находился в добротно срубленной избе. Вернее, в одной из её комнат. Кроме кровати, на которой он лежал, в ней стоял крепко слаженный дубовый стол с лавками, по сторонам украшенными грубой резьбой в славянском стиле. Под стать ему, в углу расположился деревянный комод в том же стиле. На стене распластав лапы, висела медвежья шкура, такая же лежала и на некрашеном, но идеально отполированном деревянном полу. В небольшом угловом камине, бросая на стену блики от горящего пламени, потрескивали дрова. Роман словно очутился в своём родном доме, далёкой Сибири.
— Быть этого не может, — подумал он, тряхнув головой. К горлу подкатила тошнота и всё что его окружало… подёрнулось рябью, но вскоре всё восстановилось в прежнем виде. Дверь в комнату потихоньку распахнулась, и вошла она, та самая молодая женщина, чьё лицо он видел между приступами беспамятства. Подойдя к Роману, мягким, но довольно строгим, не терпящим возражений голосом сказала.
— Это что ещё за новости. Ну-ка быстро ложитесь в постель. Не хватало ещё, чтобы рана открылась. Я и так все свои дела забросила и нянчусь с вами тут уже неделю. Удивительно, как вы вообще выжили. В вас картечи было как бобов в тушёном карпе, — и уже более мягким тоном добавила. — Вам лежать ещё минимум дней десять надо, это я вам как врач говорю, можете не сомневаться, — подойдя к кровати, по-хозяйски поправила подушку и, положив на неё сверху ещё одну, сказала. — Ложитесь, так вам удобней будет. Я сейчас чай принесу с мёдом.
Затем, внимательно осмотрев повязку, вышла из комнаты. Роман не стал спорить и безропотно выполнил наставления врача, почувствовав очередной наплыв слабости. Лежать стало действительно удобней. Роман вспомнил выстрел из угла подвала, и под повязкой в нескольких местах неприятно кольнуло.
— Значит это был дробовик, — подумал он. — Стало быть, дырка не одна, а несколько. И это очень паскудно, но если он был так тяжело ранен… то, как эта хрупкая, допустим даже хорошо тренированная мадам могла меня сюда притащить? Значит, был кто-то ещё, кого я не заметил… Стареешь, Лис. Так облажаться… и все планы медным тазом накрылись.
Закончить занятия самобичевания ему не дали. С большим подносом в руках вошла его спасительница. Поставив его на стол с колёсиками, подкатила его в плотную к постели Романа и тут же рядом поставила стул, на котором сама и расположилась.
— Ну как вам… удобно?
— Да, спасибо, всё просто замечательно, — чопорно ответил Роман. — И простите, мадмуазель, за принесённое мной неудобство.
Не обратив внимания на его укол, женщина разлила чай из пузатого фарфорового чайничка в такие же фарфоровые кружки и, подавая одну из них Роману, как-то странно посмотрела ему в глаза, но тут же отвела взгляд в сторону.
— Не обижайтесь на меня, просто я за вашу рану переживаю. Я ведь не хирург, поэтому кто знает, что может с ней случиться. И ещё… Я очень вам благодарна за то, что вы меня тогда спасли от этих подонков…
Чай действительно был необыкновенно вкусным. В нём очень мягко сочетались запахи многих трав, очень тонко подчёркивая медовый аромат.
— Скажем так… — ответил Роман, отпивая очередной глоток чудесного напитка. — Мы с вами, вроде как, квиты, вы ведь тоже меня там не бросили, как вы сказали, нафаршированного картечью, и столько времени со мной пронянчились, а в отношении спасения можете меня не благодарить. Желания кого-либо спасать, у меня, в общем-то, не было. В тот момент я занимался спасением собственной персоны от выброса и в тот подвал вошёл бы всё равно, будь вы там или нет. Так что, рыцарь в сверкающих доспехах это не про меня, — и тут, вдруг понял, что под одеялом кроме повязки на его теле нет никакой одежды. — И кстати о доспехах… пусть не сверкающих, я их на себе почему-то не наблюдаю.
Сказанные Роман слова сначала женщину рассердили, это явно читалось по её лицу, затем уголки губ побежали в стороны.
— Ну что ж, сударь… я тоже вам не Брунгильда, а ваши доспехи, те, что остались не в дырах, были улиты кровью и, чтобы привести оные в надлежащий вид, мне пришлось их снять, — на лице женщины выступил румянец. — И, хочу заметить, на вашем теле никаких новых или примечательных образований я не обнаружила, — закончила она.
Теперь уже Роман почувствовал неловкость от крови, прильнувшей к лицу, и поспешил быстрей поменять анатомическую тему.
— Знаете, мы уже столько дней с вами заочно знакомы и даже друг-другу жизнь спасли, а я до сих пор не знаю вашего имени. Меня Роман зовут… вас теперь точно знаю, что не Брунгильда?
— Что ж, Роман, будем знакомы… Алиса, — ответила женщина, составляя пустые чашки на поднос.
— А я значит ваш кролик.
— В смысле мой кролик?
Роман засмеялся.
— Ну как же… Алиса в стране чудес, и у неё был кролик.
— Не очень удачная шутка, Роман, — обиделась женщина. — Хотя доля правды в ней есть… я действительно Алиса… и чудес в этой стране предостаточно. Кстати, именно этими чудесами я и занимаюсь. Правда сама уже не знаю, надо ли это ещё кому, — и, подняв поднос, собралась уходить.
— Подождите! Ещё один вопрос. Вы говорите, что я уже здесь неделю прохлаждаюсь… а как же выбросы? Или вы перед каждым из них меня в чём мать родила в подвал таскаете?
Алиса громко засмеялась.
— Нет, в чём мать родила я вас по подвалам не таскаю. Мне с лихвой хватило и одного раза чтобы перетащить вас сюда, а выбросов тут не бывает.
— Как это? — не понял Роман. — Мы что, находимся вне Зоны?
— Если бы, — вздохнула Алиса. — Мы находимся почти в самом её центре.
— Как такое возможно? Ведь за то недолгое время, как я в этой самой Зоне нахожусь, выбросов было столько… что я сбился со счёта.
— Мы с вами, Роман, находимся в одной из очень сильных аномалий, если вам, конечно, это о чём-то говорит. Местные её называют временной пузырь, так что здесь всё остаётся без изменений.
— Как это?
Алиса, зная, что объяснение займёт слишком много времени и не факт, что человек, не сведущий в подобных вещах вообще поймёт о чём идёт речь, лишь махнула рукой.
— Не забивайте себе голову. Вам сейчас покой нужен… Впрочем, если всё же захотите узнать, я позже об этом всё расскажу, а сейчас постарайтесь уснуть… Сон лучшее лекарство.
— Спать не хочу… но вам подчинюсь, если вы ответите ещё на один вопрос, — собравшаяся уходить женщина улыбнулась.
— Если на один, тогда
