Все четверо пробрались к задней части транспортника, но даже это не давало большой защиты от перекрестного огня. Справа от них было основное наступление и танки; слева – фланговая атака пехоты.
Ванетт и Старк стали отстреливаться из лазганов, концентрируя огонь на вражеском отделении, приближавшемся со стороны здания. Гаунт очень хотел, чтобы у него осталось что-то еще, кроме меча. Белтайн оторвался от микро-бусины и вытащил свой пистолет, стреляя у угла транспорта. Уничтоженная машина тряслась, когда в нее попадали выстрелы, оставляя вмятины и сбрасывая хлопья опаленной краски.
— Старк! Ванетт! Пистолет, кто-нибудь!
Старк потерял свой – вообще-то, и кобуру тоже – но Ванетт вынул свой лаз-пистолет и катнул его по рокриту к Гаунту. Гаунт убрал в ножны меч и, пригнувшись за погнутым задним колесом, стал стрелять по основным наступающим войскам. Согласно счетчику на дисплее пистолета, у него было около тридцати выстрелов до того, как ячейка опустеет.
Тридцать выстрелов. Это была мера жизни, которая у него оставалась.
— Боеприпасы? — прокричал он над треском вражеского огня.
— Осталась одна ячейка! — ответил Ванетт.
— Половина ячейки! — доложил Старк.
— Две обоймы! — запинаясь, ответил Белтайн.
— Не тратьте впустую,— сказал Гаунт.
Стрельба по ним становилась все сильнее. Пехота с обеих сторон целилась в транспортник, и сталк-танк тоже начал периодически посылать импульсы в их сторону. Остов дребезжал и трясся, и даже неоднократно двигался от попаданий. Куски корпуса летели в воздух.
Белтайн взвыл, когда шрапнель вонзилась ему в руку. Щека Ванетта была обожжена горячим осколком от взорванного корпуса. В любой момент, Гаунт знал это, танковый снаряд или ракета покончит с ними.
Осталось десять выстрелов.
— Мученица Саббат,— начал шептать Гаунт, — именем священного Императора Терры, спасителя Империума Человечества, я вверяю свою душу и свои деяния, и души этих трех храбрых солдат, в твои руки, которые...
Огонь накрыл площадь с юга, конусы огня, раскаленные и голодные, хлестали, как вода из шланга, и залили пехоту архиврага, приближающуюся от здания, превращая тех, кто не спасался бегством, в дергающиеся, спотыкающиеся факелы.
— Что-то... — открыл от удивления рот Белтайн. — Что-то...
Неправильно. Такое невозможно было представить.
Четыре Химеры, с инсигнией личного отряда Лорда Генерала, ворвались на площадь, пробиваясь сквозь горящие здания своими бульдозерными отвалами. Они быстро передвигались, их корпуса раскачивались на гусеницах, когда они пробирались по обломкам. В верхних башенках сидели солдаты и стреляли из автопушек, отправляя трассирующие снаряды в воздух. Позади быстрых, бронированных транспортников, медленно ползли танки. Бронетехника Цивитас Беати, легкие танки Сил Планетарной Обороны и два Завоевателя.
Они открыли огонь, как только визуально определили авангард врага. Вокруг наступающей техники бежали солдаты, множество из них несло знамена, флаги и штандарты с аквилой на длинных шестах. Гаунт мог видеть Маршала Биаги, ведущего наземные войска со штандартом, который он сжимал в одной руке. Он быстро шел вперед во главе дюжины офицеров Полка Цивитас. Они основательно обрабатывали местность перед собой своими огнеметами.
Четыре Призрака заползли под останки транспортника для безопасности, потому как снаряды визжали над их головами с обеих сторон. Шум и удары были болезненными. С того места, где лежал, Гаунт мог видеть, как Биаги направляет наземные войска вперед. Кто-то, скорее всего лично Люго, мобилизовал все резервы для этой контратаки. Чертов идиот! Если она провалится, то не будет ничего, абсолютно ничего, что осталось бы для защиты внутренних ульев.
Гаунт знал, что Люго был вряд ли самым талантливым тактиком, который выпустился из офицерской схолы, но это был акт безумия даже по его мрачным стандартам. Уже этой ночью их весьма удивили масштабом передовых сил, которые высадил архивраг на Херодор. Кто мог сказать, что другая сила аналогичного размера сейчас не ожидает приказа атаковать сельскохозяйственную зону, или что еще одна не находится в Восточной Обсиде?
