Кейл вручил всем сидящим по листку бумаги. Чейз опустила взгляд на подернутые туманом слова. Ее отец был здесь. Возвышался в центре стола, словно древнеримский бюст. Он о ней думает? Хоть немного?
– Итак. То, что я вам сейчас скажу, – это совершенно секретно и за пределы данной комнаты не выйдет. – Он снова откашлялся, и она, наверное единственная, поняла, что это было чем-то вроде вздоха. – Начинает зарождаться Американо-канадский союз. Мы надеемся, что публичное объявление об этом событии совпадет с положительным решением правительственной комиссии в отношении «Стрикеров». Создав общий фронт и имея превосходство в воздухе, мы получим шанс изменить баланс сил во Второй холодной войне. Тем временем канадские кадеты, называемые командой «Феникс», продолжат подготовку в Объединенной академии «Звезда» в ожидании январских испытаний. Доктор Адриен здесь присутствует?
Пожилая женщина подалась вперед и с акцентом, который, как и у Ромео, изобличал ее франко-канадское происхождение, сказала:
– Я здесь, генерал Торн.
– Вы сможете продолжать свою работу в «Звезде»?
– Да.
– Отлично. Все могут идти, как только подпишут бумаги.
Кадеты склонились над своими листками бумаги и поставили свои подписи, не читая. Чейз стиснула свою закрытую ручку, погрузившись в размышления. Новые военные тайны типа третьего «Стрикера», вот только теперь Чейз находилась в группе тех, кто знает. Для нее стало потрясением, когда оказалось, что знать не лучше и не проще. Тайны остаются тайнами. Она слушала поскрипывание ручек – и не успела опомниться, как все начали вставать. Уходить. Она заторопилась, чтобы присоединиться к остальным, но была недостаточно быстрой.
– Кадет Харкорт, останься, – приказал Торн. – Все остальные свободны.
Сердце у нее разрывалось на множество частей. Все начали выходить из зала. Взгляд, который бросила на нее Сильф, был окрашен любопытством. Тристан задержался в дверях, так что Ромео пришлось тащить его за руку. Пиппин с места не сдвинулся. В течение всего совещания Чейз на него не смотрела. Ее напарник единственный мог понять, насколько больно ей видеть отца – и из-за этого Чейз не в состоянии была встретиться с ним взглядом.
Она совершенно не умела принимать чужую жалость.
Кейл забрал у Пиппина листок и указал на дверь. Пиппин пошел – и Чейз успела заметить, что он в панике. Дверь громко хлопнула, и на секунду Чейз показалось, что Кейл тоже ушел. Однако бригадный генерал застыл у двери, вскинув голову в гордом вызове. Прижав палец к губам, он махнул ей рукой, давая сигнал говорить.
– Я здесь, сэр, – выдавила она из себя.
– Твои действия были направлены на помощь этим людям. – Мучительную секунду ей казалось, что он одарит ее похвалой. – И это единственная причина, по которой ты все еще остаешься пилотом. Ясно?
– Да, сэр.
Его водянистые глаза пристально посмотрели в объектив, но при этом остались настолько невидящими, что она почувствовала себя прозрачной. Изображение замерцало и погасло. Он отключил связь.
Чейз издала глухой, болезненный стон. Она так приготовилась к самым суровым словам, что краткость его высказывания разбила ее на кусочки.
* * *Спустя полчаса Чейз все еще была в конференц-зале. Кейл остался с ней. Он сидел рядом и молчал, пока она кровоточила слезами, словно ей снова было всего двенадцать.
Когда слез больше не осталось, Кейл наконец заговорил.
– Отдохни немного. И найди себе какое-нибудь развлечение. Ты больше не на испытательном сроке. Может, твой отец и не разделяет моего мнения, но я считаю, что, помогая «Фениксу» улететь и спасая тех людей в ангаре, ты проявила храбрость и трезвость мысли.
Чейз сделала глубокий вдох, который должен был бы ее успокоить, но вместо этого заставил затрястись.
– Мы отправим тебя летать, как только будет можно.
Кейл так хорошо ее знает! Ей необходим «Дракон». Устремленность и скорость.
– Спасибо, что остались, сэр. Я понимаю, как это смешно.
– Смешно?
– Мне так долго не было до него дела. – Она потерла мокрые от слез щеки. – А это ужасно похоже на то, что мне дело есть.
– Не мне судить. Он один раз заставил меня плакать.
Чейз поперхнулась смешком.
– Врете, сэр!
– Нет. Избил меня до потери сознания. Это был мой первый семестр в академии. Он был старше, вел строевую – а я отстал во время пробежки и сдался. Когда он меня нашел, я сидел на обочине дороги, уткнувшись головой в колени. – Кейл помолчал. – Когда он со мной закончил, я две ночи провел в лазарете.
Чейз встала – и все оказалось не так уж плохо. Она открыла дверь.
– Значит, мой отец был жопой всегда, так? Иногда я надеюсь на то, что… после того, что он сделал… это превратило его в того Торна, какой он сейчас. Может, когда-то он был человеком.
Лицо у Кейла было напряженное. Конечно, ему не хотелось говорить о том ядерном эпизоде Торна.
– Я скажу тебе одно, Харкорт. Больше я никогда не сдавался на полпути.
Чейз ушла, пытаясь понять, не хотел ли Кейл сказать, что у безумия ее отца есть какая-то целенаправленность – но мгновенно об этом забыла. Тристан сидел на полу в коридоре, обхватив колени руками и упираясь затылком в стену. Вид у него был странный – одновременно растерянный и понимающий.
Похоже, все это время он подслушивал.
– Пилот, который сбросил ту бомбу. Который убил всех тех филиппинцев…
Она споткнулась, пытаясь быстро уйти, но коридор превратился в туннель, а голос у него был сильный.
– Он твой отец?
Чейз следовало бы остановиться. Повернуться. Заставить его дать клятву молчать – подкупом или угрозами. Ей следовало хоть что-то сделать – но страх ее ослепил. И она убежала.
15. Ракета наведена: Ой, блин
Чейз уже неделю жила без объятий неба. С того ночного полета в МАВС и обратно. Она скучала по «Дракону». Она скучала без сверхзвуковых скоростей и их великолепной устремленности. Она скучала по возможности думать о чем-то – о чем угодно, – кроме того факта, что Тристану Рутеру стала известна тайна ее происхождения.
Она снова и снова переживала то мгновение, когда вышла в коридор. То очень сосредоточенное и в то же время смиренное выражение лица Тристана. То, каким он казался маленьким, скрючившись на полу коридора, хотя на самом деле был выше ее почти на тридцать сантиметров.
Что он там делал? Ждал? Подслушивал?
Ее беспокойство боролось с этим воспоминанием – победило его, но тут же превратилось в гнев. Она почти готова была поймать Тристана и угрожать ему нокаутом, однако ее страх держал в узде даже эту гораздо больше характерную для Никс агрессию. Она оказалась на незнакомой территории – и это можно было сравнить с тем, как просыпаешься не в той в комнате, где засыпала.
