показывать.
– Не кипятись, майор, – проговорил мужчина, втапливая педаль газа в пол. – То, что с этого момента ты тоже в деле, секретности нашей операции не отменяет. Если б не случай с покушением, лежать бы тебе и дальше в больничке, да витаминчики пить. Но возникновение сорианцев на горизонте меня, честно говоря, сильно напрягает.
– При чем тут нападение на меня и внедрение Жени в группу Бота? – спросил Алексей, слегка поморщившись от боли, когда машину с силой подбросило на очередном резком повороте.
– Вообще-то, знаешь, назревают некоторые мысли. Поначалу я не особо придал этому значения, разглядев обстановку комнаты, в которую определили полковника для ночлега в особняке. Думал – так, пугануть лишний раз хотят, всякое бывает. Этот матрас на полу, цепи, свисающие с потолка, капающая из трубы вода… Но после твоих рассказов мне начинает казаться, что Бот к сорианцам имеет прямое отношение, мало того, он как-то связан с теми событиями, которые происходили в королевстве по время всей этой вашей заварушки.
Горский вытаращился в попытке переварить услышанное:
– Подожди, откуда ты знаешь, куда его определили? Ты сейчас в точности повторил описание камеры, в которой Женю держали в плену у сорианцев! У тебя там что, в особняке есть свой человек?
– Если б у меня там был свой человек, Лёша, я к Власову бы за помощью не обращался. Мы повесили на него маячок, способный передавать изображение.
– Как??
– Вставили ему пирсинг в ухо. Небольшой брюлик со встроенной микрокамерой и звукозаписывающим устройством.
– Ну, вы, ребята, даете! Как вам это удалось?!
Алексей, представив реакцию друга, на дух не переносившего никаких мужских нательных украшений, на повешенную ему в ухо серьгу, непроизвольно прыснул от смеха. А вслед за ним, не сдержавшись, рассмеялся и Герман.
– В общем, с помощью вот этой вот штуки – (адмирал, сунув руку в карман, вытащил оттуда портативный планшетный компьютер, и протянул ухмыляющемуся Горскому) – мы можем видеть, и слышать всё, что там происходит. Но пока полковнику особо похвастаться нечем. Бот по-прежнему скрывает от него свое лицо, общаясь исключительно с помощью технических средств. А время покушения на Террела всё еще не определено. Мы только знаем, что всё должно случиться этим вечером. Поэтому просто пока ждем. – Герман посерьезнел. – Что Алиса, не отвечает?
– Нет. Набираю уже который раз, трубку не берет.
– Плохо.
– Сам знаю! – огрызнулся Горский, и выругался. – Это колымага может двигаться быстрее?
– Хочешь, сам сядь за руль, а? Что ты орешь тут, как нервнобольной?! – вспылил Герман, чувствуя, что ему уже становится нехорошо.
– Я бы с радостью, но боюсь, пока будем меняться местами, потеряем драгоценные минуты. Если что-то случится с Алисой, я…
– Лёша! – при упоминании девушки голос адмирала заметно смягчился. – Уверен, что она не даст себя в обиду. Да и мы уже почти приехали.
– Еще 4 минуты.
– Если поднажмем, то 3.
– Ну так жми, адмирал!! И не дай бог, чтобы мы опоздали…
Эдс сидел, зажмурившись, на полу в лаборатории, и пытался заставить себя успокоиться.
После ухода котенка он сделал все, как тот говорил, только ничего из этого не вышло. Прокравшись в комнату матери, мальчик отчаянно старался ее разбудить, но видимо препараты, которые ввели женщине, оказались настолько сильными, что даже опрокинутая ей на лицо чашка воды никак не подействовала. Разметавши волосы по подушке, Вилена продолжала спать, и лишь тревожная морщинка на ее лбу указывала на то, что этот сон не был мирным.
Отчаявшись, Эдс даже замахнулся, чтобы дать матери пощечину, он слышал и не раз видел, как это физическое воздействие и правда приводило других в чувство. Нужно было только пересилить себя и совершить удар. Но разве можно поднять руку на собственную маму? Мальчик поглубже вдохнул и постарался представить, что на ее щеке сидит комар, которого просто нужно прихлопнуть. Ему показалось, так будет легче. Скривившись от свиста, вызванного взмахом собственной руки, он что есть мочи шлепнул Вилену по лицу, и замер, боясь дышать. Ладонь Эдса обожгло словно огнем, а щеки мальчика стыдливо запылали, словно это не он ударил мать, а кто-то с силой отхлестал по лицу его самого. Но женщину пощечина не пробудила, и парень стиснул зубы от досады.
– Нехорошо, молодой человек, так с мамой обращаться! Ты что же это, в самом деле?
Вздрогнув от неожиданно раздавшегося сзади голоса, Эдс медленно повернулся и уперся взглядом в грудь стоявшего за его спиной профессора Смирнова. Тон доктора был строг, но глаза смотрели насмешливо, и мальчик, справившись с первым страхом, сделал осторожный шаг назад.
– Я просто пытался ее разбудить.
– Зачем это, интересно узнать? На дворе ночь, юноша, и тебе нужно спать. У вас позади тяжелая дорога, твоя мама устала, почему б не дать ей отдохнуть?
– Я беспокоюсь о сестре. Вы что-нибудь с ней сделали? Ей стало лучше?
– Ну, уж об этом ты не должен волноваться.
– Я хочу ее увидеть! Прямо сейчас!
– Да вы только посмотрите на него! Он ХОЧЕТ! – передразнил ребенка профессор, и еще сильнее сдвинул брови. В глазах мужчины блеснул нехороший огонек, но, пересилив себя, он попытался улыбнуться. – Увидишь, не волнуйся, только утром. Я ввел Мие дозу успокоительного, и до рассвета она будет отдыхать. Думаю, к тому моменту твоя мама тоже проснется. Так что в твоих попытках разбудить ее нет никакого смысла, снотворное довольно сильное. И если ты не хочешь тоже получить укол, иди в свою комнату, и без моего разрешения оттуда не выходи, это понятно?
Эдс нервно сглотнул. Чего-чего, а укола он не хотел точно! Да и какой от него будет толк, если этот лживый доктор и его насильно вырубит?
Постаравшись придать лицу безобидное выражение, мальчик послушно кивнул.
– Я тогда пойду?
– Иди, иди, – произнес профессор, следя за тем, как Эдс, бросив на мать растерянный прощальный взгляд, неуверенной походкой направляется к выходу. Поравнявшись с доктором, парень нечаянно оступился, и ойкнул, схватившись за его халат, чтобы удержаться на ногах.
– Извините, – пробормотал он, сконфуженно пряча глаза, и незаметно опуская в карман сдернутый с груди Смирнова электронный пропуск.
– Хорошая попытка, Эдс, – внезапно усмехнулся врач, и с силой, которая, казалось бы, не должна быть присуща пожилому человеку, вывернул его руку, выдирая зажатую в ней украденную карточку. Боль, пронзившая мальчика от плеча до кончиков пальцев, заставила его непроизвольно вскрикнуть, и схватиться за больное место. Подняв глаза на профессора и увидев его обозленное лицо, он понял, что ничего хорошего теперь ему не светит.
Замахнувшись, врач отвесил