И что тогда будет делать Люго, если вся его военная мощь собралась здесь?
Это было безумие. Это было...
... это было безумие, но не такое, как предполагал Гаунт.
Он моргнул.
Происходило что-то необычное. Каждый звук был приглушенным, все в видимости начало мерцать. Осколки стекла на земле под его окровавленными руками сияли, как бриллианты. Выщербленный металл откидного борта над его головой выглядел как перламутр. Танковые снаряды идеально четко скользили над головой, оставляя за собой медленные волны, дым вращался и закручивался в идеальные двойные спирали.
Казалось, что все замедлилось.
Фес!
На мгновение Ибрам Гаунт подумал, что его ранили. Он не чувствовал боли или попадания, но он слышал, что освобожденные от службы ветераны объясняли, что наиболее тяжелые ранения происходят, и ты даже не знаешь об этом, а мир вокруг превращается в медленную страну чудес, когда ослабленные чувства фиксируют простой, чрезвычайно сильный блеск во всем.
В его глазах был свет. Золотой свет. Саламандра, низкая и тяжелая на своих гусеницах, заслонила обзор, остановившись всего лишь в нескольких метрах от того места, где он лежал под разрушенным транспортом. Фигура стояла прямо в кабине с открытым верхом.
Она была прекрасна.
На ней была замысловато украшенная золотая броня, такая совершенная и отлично подогнанная, что было ясно, что ее изготовили мастера-металлурги. Полированные чешуйки челона были закреплены на корсаже и широких наплечниках. Имперские орлы закрывали локти и колени, и тот же самый символ был выгравирован на наручах и бедрах. На ее левой руке была позолоченная перчатка с серебряными орлиными когтями. Правая рука была обнажена. Под слепящими золотыми пластинами на ней была плотная черная кольчуга, каждое звено которой представляло собой цветок ислумбина. Белая юбка колыхалась у нее на талии, длинная и гладкая, и украшенная печатями частоты и молитвенными лентами.
Тяжелый золотой горжет поднимался до ее подбородка, но голова была непокрытой. У нее были коротко подстриженные волосы, вообще-то грубо подрезанные, так что казалось, что у нее блестящая черная чаша на бледной голове. Ее глаза были зелеными, такими же зелеными, как шелка инфарди, такими же зелеными, как дождевые леса Хагии.
Беати посмотрела вниз на Гаунта. Ореол света окружал ее, такой горячий и яркий, что она казалась прозрачной. Девять кибер-черепов парили вокруг нее в ослепительном блеске, образовывая круг позади ее головы, из глаза светились, миниатюрные орудия были заряжены. На нее было больно смотреть.
Она улыбнулась.
— Я ждала этого, Ибрам. А ты?
— Да,— это все, что он смог сказать. Он осознал, что плачет, но ему было это неважно.
Она подняла и широко развела руки. Зеленая мантия развернулась у нее на спине и превратилась в крылья. Вокруг нее раскинулась идеальная форма аквилы, по пять метров с каждой стороны, не шелковая, но мерцающая зеленым светом.
Позади ее головы, двойная голова Имперского орла щелкала и шипела, в окружении черепов.
Гаунт поднялся на ноги. Он был так поглощен ею, что ударился головой об заднее крыло транспортника, но его глаза не отвлеклись от видения перед ним.
Он вытащил свой меч и протянул ей, рукоятью вперед.
— Тебе он понадобится, Ибрам,— спокойно посоветовала она, и вынула свой собственный клинок. Он был узким, серебряным и более метра длиной. Гирлянды из ислумбина обвивали эфес, и украшенные драгоценными камнями подвески болтались на головке эфеса. Она включила меч, и он с треском ожил.
— Давай научим архиврага человечества,— сказала она.
— И какой урок мы ему преподадим? — спросил Гаунт.
— Император защищает,— сказала она.
Она подняла меч и указала на врага. Невидимый водитель рывком отправил Саламандру вперед, но она даже не пошевелилась. На другой стороне Имперские воины нахлынули на отступающего врага. Огнеметы шипели, пушки рявкали, лазганы трещали и ревели орудия тяжелых танков. Развевались Имперские знамена.
