, лучше покажу.
Затягивает часть шланга обратно на этаж, и показывает на себе, ловко пропуская непослушный рукав между ног и за спиной.
— Заводите от паха под ногу наружу, направо, перекидываете через грудь наискосок за спину, придерживая одной рукой, как в петле, скользите, второй рукой направляя движение. Так легко скорость спуска регулировать, даже висеть, как на качелях.
— Ой, у меня не выйдет! — Надежда все больше теряется.
— Это если, как по канату, на руках, спускаться, можно не удержаться, а вот так, и любой вес выдержит, в пределах разумного, и несложно сделать, — врач снова начинает раздражаться.
— А как с окна с этой обвязкой выбираться? Прыгать?
— Зачем, садитесь на подоконник, и переваливаетесь вниз, можно ногами от стены отталкиваться. Главное — правую ногу всегда вниз! Иначе из петли выскочите. Но тут метров пятнадцать, не успеете устать.
Это хорошо, что придется так спускаться, не как по канату, а то сорвусь с четвертого этажа, голова ещё не в порядке, головокружение находит. И сил не хватает, когда на лестнице кидал огнетушители, заметил. Что удивляться, вчера ещё полутрупом валялся.
По очереди с медсестрой попробовали «пожарный способ», только со второго раза понял, что к чему. Пока примерялись к рукаву, со стыдом вспомнил, как брат летом познакомил с коллегой, настоящим пожарным. На празднике, вроде «Зелёной вылазки», спасатели многое показывали, в том числе, как выбираться при помощи подручных средств из высотных зданий. Тема не актуальная для нашего города, но в МЧС помнили о взрыве башен-близнецов в 2001 году, как люди прыгали с верхних этажей, спасаясь от пожара.
